Евсения Медведева - Наизнанку

– Виктор Викторович? – В шатер вошел служащий, он нервно переминался с ноги на ногу.

– Что?

– Начальник охраны просит вас подойти. Камеры по периметру ресторана выключились.

– Как?

Я встал с перил и обвел взглядом территорию. Главное здание ресторана погрузилось в темноту. Фонари трассы в просвете леса, погасли по щелчку. Сердце остановилось, а потом вошло в привычный для стрессовых ситуаций ритм. Чуть медленней, чтобы сохранять спокойствие.

– Не знаю. Они просят вас подойти.

– Пусть Буба разберется, – Серега громко свистнул, подзывая коротышку. – Моисей, останься.

Трепет в груди не предвещал ничего хорошего. Обведя шатер взглядом, понял, что мы в ловушке. Открытое пространство, как на ладони. Нет стен, только стеклянная ширма, за которой был домик охраны. Тревога только усиливалась.

– Вставай! – крикнул я Янке, которая увлеченно беседовала с Мариной. Девчонки как раз сидели у стеклянной витрины.

– Если хочешь пригласить даму, то можно это сделать нежнее?

Прожектора, стоящие в зарослях кустов, окружавших зону открытого ресторана, стали выключаться один за другим, погружая территорию в темноту. Пнул Лазарева, головой указывая на фонари. Толпа в соседних шатрах зароптала. Голоса становились все громче. Началось движение, сопровождаемое резкими мужскими криками.

Я стоял посреди шатра, оценивая обстановку. К нам подбежал Динар.

– Шеф?

– На пол! – заорали мы с Лазаревым в голос.

Прыгнув в конец шатра, схватил Яну за руку и, прижав к себе, повалил на пол, цепляя застывшую Марину. В этот момент перепонки взорвались от привычно громкого шума выстрелов. Привычного для меня, но не для нее.

– Олег! Олег! – визжала Яна, все крепче прижимаясь ко мне.

– Тише, – перевернувшись, я лег на нее так, что грудью ощущал вибрацию крика ужаса. – Марина! Под стол! Моисей! Все под стол!

Звук выстрелов смешался со звоном бьющегося стекла, хлопками взрывающихся бутылок шампанского, женским визгом и мужским матом. Своими руками зажал уши Яны, она смотрела на меня огромными голубыми глазами, не моргая. Губы дрожали, а по лицу размазалась красная помада.

– Тише, – я достал пистолет из-за пояса, пытаясь, хоть что-то рассмотреть, вытянул голову. В лицо тут же посыпались осколки. У парковки стояли два черных джипа, откуда и стреляли. Слишком темно, чтобы разглядеть номера. Вся территория комплекса погрузилась в сумерки. Только вдали моргали фары машин, сигнализация которых сработала от громкого шума. Стрельба была бесцельной, просто палили, щедро размахивая автоматами. Ничего не сделать. Я обвел взглядом шатер, на столбе которого была закреплена камера, выходящая на парковку. Это наши камеры, они не управляются с центрального пункта. Только бы не попали.

– Всем лежать! – выстрелы стихли, но никто не шевелился.

– Нет! Не уходи! – Янка вцепилась в руку, когда я стал подниматься.

– Моисей! – встав на колени, я сгреб девчонку на руки и передал отцу, лежавшему под столом.

Лазарев начал шевелиться, сбрасывая с себя осколки стекла от разлетевшейся ширмы.

– Говорил же, что бороду нужно отпускать, чтобы скрыть шрамы!

– Придурок! – Серега стал вытирать изрезанное лицо рукавом. – Что делать?

– Эвакуация! Что еще?

– Я подгоню машины. – Динар вскочил и, перепрыгнув через стол, помчался в сторону парковки.

– Шеф? – в шатер вбежали Буба и Сизый.

– Кто? – взвыл Моисей, выбираясь из-под стола.

Были обстреляны только ближайшие к парковке шатры. Газон был усыпан ошметками белой ткани, лепестками цветов и бокалами. Гости стали разбегаться, натыкаясь друг на друга. Женские крики переросли в вопли, отчего завибрировали перепонки. Ненавижу женскую истерику, потому что нет ничего стихийнее.

– Машина у входа, Виктор Викторович, надо ехать!

– Так, – Моисеев прижимал к груди дочь, его взгляд скользил по толпе. – Миша, бери своих и уезжай. Олег, увези Яну! Увези!

Я снял пиджак и накинул на ее плечи, чтобы скрыть сползающее платье, затем перекинул через плечо тихо всхлипывающую Янку.

– Лазарь!

– А?

– Сними камеры, без них не уходи! Никому не слова! Даже Моисею!

Лазарев кивнул и умчался обратно в шатер. Яна перестала биться в истерике, только по щекам скатывались слезы. Всю дорогу до дома она молчала. Салон авто был наполнен страхом, я видел, как она трясется. Яна забралась на сидение с ногами, сбросив шпильки, обняла колени руками и положила на них голову. Когда-то идеально уложенные локоны, теперь свисали, в них застряли лепестки роз, и кое-где блестели осколки стекла. Сейчас она была похожа на ту, которую я увидел впервые много лет назад… Хрупкая, как снежинка, которая растает при малейшем касании. Такая грустная и беззащитная.

Яна протянула ко мне руки, как только я открыл пассажирскую дверь. Вялая улыбка растеклась по ее лицу.

– Это становится твоим фетишем!

– Что?

– Портить мои рубашки, – на белой ткани были отпечатки ее красной помады. – Придётся обновить гардероб.

– Я подумаю об этом завтра?

– Обязательно! – толкнул ногой дверь комнаты, где спала Яна, и уложил ее на кровать. – Поспи!

Когда-то гостевая спальня превратилась в девчачий уголок. Бирюзовые занавески, мягкий коврик с высоким ворсом на полу, на кровати множество крохотных подушек и огромный плюшевый медведь. На стуле висели мои рубашки, до которых она еще не добралась.... Когда она успела?

Даже моя ванная заполнилась миллионом баночек. Привычный гель для душа исчез, вместо него появился другой с ароматом зеленого чая. На полках стояли свечи. На стеклянном столе в столовой появились кожаные салфетки под приборы, в гостиной на диване мягкий плед, в коридоре белые тапочки.

Прикрыв дверь, я почти вбежал в душ. Нужно смыть все. Весь этот день. Просто смыть, чтоб и духу его не осталось. Голову ломило от вертевшихся мыслей! Отвык от насыщенности дней. Отвык, что за день может происходить столько вещей. Отвык от чувства, когда кто-то прижимается к твоей груди, прося защиты.

Не хотелось зажигать свет, чтобы не разрушить мнимое спокойствие квартиры. Пусть будет темно. Спокойно. Пройдясь по длинным коридорам, проверил комнаты. Никого. Закрыв дверь на все замки, пошел в спальню. Темнота странная штука. Иногда она успокаивает, иногда наводит ужас. Иногда лечит… сейчас она успокаивает. Хорошо. Выйдя на балкон, открыл все окна, вдохнув морозный воздух всей грудью. Чувствую, что все идет не по плану. С каждым шагом я отхожу от заданного курса. И все благодаря ей. Спать!

Скинув полотенце, лег в кровать, замотавшись в прохладную простынь. Как только голова коснулась мягкой подушки, мир стал расплываться…

– Мне страшно! – на щеку упала прохладная капля. Аромат зеленого чая заполнил комнату. – Можно я посплю здесь?