Александра Ронис - Правосудие волков

Олеся на несколько секунд зажмурилась, чтобы не сорваться, не плюнуть ему в лицо от обидных и унизительных слов, не расплакаться, наконец (несмотря на, казалось бы, наращенную «броню», было больно – слезы жгли глаза), и со всей убедительностью, на которую была способна, ответила:

– Я не знаю, где он! Не знаю!

– Значит, подумай хорошенько, кто может знать. Или откуда можно начать поиски.

Ей показалось, или он на что-то намекает?

– Я не знаю, – повторила она уже не так уверенно.

– Знаешь, – покачал головой довольный Кир, – знаешь.

– Не знаю, – получилось еще тише.

– Хорошо, – согласился Кир, видимо, допустив, что тупой проститутке, в отличие от него, блестящего и умного мента, без подсказки не обойтись. – А скажи-ка мне, куда это вы ездили всем своим идеальным, – он издевательски подчеркнул это слово, – семейством прошлым летом, а?

Олеся подавленно молчала. Она не скажет. Она поняла, куда он клонит, но она не скажет!

– Че молчишь? – засмеялся довольный Кир. – Думаешь, не знаю? Я все знаю, – пропел, упиваясь собственным превосходством. – На родину вы к нему ездили. В маленький поселок, где проживают его сестра и мать. И сдается мне, что стоит к ним съездить еще раз. Хотя бы для того, чтобы весточку для Креста оставить. Мало ли… Чем черт не шутит…

– Зачем тебе это? Зачем тебе он? – омертвевшими губами прошептала Олеся, едва ли слыша свои слова.

На лицо Кира набежала тень. Взгляд стал мрачен, безжалостен. Губы дрогнули в жестокой усмешке, крылья носа раздулись. Его молчание затянулось, в нем что-то скрывалось. Что-то, чего Олеся понять не могла.

– Не твое дело, – процедил наконец Кир. – Готовься. На днях наведаемся к родне твоего ненаглядного…

– Нет! – оборвала его Олеся. – Нет, – повторила твердо. – Я не поеду.

– Поедешь! А иначе можешь попрощаться с дочкой!

– Ты ничего не сделаешь, – она поджала губы. Просящиеся наружу слезы моментально высохли, стоило завести речь о Насте. – Не сможешь. Я ничего плохого не делаю. Я…

– Уверена?! – Кир брезгливо скривил лицо. – Думаешь, я не смогу доказать, что ты х*ровая мамаша, и ребенка нужно от тебя изолировать?

– Я ничего плохого не делаю, – раздельно и твердо повторила Олеся. – Я работаю…

– Где?! На почте?! – снова не дал ей договорить Кир. – За десять штук в месяц?! И хату двухкомнатную снимаешь со всеми удобствами?! И ребенка содержишь? Это в Москве-то? А на какие шиши, позволь спросить?

Олеся молчала.

– А может, ты втихаря наркотой барыжишь, а?!

Лицо Олеси вытянулось от бредовости услышанного, а Кира тем временем несло дальше. Границ он не видел.

– Думаешь, я не смогу доказать, что ли?! Думаешь, у тебя не найдут наркоты при обыске?! В особо крупном размере…

Можно было не сомневаться – найдут. Вот только шансы доказать, что найденное подкинули, были бы ничтожно малы. Оставалось одно – бежать, но и здесь Кир поставил заслон.

– Не вздумай адрес менять, съезжать куда-то, – казалось, он прочел ее мысли. – Я знаю, где ты работаешь. Знаю, где учится твоя дочь. Свалишь куда-нибудь, будь уверена, хозяева квартиры напишут заяву, будешь числиться в розыске. Далеко не убежишь. Тогда точно закрою! Найду за что! И на дочь не посмотрю!

За что?!

– За что?! – хотелось кричать Олесе, глядя ему вслед. – За что он так ее ненавидит? – но вместо крика она закрыла лицо руками, обессиленно привалилась к тополю. Ноги совсем не держали. Потрясение было велико.

В этом жутком подавленном состоянии Олеся пребывала последующие несколько дней. Так и ждала, что вот-вот заявится Кир и скажет: «Едем к Кресту». И ей придется. Придется предать Женю, потому что иного выхода она пока не видела. Обратиться к ментам? Даже если допустить, что они поверят ей, бывшей проститутке, и решат прижать Кира, тот все равно поведает им о Жене, и начнутся вопросы. А к чему эти вопросы могут привести, она боялась даже думать. Как бы не к тому же самому… Еще и за укрывательство могут привлечь. А если и деньги найдут, «те самые» – то и за соучастие…

– Мам, если хочешь, давай не пойдем сегодня на тренировку, – прижалась к ней Настя, глядя грустными глазками снизу вверх. – Ты устала? – тревожное напряжение последних дней от нее не укрылось. – Скучаешь по Жене? – она по-своему истолковала молчаливость и задумчивость матери и была готова ее поддержать, как могла. – Я тоже скучаю. Давай скучать вместе.

– Нет, – нашла в себе силы подбодрить дочку Олеся. Не хватало еще, чтобы Настя грустила и заморачивалась. Успеет еще. – Тренировку пропускать нельзя, – улыбнулась широко, задорно, – а на выходных можно в кино. Хочешь в кино?

Настя весело кивнула, отчего ее новая «модная» прическа встряхнулась, и побежала собираться.

«На тренировки» Настя ходила в спортивную секцию, располагавшуюся в арендованных и переделанных под спортзалы бывших складских помещениях, расположенных на окраине их района. В длинном одноэтажном здании занималось несколько групп разного возраста, от детских до взрослых, по самым разным направлениям. Настя неожиданно заявила, что хочет на бокс, но Олеся, резонно рассудив, что для бокса она все-таки пока еще мала, отдала ее на секцию легкой атлетики, пообещав потом, если желание не пропадет, перевести ее на бокс. Для себя она решила, что Насте не помешает умение постоять за себя, и тогда ей в жизни никакие Киры будут не страшны.

Как обычно, она оставила Настю заниматься, а сама пошла бродить по дорожкам парка, раскинувшегося рядом со складами. Надеялась, что сможет отвлечься, придумать хоть какой-то способ уйти от угроз и шантажа. Напрасно. Ничего не придумала. Попавший в тиски тревоги мозг отказывался выйти за пределы стрессовой ситуации, взглянуть на нее под иным углом.

Через полчаса в небе громыхнуло, резко поднялся ветер. Он шумел в кронах деревьев, навевая еще больше тревоги. Решив не дожидаться того момента, когда потемневшее небо прольется дождем, Олеся поспешила в укрытие.

Едва войдя в двери бывшего склада, она тут же поймала взглядом странную картину, отчего сердце тревожно сжалось. Сквозь прозрачную пластиковую перегородку, отделяющую залы от входа и раздевалок, она видела, что на длинной скамейке у дверей «детской» секции сидит Настя и, закрыв лицо руками, плачет. А перед Настей на корточках сидит мужчина и что-то ей втолковывает. Настя, не отнимая рук от лица, мотает отрицательно головой, а мужчина продолжает ей что-то говорить. Страх за дочь сжал сердце рукой. Он уговаривает Настю?! Пойти вместе с ним?! Олеся была уверена, что это не тренер (никого из тренеров почему-то рядом не было) и что она вообще никогда не видела здесь этого мужчину.

Паника ослепила разум (кому как не ей знать, что среди мужиков часто встречаются отъявленные, озабоченные мерзавцы), и Олеся бросилась к дочери и подозрительному человеку.