Сьюзен Донован - Невеста плейбоя

– Я слышал, ты собираешься поучаствовать в крысиных бегах и попробовать занять пост Дитто? Неужто это правда? – с преувеличенной веселостью прогудел Милевски. – А кто твоя очаровательная спутница? Ты меня представишь?

Милевски уже пожимал руку Саманте, и Джеку ничего не оставалось, как соблюсти формальности:

– Это мой друг Саманта Монро, – сказал он.

– Очень рад знакомству. – Брендон просто лучился счастьем. Потом его взгляд переместился обратно на Джека, и он настойчиво спросил: – Ну так что по поводу выборов, Джек? Это правда, что ты участвуешь?

Толливер вздохнул. Милевски стоял над ними, расставив ноги и позвякивая мелочью в карманах. Было ясно, что он никуда не двинется, пока не получит ответ. А когда получит, немедленно разнесет информацию по всему городу.

– До меня тоже дошли слухи о моем предполагаемом участии в выборах, – сказал Джек. – Должен признать, Брендон, что это весьма заманчивая перспектива.

Тот расхохотался:

– Заманчивая перспектива? Да ладно тебе притворяться, Джек! С тех пор как старик Дитто бросил бомбу в наше болото, заявив, что не станет принимать участие в следующих выборах, все только и гадают, будешь ты бороться за его место или нет! У тебя будут все шансы победить, если только избиратели смогут простить тебе… э-э… – Милевски осекся, бросив взгляд на Саманту, которая занималась своей картошкой фри, но слушала его с огромным вниманием. Милевски откашлялся и торопливо сказал: – Что ж, приятно было повидаться. Дай мне знать, когда придет время устраивать вечеринку. – И он отошел от столика посмеиваясь.

– Я далеко не все поняла в вашем разговоре, – задумчиво произнесла Саманта, промокая губы салфеткой. – Каюсь, я никогда не следила за политическими событиями особенно внимательно.

– Это позволит вам прожить долгую и счастливую жизнь, – горько улыбаясь, отозвался Джек.

– Вы говорите так, словно вам совсем не нравится заниматься политикой, – сказала Саманта. – Но если это действительно так, зачем вообще вся эта суета по поводу выборов в сенат?

Толливер задумчиво смотрел на Саманту. Она ждала его ответа, а он не знал, что сказать. Сколько раз он сам задавал себе этот вопрос и ни разу не набрался смелости до конца разобраться в себе и ответить на него честно. Пожалуй, он не сможет сделать этого и сейчас. Да и место здесь не особенно подходящее, вон Милевски все еще торчит у прилавка, поджидая свой заказ. Джек выдал обычную версию:

– Видите ли, я Толливер. Исторически сложилось так, что мужчины из нашего рода преуспевали в двух областях: в футболе и в политике. Я повредил колено и не смог достичь высот на футбольном поле, поэтому перешел сразу к политической карьере.

Саманта молчала, рассматривая Джека и обдумывая услышанное. Она откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. Джек тоже не торопился прерывать паузу. Он разглядывал миссис Монро с отчаянным желанием найти какой-нибудь недостаток, зацепившись за который можно было бы почувствовать неприязнь к ней, но не находил ничего. Саманта Монро оказалась на диво хороша.

– Знаете, Джек, – начала Сэм, – если бы Кара не придумала такой необычный план, то мы с вами не только никогда не получили бы и шанса стать друзьями, но не смогли бы даже встретиться. Мы принадлежим к разным мирам, и… сказать вам честно… я даже не уверена, что вы мне нравитесь.

– Да вы что? – Джек изо всех сил пытался сохранить серьезность, но его совершенно по-мальчишески тянуло брякнуть какую-нибудь глупость.

– Может, вам это не понравится, но я хочу с самого начала сказать, что я о вас думаю. Вы испорченный деньгами плейбой, который за всю свою жизнь не заработал и цента, и если бы не та глубокая… финансовая яма, в которой я оказалась… Если бы не безвыходная ситуация, я никогда в жизни не согласилась бы на этот фарс. Но моя семья отчаянно нуждается в деньгах, и поэтому я готова подписать договор и выполнять условия нашего соглашения. Вот, я хотела, чтобы вы знали, как я отношусь к сложившейся ситуации.

– Саманта Монро, парикмахер в отчаянном положении, – хмыкнул Джек.

Саманта явно не оценила его юмора, потому что в следующий момент встала и подхватила сумочку, давая понять, что ленч окончен. Джек подал ей куртку и, придержав дверь, пропустил на улицу. Они оказались на холодном ветру, который гнал редких прохожих по Белмонт-авеню. Толливер прекрасно понимал, что Милевски по-прежнему не сводит с них глаз, и потому подхватил Саманту под руку. Оглянувшись, он порадовался собственной проницательности: Брендон таращился на них через стекло витрины и походил при этом на диковинную рыбу с выпученными глазами.

– Мы уже начали наш спектакль? – спросила Саманта, подняв взгляд на Джека. Он видел неуверенность в ее красивых синих глазах, а гладкие щеки начали розоветь от смущения.

– Представление началось! – торжественно подтвердил Джек, наклоняясь с намерением запечатлеть на ее чистом лбу невинный поцелуй: пусть Брендон порадуется. Но какой-то бес заставил его наклонить голову на несколько дюймов ниже. Может, потому что от Саманты так чудесно пахло… или губы ее, приоткрывшиеся от удивления, были так свежи и соблазнительны. Но Джек приподнял подбородок Саманты и накрыл ее губы своими.

Поцелуй продолжался секунды три, не больше, но то чувство восторга и возбуждения, которое Джек испытал в офисе Стюарта, вернулось, усилившись многократно…

Саманта Монро оказалась именно такой, как он и мечтал: ее губы были сладкими и влажными, мягкими и чудесными на вкус. И она чуть задохнулась от удивления, а он уловил этот вздох. Потом Саманта отстранилась и, усмехнувшись, сказала:

– Деньги вперед.

Джек расхохотался и крепче прижал к себе спутницу. Чувство юмора – великая вещь! Всю дорогу до офиса Стюарта они хихикали как двое школьников, устроивших какую-то гадость администрации. А потом Джек смотрел, как Саманта ставит свою подпись под договором, и вновь вспомнил прикосновение ее губ, жар в крови и напряжение в некоторых частях тела.

Джек очень, чертовски, безумно надеялся, что Саманте Монро тоже понравился этот поцелуй… хотя зачем ему это нужно, если речь шла всего лишь о политике, черт бы ее побрал?

– А ну заткнулись все, быстро! – Монти порядком притомилась за время поездки в переполненной детьми машине. – Господи, да это место не просто огромно, а очень огромно!

Лили первой выпрыгнула из машины и теперь стояла, уперев руки в бедра, и с открытым ртом разглядывала возвышавшийся перед ней особняк. Грег выбрался с заднего сиденья и присоединился к сестре. Из его уст вырвалось восторженное:

– Черт, какой домина! Наверняка там внутри есть бассейн и зимний сад.