Уитни Гаскелл - Настоящая любовь и прочее вранье

– Я смываюсь, пока меня не завалило мусором. Желаю удачной поездки, и позвони, расскажешь, как все было, ладно? Это самое меньшее, чего я заслуживаю, поскольку мне придется разбирать и укладывать весь этот кошмар, – пробормотал Макс, прежде чем исчезнуть и оставить меня одну.

Когда я, наконец, ухитрилась запихнуть все требуемое для любой ситуации, которая только могла возникнуть: от долгой госпитализации до неожиданной поездки на Багамы, – то застегнула чемодан и попыталась его поднять. Если бы мне удалось вытащить его из квартиры и в следующие пять минут поймать такси, был шанс успеть на самолет. И думать не хотелось, что будет, если я опоздаю. На моей карточке «Виза» не осталось денег на другой билет.

Я стащила чемодан на четыре пролета, покачиваясь под его весом, вне себя от волнения вылетела на улицу и заметила отъезжавшее от обочины такси.

– Такси! – взвизгнула я, сбегая с крыльца и таща за собой чемодан в напрасной попытке остановить машину.

И в этот момент, который может быть охарактеризован исключительно как космический катаклизм или справедливое наказание за покупку дешевки за двадцать долларов в магазине распродаж, молния разошлась, и битком набитый чемодан фонтаном выплюнул вещи на грязный обледеневший тротуар. Вскоре я оказалась посреди груды платьев, свитеров, белья…

– Не-ет! – взвыла я, переводя растерянный взгляд с раскуроченного чемодана на летящее по мостовой такси. Но было поздно. Я наклонилась над исторгшим тряпки чемоданом, тщетно дергая за молнию и соображая, нельзя ли исправить положение английскими булавками или скотчем. И с упавшим сердцем поняла, что дело плохо. Этот чемодан сегодня не полетит в Лондон, впрочем, как и я. Мне ни за что не успеть найти другой, поприличнее, заново собраться и успеть в аэропорт вовремя. А тот абсурдно дорогой билет, на который я ухнула последние деньги? Абсолютно проигрышный вариант «никакого-возврата-денег, билет-не-подлежит-обмену, не-опоздайте-на-рейс-иначе вас-поимеют-по полной».

«Не может же так все кончиться», – мрачно раздумывала я. Отважные героини фильмов обязательно успевают на самолет, и получают обратно потерянного было парня, всего лишь особым образом сморщив носик и улыбнувшись. И, уж конечно, ни одна из них не встанет над разоренным чемоданом, потерпевшая поражение и одинокая, в окружении всего имеющегося в наличии нижнего белья, разбросанного по заплеванному нью-йоркскому тротуару.

Дрожа от унижения и обиды, я встала на колени перед чемоданом и принялась совать в него вещи, гадая, как, черт возьми, дотащить эту штуку до квартиры. Оставить здесь и подняться наверх, за мешком для мусора? Невозможно. К тому времени, как я вернусь, здешние бомжи и пьяницы растащат все до последней тряпки, и наутро их дамы будут щеголять в моем пляжном саронге и нижнем белье из «Тайны Виктории».

– И какого дьявола мне теперь делать? – вслух спросила я, жмурясь от слез. Но тут же постаралась взять себя в руки и покачала головой.

Ну нет. На этом фильм не кончится! Я просто оставлю здесь проклятый чемодан и полечу налегке. Ну и что, если потеряю всю свою одежду? Это всего лишь тряпки, которые легко заменить!

Я снова принялась перебирать вещи, пытаясь собрать столько чистого белья, чтобы хватило на всю поездку. Значит, так: еще захвачу любимую фланелевую пижаму и два дорогущих кашемировых свитера, которые прекрасно поместятся в сумку.

Но, не успев подняться, я вдруг ощутила, что за спиной кто-то стоит. А в следующий миг прозвучал знакомый голос, в котором слышалась ирония:

– Я помогу тебе с чемоданом, если пообещаешь не бросаться на меня с электрошокером.

Я кое-как повернулась и вытаращила глаза, испугавшись, что переживаю нечто вроде нервного срыва, вызванного постоянным стрессом, в котором пребывала с самого Рождества, и что взрыв чемодана был последней библейской соломинкой, сломавшей спину верблюда, а результатом стали глюки. Потому что могла поклясться всеми святыми: передо мной стоял Джек, как всегда, красивый, хоть немного помятый и уставший, в выцветших «ливайсах» и синем коротком пальто. Во всяком случае, ЭТО выглядело Джеком, говорило, как Джек, и было так близко, что я могла при желании коснуться обтянутого джинсой колена. Но видение не могло быть Джеком… или могло?

Плод моего воображения неожиданно опустился на колени, рассматривая лопнувший чемодан.

– Думаю, теперь его можно выбросить, – констатировало видение, потянув за молнию. – Другого у тебя нет?

– Нет… эээ… только этот, – рассеянно ответила я, все еще не сводя с него взгляда.

– Что же, придется купить новый. Кстати, куда ты собралась на этот раз?

Видение по-прежнему изучало чемодан, не глядя на меня, что дало мне возможность пожирать его глазами, всего – от взъерошенных волос, носа с горбинкой, великолепных широких плеч до длинных ног. Я жадно дышала, наполняя легкие неотъемлемым от Джека ароматом мыла и чистоты, постепенно осознавая, что это действительно он. Пусть зрение способно сыграть со мной злую шутку, но обоняние не обманешь!

– В Лондон. Я хотела… собиралась найти тебя, – заикаясь, объяснила я. – Что ты здесь делаешь?

На этот раз Джек взглянул на меня, и я, уставившись в его испещренные зелеными пятнышками глаза, сразу поняла, что все будет хорошо. Это было то же самое выражение, которое я увидела, проснувшись в рождественское утро, та самая беспощадная честность, которая светилась в них, когда Джек сказал, что любит меня. Такие глаза не могут быть у человека, который с радостью упадет в раскрытые объятия Софи или туроператора Дженни.

– Приехал, чтобы тебя найти, – просто объяснил он, нерешительно кладя руку мне на плечо, и я расплылась в улыбке. Но прежде чем успела броситься ему на шею, Джек встал и помог мне подняться.

– Я бы предпочел вести этот разговор не на тротуаре. Может, поднимемся к тебе?

– А что делать со всем этим? – нахмурилась я. – Не постоишь здесь минуту, пока я сбегаю наверх и принесу мешок для мусора, чтобы побросать туда одежду?

– Нет, возьму все как есть, – решил Джек и, когда мы запихнули все вещи, с усилием подхватил чемодан.

– Что там? – охнул он, ковыляя по ступенькам крыльца.

– О, почти все, чем я владею, – засмеялась я, открывая дверь.

Мы потащились наверх, и к тому времени, когда оказались у моей квартиры, Джек, похоже, почти терял сознание. Он перевалил чемодан через порог, злобно пнул ногой и мешком рухнул на диван, вытирая платком раскрасневшееся лицо. Он дышал так тяжело, словно только что пробежал марафонскую дистанцию. Я помчалась на кухню и принесла ему стакан с водой.