Тори Майрон - В ритме сердца

– Ты не обидел меня, Остин, у каждого бывают плохие дни, – вполголоса говорит она, затуманивая мой разум своим нежным морским взглядом. – Мне ли этого не знать? На меня же тоже, бывает, находит какое-то умопомрачение, да и, по сравнению с моими приступами гнева, ты сегодня был просто душкой. – Грустная улыбка касается её губ, от вида которых я еле справляюсь с желанием прижаться к ним, узнать их вкус, ощутить тепло её кожи.

Встряхиваю головой, чтобы сбросить секундное наваждение.

Как я могу думать о таком, когда в душе всё ещё живет гнетущая тревога о решении Лары? Да и это же Никс! Никс!

Раз за разом повторяю в голове её имя, словно отрезвляющую мантру.

– Что опять сделал Филипп? – намеренно резко меняю тему на менее приятную, но способную быстро разрядить накалившееся напряжения между нами.

– Не хочу об этом говорить! – В один момент её голос превращается в сталь, в печальных глазах вновь вспыхивает пламя, а руки сотрясаются мелкой дрожью, отчего я начинаю жалеть о заданном вопросе.

– Как скажешь. Проехали, – угрюмо сворачиваю разговор я, совершенно не представляя, что ещё мне у неё спросить.

Мы всегда могли говорить без умолку часами, так почему сейчас в моей голове звенящая пустота?

Осматриваю Никс блуждающим взглядом, будто надеясь найти в ней ответ, и на миг застываю, когда совсем случайно замечаю на её предплечье тёмные следы. Наплевав на то, что мои руки измазаны вонючей мазью, резко закатываю рукав её халата и рассматриваю ближе, чтобы убедиться, что мне не показалось.

– Это что ещё такое?! Это он с тобой сделал?! Из-за этого ты убежала? – Взрываюсь жгучей яростью, уже собираясь сорваться с места и разбить в пух и прах морду этой редкостной мрази, что мало того что сидит на её шее, так теперь ещё и руки распускает. Однако Никс останавливает меня, ловко хватая за майку.

– Стой! Успокойся! Это не Филипп со мной сделал.

Её слова должны были меня успокоить, но взбесили ещё больше. Если не он, то кто ещё посмел прикасаться к ней так? Кто вообще посмел к ней прикоснуться?!

– Кто это? Скажи, и я убью его! – злобно шиплю я, до боли сжимая кулаки.

– Я не знаю его.

– Что значит «не знаешь»?! Кто это сделал?!

– Говорю же – не имею понятия!

– Ты надо мной издеваешься?! У тебя синяки на всю руку, а ты не знаешь, кто тебе их поставил? Кого ты покрываешь? Это Марк?! Опять с ним что-то не поделили? – выдаю первое, что приходит на ум. – Я ему все мозги выбью за это. Предупреждал же, чтобы даже не смел тебя трогать!

– Господи, Остин, да успокойся ты и заткнись хоть на секунду! Марк ничего мне не делал. Этот говнюк со мной не справится. Я не знаю человека, что схватил меня. Это был водитель.

– Какой ещё нахрен водитель?!

– Как какой? Тот, что чуть не сбил меня сегодня. Я не знаю его имени. Да и он просто неудачно схватил меня, когда поднимал. Успокойся уже!

Красная пелена спадает с глаз сразу же, как я замечаю болезненное выражение её лица – всё это время ей приходилось упорно удерживать меня за майку, игнорируя боль в ладонях.

– Никс… – Виновато отцепляю её руки от майки, разворачивая ладонями вверх.

Она стёрла с кожи всю мазь, отчего раны начали кровоточить ещё сильнее.

– Прости.

Сколько раз за сегодня я уже извинялся? Перед тремя самыми любимыми женщинами.

Видимо, я на что-то способен только в виртуальной компьютерной вселенной, в жизни же – неадекватный мудак. По крайней мере сегодня так точно.

– Со мной всё нормально, а вот тебе я всю майку этим дерьмом испачкала, – чтобы разрядить обстановку, с притворным раскаянием сообщает Никс, указывая на коричневые разводы на груди, от зловонного запаха которых хочется сдохнуть.

– Я заслужил, – не сдерживаю усмешки я и делаю то, что хочу сделать уже целый вечер.

И нет, это вовсе не то, о чём вы могли подумать.

Я делаю то, что делал уже сотни раз, но сейчас ощущаю, будто всё происходит впервые. Я просто крепко прижимаю мою маленькую девочку к себе и нежно обнимаю, утыкаясь носом в её белокурую макушку, вдыхая свежий запах весеннего дождя.

Да… именно так она пахнет…

Теперь я точно этого не забуду.

Если бы, проснувшись сегодня, я знала, что вместо очередной танцевальной ночи в окружении похотливой публики «Атриума» я буду сгорать от выразительного взгляда единственного мужчины, которому хочу всецело себя отдать, то сначала бы просто не поверила, а затем однозначно потеряла бы от счастья рассудок.

Хотя я его и потеряла, только чуть позже, и вовсе не от счастья.

Сегодня я неумолимо растворялась под завораживающим прицелом нефритовых глаз, в которых впервые пробудилось нечто взаимное, что-то нереальное, но столь долгожданное, что прежде видела лишь во снах.

Этот незнакомый взгляд заставил меня поверить и горько обмануться в том, что Остин наконец-то меня увидел .

Но это был всего лишь мираж. Поистине сказочный и столь беспощадно жестокий.

Всю свою жизнь я была девочкой-проблемой. Настоящим человеком-косяком. Мне не вспомнить всех раз, когда я билась, царапалась, спотыкалась, падала и ввязывалась в драки, покрывая своё тело множественными ушибами, глубокими порезами и синяками.

Я в самом деле знакома с огромной палитрой всевозможной боли, и сейчас с уверенностью могу сказать, что ни одна из них не сравнится с той, что сломала меня пополам, когда Остин сказал мне это:

…Ты же знаешь, что я бы никогда ничего с тобой не сделал. Я просто был не в духе, немного крыша поехала, а ты попалась под руку и… в общем… можешь об этом просто забыть? Пожалуйста. Такого больше не повторится. Обещаю…

Его слова отдаются гулким эхом в голове и, раз за разом разбиваясь об углы сознания, разрушают остатки моей и так искалеченной души.

…Ты же знаешь, что я никогда ничего бы с тобой не сделал…

Я знаю… Конечно, знаю!

Но всё равно услышать это из любимых уст – словно получить смертельный удар под дых. Точно контрольный выстрел в голову. Как кол с шипами, вогнанный в сердце, а затем безжалостно прокрученный за рукоятку.

Наверное, лишь с подобной болью я могу сравнить ту беззвучную агонию, что смиренно стерпела этим вечером.

Каждый раз, стоит мне увидеть Остина, во мне начинает происходить упорная борьба. Годами долгое сражение с моим безоговорочно любящим сердцем. И всё ради того, чтобы не показать в щенячьем взгляде всю переполняющую меня нежность, не выронить ласковых слов и неуместных любовных признаний, сдержать своё тело от прикосновений к нему с чувственным трепетом или с первобытной страстью.

Всё это лишь для того, чтобы просто не выдать свой главный секрет – как сильно и бесповоротно я влюблена в того, кто меня по-настоящему не видит и не «чувствует».