Elian Julz - Марианна – угроза информационной безопасности

Да, бабуля умела вызвать краску на лице своими слишком прямолинейными словами. Догадайтесь, о чем она спросила у меня по телефону на следующий день после свадьбы?

– Ну и как тебе ЭТО? – я чуть не поперхнулась утренним чаем, но сделала вид, что не понимаю, о чем она говорит. – Как тебе половая жизнь?

Не могла же я признаться почти семидесятилетней, советской до мозга костей женщине, что была на седьмом небе от этого невероятного парня, ходячего парадокса.

Во время последнего вальса мой очаровательный жених, не вымолвивший и слова за весь вечер, бережно отвёл локоны от моего уха и прошептал то, от чего я моментально расплавилась:

«Я хотел тебя… – он поцеловал меня в шею, незаметно прикусив её легонько, и продолжил фразу, – каждый день… четыре года подряд».

По венам побежала жаркая слабость, сначала разливаясь по рукам и добираясь к бёдрам, коленям. Я не слышала таких слов никогда. Только в фильмах.

Осознание, что мы первые и единственные друг у друга, настолько близкие, ударяло в голову, доводило до дрожи, снимало все защитные блоки и вышибало предохранители, а ведь мы не пили даже шампанское на свадьбе.

Стас, как истинный белый сенсорик (да, психологию мы тоже изучали целый год в университете), оказался волшебником прикосновений. Я и не догадывалась, что такой молчун, будет настолько смел и уверен с женским телом. Была приятно удивлена, ведь, как пессимист, не ожидала звезд с неба в свой первый раз. Мягкие поглаживания, требовательные укусы и глубокие поцелуи, никакой спешки, неловкости и сомнений, будто Стас читал мои мысли и желания. Он гораздо лучше общался на языке тела, так точно выражая и улавливая каждый оттенок эмоций и моих ощущений через касания. Не пришлось ни о чем его просить (а я бы ни за что и не осмелилась попросить) или намекать, он просто медленно и правильно делал меня своей. Даже целовал иначе, чем до свадьбы, со страстным шёпотом между касаниями губ. Если раньше казалось, что мы едем с горки на велосипеде, и его рука осмотрительно лежит на рычаге тормоза, то теперь оба мчались, как одержимые. Одержимые друг другом.

Наутро Стас со смущенной улыбкой признался, как сходил с ума и пилил себе мозг целых четыре года, чтобы не думать о том, как прикоснуться ко мне, как украдкой разглядывал, но этого было всегда болезненно мало. Кто бы мог подумать, что он такая страстная натура, ночной маг за плотно сжатыми губами. Осторожный водитель, соблюдающий все правила, оказался безбашенным профессиональным гонщиком. И совершенно неважно, что у нас не было президентского люкса с лепестками роз на шёлковых простынях или джакузи с подсветкой где-нибудь в Альпах. Вместо этого были две свечи и спальня в двухкомнатной квартире, но, когда рядом твой любимый, самый правильный человек, который сгорает от нетерпения провести с тобой не только эту ночь, но и все ночи своей жизни, воспоминания о томительной неге, о каждом прикосновении и поцелуе заседают навсегда, оставляя новые следы в коре мозга.

Когда в очередной раз будете думать об интровертах, как о скромниках на школьном балу, вспомните французский фильм «Амели». Они весьма-весьма изобретательны и пылки.

Отправляю наше совместное со Стасом селфи Милене и иду в тёплую постельку.

Очередной день сурка. Душ. Кофе.

Только Стас сегодня спит. И Марк тоже, на удивление. Чем короче световой день, тем дольше сон моего маленького сына. Оптический обман. Открыл глаза – темно, значит, ночь, надо дальше спать. Всё просто, когда тебе два года.

Сын, внешне вылепленный по образу и подобию моего мужа, по натуре самый настоящий Марк. Такой же громкий, как молоток, причем отбойный молоток. Именно это и значит его имя. А Стас ещё хотел назвать малыша Брендоном, что переводится, как «принц». Но принцы ведь не просыпаются летом в шесть часов утра и не прыгают на животе своей мамы, как на лошадке, не носятся по улице с криками, похожими на сирену, до хрипоты, размахивая палкой. И вообще, Брендон Станиславович, серьезно? Иногда Стас напоминает мне какого-то пришельца вне пространства и времени с созданной его фантазией далекой-предалекой планеты.

Переступаю порог рабочего кабинета и с досадой убеждаюсь, что мой компьютер ещё не починили, системный блок отсутствует со вчерашнего вечера.

Зато Лапшин уже здесь и не дает мне снять пальто, лихорадочно выпаливая:

– Марианна, срочно поезжайте в Ассоциацию, – какие бы ни были между нами тёрки или откровенный хохот временами, стандарты корпоративной этики превыше всего, поэтому друг с другом мы только на «Вы». – Вам пришло письмо сегодня утром. Хорошо, что меня указали в копии получателей. Они там опять мутят какие-то поправки в постановлении о вознаграждении руководящих работников. Если перекроют бонусы нашим топам, то всё – крышка. Не соглашайтесь, поняли? Ну, не мне Вас учить. Спорить Вы – мастерица.

Уточняю номер кабинета и время встречи. У меня ровно час, чтобы добраться. Вылетаю на улицу и ловлю такси. Пробки дикие. И все явно опоздуны. Кто-то бросает машину в запрещенном для парковки месте и несётся к дверям офиса, лишь бы «пикнуть» пропуском и затем спокойно переставить автомобиль на подземный паркинг. Кто-то перемахивает через невысокое ограждение вокруг здания, как лошадь на скачках, чтобы срезать путь до входа.

По привычке тру металлическую пуговицу в кармане пальто, чтобы не нервничать. Сегодня опять снился сон, который не оставляет в покое с пятого класса, напоминая о моем предательском поступке. О нём знает только Стас и мама. И меня страшит расплата. Предательство за предательство. Я пожалела, действительно пожалела о своей слабости. Все эти годы безумно хочу попросить у того человека прощения. Нет покоя. Искала в соцсетях, просила номер телефона у одноклассников. Никто ничего не знает о девушке. А вдруг её уже нет в живых? Может быть, поэтому я так часто вижу Веронику во сне и с самым искренним сердцем каюсь за вероломство. Не могу себя простить.

За воспоминаниями прошлого дорога пролетает незаметно. Хорошо хоть выгляжу сегодня достойно: в чёрном платье-футляре и ботиночках на каблуках. Соберутся все банковские HR-менеджеры в зале Ассоциации банкиров. Прежде чем принять новый закон или поправки в документы в области регулирования деятельности финансовых организаций, его направляют на обсуждение в Ассоциацию. Я член рабочей группы по кадровым вопросам, часто пишу письма в Министерство труда с доводами против тех или иных норм законодательства. Наши юристы говорят, что у меня дар аргументировать и защищать интересы банка. Отступить в споре? Да ни за что. Вхожу в такой азарт, что стыдливость отступает, голос становится уверенным, слова четкими и уместными.