Марья Коваленко - Семья (не) на один год

– Он тоже не хотел, – захлебываясь слезами, начала оправдываться я. – Пришлось решиться после больницы… Ни у меня, ни у Никиты не было другого выхода.

– Солнце ты мое. Это ж надо было так вляпаться.

– Так нужно. На год. Не до-о-ольше…

Слезы текли уже двумя ручьями. Я не пыталась сопротивляться самой себе. Не изображала сильную и гордую. Вместо борьбы вспоминала каждое прикосновение Никиты. В загсе, в ресторане, в отеле. Его почти черные глаза в зеркале, когда помогал мне расстегивать свадебное платье. Глубокие, как у мученика с иконы, морщины между бровей, когда нам привозили деликатесы. Изможденный вид утром.

И выла. Навзрыд. Как не выла даже по приемным родителям.

– И ему, конечно, все это тоже тяжело, – почему-то произнесла Наташа.

– Он все еще жену любит. Я уверена, – вырвалось у меня с новой порцией сырости.

– Да… Несчастный. – Наташины руки на моей спине вдруг остановились. – Только во время «первого поцелуя» чуть девственности тебя прямо на виду у гостей не лишил.

Вместо сочувствия в ее голосе зазвучала ирония. А вместо печали в глазах зажглись знакомые мне опасные огоньки.

От неожиданности я даже плакать перестала. Слезы будто сами резко высохли.

– Что ты имеешь в виду? – спросила осипшим голосом.

– Знаешь, Лера, лучше бы ты все эти годы не орла своего ждала, а ходила на свидания и набиралась опыта. Тогда сама бы поняла всё.

– Наташа, ты можешь прямо сказать? На что ты намекаешь?

Плакать мне уже не хотелось, но вот ладони начали дрожать. Тело будто первым догадалось, о чем речь и какой будет вывод.

– Лер, да твоего Лаевского прямо в загсе чуть Кондратий от желания не хватил. У него уши дымились! – Подруга тряхнула головой. – Если у кого и были сомнения, что у вас все по-настоящему, после этого секса рот в рот и мысли не осталось! Я вообще была уверена, что ты ходить сегодня не сможешь. Как последняя дура, спешила. Мази тебе везла обезболивающие. Все, что было в аптеке возле дома, скупила.

Она взглядом указала на сумочку. И снова притянула меня к себе. Сжала осторожно, как фарфоровую куклу.

– Ты бы видела вас со стороны, – произнесла Наташа с нервным смешком.

– Мы были похожи на настоящих?

Мои сомнения усилились во много раз. Все прикосновения и реакции Никиты стали выглядеть иначе. Поверить, что его тянуло ко мне, пока еще было сложно. Но глубоко в душе, там, где с утра все клокотало от непонимания, сейчас стало тихо.

– Лер… – Наташа с едва заметной улыбкой посмотрела на меня. – Такие взгляды даже в фильмах для взрослых не каждый актер сыграет.

– Ты шутишь! – пришел мой черед улыбаться.

– Если он врал, то он гениальнее Макконахи и Ди Каприо вместе взятых! – Наташа закатила глаза. – Да простит меня великий и шикарный Кевин Костнер! Но даже он нервно пыхтит в сторонке в сравнении с твоим мужем.

Все три дня после свадьбы я был завален даже не по горло, а по брови.

Окончательно поняв, как сильно недооценили нас с Лерой, акционеры начали лезть вон из кожи, придумывая разные схемы.

За день я получал на электронный адрес жены по пять сообщений задним числом. Это были и уведомления о проведении собраний, и приказы Биркина, которые канцелярия якобы забыла выслать раньше, и досудебные претензии с очень странными суммами.

Чтобы отбиться от этого бардака и не дать акционерам протолкнуть втихаря какое-нибудь решение, мы с Пашей вкалывали вдвоем и еще периодически скидывали документы своим помощникам в московский офис.

В таком диком графике не удавалось нормально поесть или поспать. Я, как робот, отключался, стоило положить голову на подушку. И включался уже с четким планом на день, расписанным поминутно.

Нельзя было сказать, что такой аврал случился у меня впервые. За десять лет насыщенной адвокатской практики было всякое. Но когда наступила пятница и моя секретарша привезла чемодан вещей для свадебного путешествия, я вымотался до такой степени, что даже не стал проверять содержимое.

– Ты смотри, ваши три дня легко можно продлить и на неделю, и на две, – вставил своих пять копеек Паша, когда за секретаршей закрылась дверь.

– Конечно, твоими молитвами. – Я снова уткнулся в документы. До перелета нужно было успеть решить еще слишком много дел.

– В молитвах я не спец. Но с агентством поговорил. Они придержат номер за вами.

– Твое бы ораторское искусство да на благое дело! – Я передвинул Паше стопку последних аудиторских заключений. – Узнать, например, у этих умников, как они пропустили дыры в отчетах по инвентаризации.

– Можно было просто сказать спасибо. – Паша оскалился на все тридцать два зуба.

– Рыбкам на островах обязательно скажу. А тебе заниматься нашим путешествием было необязательно.

– Ну и характер у тебя, Никита! С каждым месяцем всё хуже и хуже. И спасаться, главное, не хочешь.

Покачав головой, друг забрал заключения. Взвесил стопку в руках и с тихим вздохом принялся за работу. Больше без комментариев, без ценных указаний и непрошеной заботы.

От Пашиных намеков я немного устал еще перед свадьбой. Сейчас и реагировать на них не хотелось. Домик на островах был большим. При желании там получилось бы разместить половину компании. С интернетом проблем тоже быть не должно было. А с Лерой…

После брачной ночи я ощущал себя полным болваном. С ней нужно было поговорить еще тогда. Как-то смириться с собственной реакцией на девчонку. Отмокнуть под ледяным душем и расставить все точки над «i».

Контракт – значит контракт.

Без отношений – значит без отношений.

В некоторых вещах можно позволить себе деликатность. В других – любая осторожность способна привести к тяжелым последствиям.

Благодаря Алине теперь я очень хорошо знал, что такое настоящие чувства и как от них может быть больно. Кроме желания, мне нечего было предложить двадцатидвухлетней девушке. Я не помнил, как водить таких на свидания. Не представлял, о чем с ними говорить, что их может интересовать и чем их баловать.

Наши с Лерой жизненные биоритмы отставали не на год или два, а, казалось, на вечность. Я уже успел всё испробовать, заработать чувство вины размером с два участка земли на кладбище и от всего устать. Усохнуть, как говорил Паша. А Лера пока ничего не видела и не чувствовала толком.

К тому же существовало еще одно но. Оно не бросалось в глаза сразу, не лежало на поверхности. Но было главным.

Молодая, восторженная Лера не знала на самом деле ни меня, ни настоящей заботы и любви. Мы просто несколько раз фатально совпали. Дурацкий набор для рисования, одна короткая ночь перед камином…

В сравнении с ее приемными родителями я, вероятно, смотрелся героем. Рыцарем в сияющих доспехах. Тем, в кого легко влюбиться.