Array Валерия Брайт - Любая ночь кончается

– Простите Борис Глебович! Не углядели, – отвечает один из них. – Не думали, что она умудрится у врача шприц стянуть. Больше такого не повторится! Будем, следит за ней, так что рыпнуться не сможет.

– У вас одна задача была, – хмыкнул Борис Глебович, и крепко сжал трость. – Я приказывал тщательно за ней следить. Из-за вас она врача покалечила. Придется разбираться и с ним, и с главой его больницы.

– Простите Борис Глебович, мы ее для надежности к батарее наручниками пристегнули, – повинился тот же охранник. – Выкрутасов не будет. Вот если б вы наказать ее дали, она бы точно как шелковая была....

Седовласый поморщился.

– Я сказал, чтобы пальцем ее не трогали! Запугать можно, но чтоб я не видел, даже пятнышка на ней.

– Не тронем, – дружно сообщили оба, обращаясь к Борису Глебовичу.

– Смотрите шкуру с вас пущу, – хмуро глядя на них, сказал седовласый. – Как Гумеров приедет, наберете мне.

– Хорошо Борис Глебович.

Охранники проводили хозяина и надежно закрыли двери. Через минуту один из них распахнул комнату, в которой была заперта я. Подняв голову, я без страха посмотрела на человека, которому поручено меня охранять. Он брезгливо оглядел меня и усмехнулся.

– Завтра храбрости и спеси в ней поубавится Илюха, – за спиной охранника прозвучал голос его товарища. – Гумеров вколет ей парочку хороших укольчиков и мигом королева превратится в овоща.

Я спокойно окинула этих двоих взглядом. Меня эти слова уже не испугают. Я прекрасно знаю, какое будущее меня ждет. Лишняя в своей собственной семье и выброшенная, как отработанный материал.

И все из-за наследства, которое мой дядя собирается присвоить себе. Я бы отдала ему все, если бы могла. Но хитроумное завещание моего отца и покойного мужа передало все моему сыну. А меня сделало опекуном четырехлетнего мальчика. Пока мой сын несовершеннолетний, я имею право распоряжаться частью наследства. Но моего дядю не устраивает такое развитие событий. Он сам хочет быть опекуном моего малыша. Но надолго ли его хватит? Не захочет ли он избавиться и от ребенка, как от лишнего груза? Ведь ради денег он пойдет на все. Сначала признает меня невменяемой, а потом… Я плотно сжимаю губы, чтобы не выдать свои эмоции. Чтобы эти двое не поняли, как мне плохо.

Завтра я стану сумасшедшей. Потеряю навсегда сына. И окажусь в лечебнице, из которой выход только один – в могилу.

И я ничего не могу сделать. На стороне моего дяди связи и деньги. А мне даже помощи ждать неоткуда. Даже мои друзья предпочли закрыть на это глаза и поверить лжи.

– И чего Глебыч от нее сразу не избавится? – спрашивает напарника Илюха. – Минус человек и проблем меньше.

– Итак, смертей много, еще одна и следаки вцепятся, никакими бабками не отмаешься. К тому же баба ему родня, как-никак. В дурке по любому лучше, чем в могиле.

В дверь зазвонили. Охранники встрепенулись и переглянулись.

– Может Глебыч чего забыл? – спросил Илюха.

– Я проверю, – ответил его напарник и направился к двери. Илья презрительно поморщился, выключил свет и поспешил закрыть комнату.

Ненавижу вечно кислую рожу этого парня. Последние несколько месяцев он и его напарник, стерегут меня в этой мрачной квартире на окраине Москвы. И я доставляю им миллион неудобств. Поправочка. Доставляла. Завтра я стану овощем.

Не то чтобы, я была дерзкой и сильной женщиной. Скорее наоборот, сколько себя помню я тихоня. Всегда за спиной сначала отца, потом мужа. Но теперь мне не за кем спрятаться. Я должна бороться за свою жизнь, но, похоже, я проигрываю. Я не могу сбежать. Не могу отвоевать сына.

От бессилия я утыкаюсь лицом в колени.

Сначала я надеялась на родственные чувства дяди. Что он не возьмет на свою душу смертного греха. Он и не стал. Решил закрыть меня в больнице… подальше от любопытных глаз. Там где и искать меня никто не станет. Хотя кто бы стал меня искать?

От моих невеселых мыслей меня отвлекает глухой грохот в коридоре. Я поднимаю голову и напряжено вслушиваюсь. Дверь распахивается и в комнату вваливается Илья. Он падает прямо на пороге и рядом с ним медленно расплывается кровавая лужа.

Я в ужасе открываю рот и понимаю, что ни закричать, ни позвать на помощь не могу. Горло словно колючей проволкой сдавило. Вместо этого я смотрю на дверной проём и вздрагиваю, когда на пороге появляется незнакомец. Он щелкает выключателем и зажигается свет.

Первые несколько секунд, пока я привыкаю к свету, я вижу лишь силуэт мужчины, но потом он перешагивает через тело Ильи и идет ко мне. Его правая рука вытянута вперед, пистолет с глушителем, направлен прямо на меня. Он останавливается в метре от матраса, на котором я сижу. Я сглатываю ком в горле. Первая мысль была – неужели дядя передумал и решил меня окончательно убрать? Но ведь не стал бы он своих людей убивать. Нет, это кто-то другой.

– Поднимайся, – суровый слегка хриплый голос заставляет меня подскочить, наручник трется об трубу батареи, к которой я пристегнута. Издается неприятный скребущий звук, я морщусь.

Я смотрю на мужчину и с удивлением осознаю, какой он высокий. Мой рост выше среднего, а он возвышается надо мной на целую голову. И большой. Такими крепкими руками, он вполне может сломать мне шею. Я с трепетом смотрю на длинные пальцы, обхватывающие пистолет. И о чем я думаю? Почему я вообще думаю о его росте и руках? Он ведь убить меня собирается.

Заглядываю ему в глаза. Они серые. Пугающие. Холодные. Будто не живые. А вот и страх пожаловал. Никогда не думала, что возможно испугать человека просто взглядом? Но оказывается можно.

– Ты убьешь меня? – пытаюсь говорить спокойно, хотя внутри все сжимается от дико нарастающего страха.

Он молчит продолжая держать меня под прицелом. Чего же он ждет? Пришел ли он убить меня или спасти? Последнее кажется совсем маловероятным… Мы молча смотрим друг на друга, пока ужасные мысли проскакивают одна за другой в моей голове. Неужели он меня убьет?

Вы когда-нибудь задавались вопросом, какого цвета глаза у смерти? Я никогда… до тех пор, пока не встретила свою.

Так какого цвета глаза у смерти? Карие? Голубые? Зеленые? У моей смерти серые глаза. Я заглядываю в них и утопаю, в их жёстком и бесчувственном взгляде. Барахтаюсь от беспомощности, пока страх холодными щупальцами окутывает моё тело, но оторвать взгляд от его глаз я не могу.

Они, как грозовое небо, сулят мне бурю. Будут ли они последним, что я увижу?

Я сама не замечаю, как слезы начинают громадными крупинками стелиться по моим щекам. Я так хочу просить пощады. Но не могу. Почему я так уверена, что пощады не будет? Что моя смерть с серыми глазами, не отпустит меня. Для таких как он, моя жизнь ничего не значит.