Мэгги Дэвис - Грешные желания

Полная луна поднялась над расцвеченным неоновым блеском Майами-Бич и темными водами Бискайнского залива. Свет луны падал на белую яхту, стоявшую на якоре недалеко от берега. Ночь была душной, поверхность воды оставалась неподвижной под легким дуновением знойного бриза, но на палубе яхты участники шумной вечеринки танцевали под оглушительные звуки зажигательных латиноамериканских мелодий.

Под плотным покровом из листьев индийских смоковниц и пальм стояла стройная женщина в мерцающем вечернем платье из белого атласа. Она низко склонилась над оплывающими свечами, в несколько рядов установленными на каменной плите.

У ее ног лежало связанное тело, вздрогнувшее от прикосновения кончика ножа женщины.

— Повелительница молнии и грома, явись ко мне. — Ее покрытый красной помадой рот скривился в жестокой гримасе. — Услышь мою просьбу! Дай мне то, что я желаю!

Внезапный порыв ветра пронесся среди высоких пальм, и длинные темные волосы скрыли лицо женщины. Быстрым движением она переместила маленькую фигурку в середину круга из зажженных свечей. Это была ярко раскрашенная гипсовая статуэтка, изображавшая женщину в красно-белой средневековой мантии. В одной руке она сжимала меч, другая рука держала миниатюрную зубчатую башню. Женщина дрожащими пальцами погладила невозмутимое лицо фигурки и раскрашенные складки ее одеяния.

— Я дарую тебе эту кровь, о повелительница тьмы, — страстно прошептала она. — Я приношу тебе жертву, Чанго… Отомсти же за меня теперь!

В этот самый момент со стоявшей на якоре яхты кто-то нырнул или, может быть, нечаянно упал прямо в воды залива. На мгновение наступила полная тишина. Ревевшая музыка смолкла, и несколько секунд спустя раздались пронзительные вопли. То были беспорядочные приказания на английском и испанском языках, перемежавшиеся со взрывами пьяного хохота.

Женщина под деревьями застыла с закрытыми глазами, находясь в состоянии глубокого транса. Затем она слегка вздрогнула и наклонилась к теплому связанному телу, лежащему у ее ног.

— Приди, повелительница тьмы! — Громко произнесла она, заглушая пьяные голоса, несущиеся с моря. — Богиня огня и молнии, та, что именуется Чанго, явись ко мне!

Лезвие ножа зависло над телом на каменной плите.

Мужчина спускался по тропинке, ведущей от дома. Под густым лиственным покровом тропических деревьев шаги его звучали приглушенно. Он что-то выкрикнул.

— Чанго, Чанго, услышь меня! — торопливо повторила женщина. — Я дарую тебе эту жизнь и кровь! Теперь дай мне то, что я желаю!

Людям, бултыхавшимся в воде, был брошен спасательный пояс. Наиболее трезвый голос с палубы убеждал присутствующих успокоиться, иначе в любой момент может появиться полиция.

Спускавшийся по тропинке мужчина вновь что-то нетерпеливо выкрикнул. При звуке его голоса женщина в мерцающем белом платье вздрогнула и поспешно занесла нож. Тело на каменной плите затрепетало, потом затихло.

Высокий мужчина в одних плавках продрался сквозь заросли. Его почти нагое тело было впечатляюще мужественным. В руке он держал откупоренную бутылку шампанского. Если он и был столь же пьян, как остальные гости на борту яхты, то ничем не выдавал этого…

— Где, черт возьми, ты… — начал он, но не договорил, увидев забрызганное кровью платье женщины и нож в ее руке. Выражение удивления на его красивом лице сменилось яростью, когда он перевел взгляд на каменный алтарь, маленькую гипсовую фигурку в круге свечей и растерзанное тело в луже крови.

— Боже! — вырвалось у него. — Что ты наделала?

Женщина повернулась. Все еще пребывая в трансе, она вытерла окровавленные пальцы об атласное платье.

Мужчина сделал глубокий вдох.

— Будь ты проклята! — тяжело произнес он. — Так бы и убил тебя за это!

Женщина опустила глаза на яркие струйки красной крови, стекавшие по камню на песок у ее ног, и улыбнулась.

— Ты же обещала мне, — процедил мужчина. — Обещала покончить с этой проклятой, кровавой мерзостью!

Она впервые взглянула прямо ему в глаза.

— Слишком поздно, — сказала женщина равнодушным тоном. — Не кричи. Ты ничего не можешь изменить.

Он резким движением поднял руку, словно замахиваясь. Женщина не шелохнулась, странная улыбка играла на ее губах.

— Что бы ты ни сделал, — пробормотала она, — я уже принесла свой дар кровью. И Чанго приняла его. Все кончено.

Он стоял, застыв от гнева и сверкая черными глазами.

— Мы же оставили в прошлом все это дерьмо, помнишь? Разве это ничего не значит? Ты обещала!

Мужчина с угрожающим видом шагнул к ней, но она повелительным жестом руки остановила его.

— Что бы ты ни говорил, что бы ни делал, — с торжеством в голосе проговорила она, — это ничего не изменит.

Она подняла лицо. В глазах ее отражалась такая сила, что мужчина невольно отступил назад.

Ее губы еще шире расползлись в загадочной улыбке.

— Esta terminado [1], — произнесла она. — Ты ничего не можешь поделать. Заклинание завершено.

Банкет с шампанским и благотворительное шоу моды, ежегодно устраиваемые Латиноамериканским обществом культуры, шли гладко до тех пор, пока рыжеволосая модель, демонстрирующая элегантный костюм от Теда Лапидуса, не потеряла равновесие. Она слишком резко развернулась на временно сооруженном помосте, переброшенном через пруд с лилиями, и, потеряв равновесие, с оглушительным всплеском упала в воду.

Публика ахнула и замерла в ожидании.

Габриэль Кольер в этот момент делала наброски для своей статьи и только что записала: «Доминирующие темные цвета наступающего осеннего сезона сменили буйство ярких летних расцветок». Подумав немного, она вычеркнула слово «буйство» и заменила его на «полифонию». Тем временем рыжеволосая манекенщица наконец поднялась на ноги, но, запутавшись в водорослях, вновь плюхнулась в воду.

Толпа внезапно пришла в движение. Со всех сторон слышались громкие, испуганные крики. Огромный тент в белую с синим полоску, разбитый над лужайкой одного из самых изысканных в Майами поместий, лишь немного приглушал возникший шум.

Габи смущенно подняла голову. Она была корреспонденткой отдела моды в «Майами таймс джорнэл», автором «никудышных» репортажей — характеристика ее босса — редактора газеты, повторяемая им чуть ли не ежедневно. Доносившиеся отовсюду визги никак не способствовали творческому процессу. Она и так с трудом подыскивала нужные слова.

Чернокожая женщина-фотограф Криссет Вашингтон из «Таймс джорнэл» стремительно вскочила со стула, увидев этот казус. Теперь она в своих золотых сандалиях и французских узеньких джинсах ринулась в воду, и щелчки фотоаппарата Крис-сет следовали один за другим. Фотокорреспондентка из «Майами геральд», как успела заметить Габи, оказалась не такой проворной.