Виктор Улин - Теща

В преимущественном положении оказывались жители больших городов, где имелись картинные галереи: там можно было посмотреть устройство женского тела в художественном воплощении. Почти тем же могли похвастаться дети из семей, владевших иллюстрированными альбомами по живописи. И уже совсем невероятными счастливчиками казались те из нас, чьи родители были медиками, и в домах имелись книги с точным изображением и описанием всего, что нужно. Но таких среди моих друзей находилось не имелось. Точнее, друзей у меня не было вообще.

Да, как ни странно это прозвучит, я никогда не любил общаться со сверстниками, людям я предпочитал книги.

Их в нашем доме имелось достаточно: дед в материнской стороны оставил обширную библиотеку, что в те годы было явлением довольно редким, поскольку уже с первых лет моей жизни книги стали дефицитом.

Но по существу к делу это не относится.

Ведь дедовы книги были художественными, из справочных имелась лишь 50-томная синяя « Большая Советская Энциклопедия », где все без исключения темы освещались под коммунистическим углом зрения и усечено.

Я подробно вспомнил то время и свою семью, чтобы отметить, что тогда не имелось ничего для получения информации о самой главной стороне жизни.

Пожалуй, пора приступить в содержательной части.

Но должен оговориться, что, нырнув в глубины памяти, я перестаю быть математиком. То есть не строю временной ряд динамики, не пытаюсь расставить даты и в каждой точке определить свой возраст, когда происходили те или иные события.

Я просто вспоминаю яркие моменты, особые точки и точки перегиба, хотя и пытаюсь излагать все в правильной последовательности.

До всего самого важного мне приходилось доходить самостоятельно.

Прежде всего, ближе знакомиться с собственным организмом, отмечать его метаморфозы.

Помню, как испугался я, обнаружив, что на моих руках, доселе гладких, вдруг начали расти волосы. И смешно признаться, но вначале я даже пытался их вырывать, потому что они казались неэстетичными.

Появление волос совпало с загадочными переменами той части тела, предназначение которой было однозначным с детства.

Описывать не имеет смысла; подробности помнит любой мужчина, а женщинам это неинтересно.

Вспомню лишь пару эпизодов, которые остались как ступени к моему собственному пониманию проблемы.

В мои времена – как, наверное, и в любые – по школе гуляли волны повальных увлечений. Тем более, что в первой моей школе свободного времени было хоть отбавляй.

Эпидемии неучебных занятий отличались разнообразием.

То все плели « кукурузы » из тонкого провода, вставляли туда иголки и кидались ими друг в друга.

То делали бумажные « бомбы », наполняли их водой и бросали из окон в гуляющих по школьному двору малышей.

То жевали промокашку и стреляли ею через трубочки от опустошенных шариковых ручек.

В какой-то момент нас захлестнула волна татуировок. Они, разумеется, были не настоящими, их просто рисовали ручкой. Темы преобладали стандартные, из мальчишеского набора начала семидесятых: звезды, танки, самолеты.

Однажды в туалете – над вонючим желобом для отправления малой нужды, где мы встречались каждую перемену – отвязный парень по фамилии Дербак расстегнул штаны и удивил всех.

Предмет, не предназначенный для всеобщего обозрения, у него был покрыт звездочками синих, черных, красных и зеленых цветов.

Показав украшения, он сделал нечто, сути чего я не понял.

Меня лишь поразил факт, что у дебила имелась редчайшая по тем временам ценность, четырехстержневая шариковая ручка.

По слухам, после школы этот Дербак стал профессиональным уголовником.

Второй случай произошел чуть позже.

Я играл с мальчишками во дворе, что самом по себе являлось делом редким, ведь основную часть времени я проводил дома, на улицу меня было не выгнать.

Но тот день вышел из разряда обычных, я спустился во двор. Мы собрались на стройке около кучи песка. И – за неимением источника для подражания типа звездных войн или какого-нибудь американского семейства XXI века – стали играть… в общественный туалет.

Набрав ржавых стальных уголков, неровно обрезанных сваркой, мы соорудили желоб, как было принято тогда в бесплатных заведениях страны.

Нас было человек пять или шесть.

Сложив сток и придав ему уклон, мы решили испытать устройство. То есть по очереди туда попИсали. Стояла жара, нам хотелось пить, а не пИсать, слабенькие струйки пропали между стыков без следа.

Тогда кто-то нашел отрезок водопроводной трубы, набрал туда песку, зажал себе между ног и обрушил содержимое в желоб.

Все понравилась идея; остальные тоже вооружились трубами и начали « пИсать » песком в туалет.

Но один замухрыжистый парень, сын дворничихи – то ли Колька то ли Толька – трубы не искал. Просто спустил штаны и выставил низ живота над желобом, чтобы все по очереди обсыпали его песком. И стоял так с мерзким, блаженным выражением на лице.

Пришедшие строители не дали довести игру до конца.

Хотя сейчас я уверен, что в итоге понял бы нечто серьезное.

Понимание пришло само по себе.

Совершенно внезапно и немотивированно – во время сна, как у всех порядочных, неразвращенных мальчиков из хороших семей.

Этот эпизод, пожалуй, стоит того, чтобы его конспективно описать.

Ко мне явились странные видения в которых присутствовала женщина – точнее, девочка – личность которой осталась неясной. У нее отсутствовало лицо, не имелось даже тела, не имелось вообще ничего реального, привычного в обычной жизни. Но она была существом определенно женского пола, которое растворилось в нереальности сна и обволокло меня с ног до головы незримым сильным присутствием. Все это сопровождалось сладостными томлениями, от которых я летел к облакам. Наслаждение нарастало с такой силой, что я готов был во сне потерять сознание. Но не потерял – просто проснулся от того, что как-то нехорошо обмочился.

Факт не укрылся от матери, утром она поинтересовалась, что произошло.

– ОпИсался, – честно признался я. – Но как-то странно. Я не знаю…

– Ничего страшного, Алеша, – спокойно ответила мать. – В тебе начинают работать всякие желёзки, и это нормальное явление.

Фраза прозвучала кругло, в ней было не за что зацепиться дальнейшими вопросами; ничего более конкретного я не услышал.

Думаю, мать просто не знала, что говорить в подобном случае.

Хотя, забегая на целую жизнь вперед, должен сказать, что мы с женой на эти темы с сыновьями не разговаривали вообще.

Ведь сейчас иное время: некупированность и общедоступность информации позволяют каждому человеку прояснить жгучие тайны самостоятельно. Тем более, что тонкий вопрос лучше решать без посторонних, а единой истины не существует, есть лишь набор индивидуальных точек зрения.