Люси Гордон - Мой пылкий граф

— Carissima, пожалуйста…

— Не называй меня так, — быстро сказала она.

— Но почему… вдруг… сейчас?

— Потому что все изменилось… сейчас.

— И я не могу сказать, что люблю тебя больше жизни? Не могу сказать, что мне это так же не нужно, как тебе?

— Не надо! — Селина отвернулась, закрыв уши руками.

— Почему я не должен говорить, что твоя любовь для меня — все? — спросил Лео неожиданно жестким тоном. — Потому что ты не можешь сказать то же самое?

Наступило долгое молчание. Лео чувствовал, что сердце у него вот-вот остановится.

— Я не знаю, — наконец, прошептала она. — Прости меня, Лео, но я не знаю. Я… я правда люблю тебя…

— Любишь? — Никогда прежде у Лео не было такого сурового голоса.

— Да, я люблю тебя, люблю, люблю… — С каждым словом ее охватывало все большее волнение. — Пожалуйста, попытайся понять…

— Я понимаю одно: ты любишь меня на определенных условиях, когда появляются трудности, твоя любовь уходит. — Он горько засмеялся: — Какая ирония, правда? Если бы я остался без гроша, я бы мог рассчитывать на твою любовь. Если бы я голодал на улицах, я уверен, ты голодала бы со мной и никогда не произнесла бы ни единого слова жалобы.

— Да… да…

— Но я богат, и для тебя это катастрофа. Ты отворачиваешься от меня и начинаешь думать, заслуживаю ли я любви.

— Это совсем не так! — закричала она.

— Богатый или бедный, я все тот же, но ты можешь меня любить, только если мы будем вести такую жизнь, какую хочешь ты. Но мне ведь тоже все это не нужно.

— Так откажись от наследства! Скажи им, что ты не примешь его. Давай вернемся на ферму и будем счастливы.

— Ты не понимаешь, так нельзя поступить. Я несу ответственность перед семьей, перед людьми, которые зависят от нас, потому что работают на наших землях. Я не могу игнорировать реальность. — Лео нежно взял Селину за плечи и заглянул ей в глаза. — Дорогая, ведь это тоже борьба. Почему ты не хочешь помочь мне в этом случае так же, как в других?

— Потому что нам придется сражаться с другими врагами, и все закончится тем, что мы начнем воевать друг с другом. В каком-то смысле это уже происходит.

— Это всего лишь небольшой спор…

— Но война началась, и первый выстрел сделан тобой. Неужели ты не заметил? «Ты не понимаешь» — разве это не упрек? И будет еще миллион вещей, понятных только тебе. То, что важно для меня, начнет ускользать от тебя, и, в конце концов, слова «ты не понимаешь» будут звучать по десять раз в день.

— Давай не будем больше говорить об этом сегодня, — поспешно сказал Лео. — Мы пережили тяжелое потрясение, обсудим все, когда успокоимся.

— Да, поговорим, когда приедем домой.

Лео проводил Селину до ее комнаты и у двери поцеловал в щеку.

— Постарайся выспаться, нам нужно собраться с силами.

Как только она закрыла дверь, Лео ушел. Он не попытался войти, и Селина не сказала: «Останься со мной».

Следующий день Лео провел, уединившись с дядей, Гвидо и юристами. Тем временем Далей и Хэрриет показывали Селине Венецию. В течение часа она пыталась издавать восторженные возгласы, но на самом деле от узких аллей и каналов у нее возникало удушье.

Далей, вероятно, поняла ее настроение и привела девушек на ближайшую пристань, где стояли vapiretti — лодки, используемые венецианцами в качестве автобусов.

— Три до Лидо, — сказала Далей человеку в билетной кассе. Повернувшись к Селине и Хэрриет, она пояснила: — Мы проведем оставшееся время на пляже.

Селина воспрянула духом, когда они добрались до Лидо — длинного узкого острова, окаймлявшего лагуну и славящегося одними из лучших пляжей в мире. Вот где простор!

Селина была в восторге, она наслаждалась, резвясь в воде под теплым южным солнцем, и у нее мелькнула мысль, что в Венеции все-таки есть кое-что хорошее.

Но когда день подошел к концу и настало время возвращаться, ей показалось, что огромный дворец, угрожающе маячивший в темноте, собирается поглотить ее. На самом деле, он был прекрасно освещен, из окон лился яркий свет, но Селине показалось, что мрачная тень упала на нее, едва она переступила через порог.

Лео был подавлен, но полон решимости.

— Выхода нет, — объявил он. — Я провел весь день с юристами и бухгалтерами и едва не окосел. Они пытаются найти способ произвести финансовую компенсацию для Гвидо так, чтобы не пришлось продавать ферму.

— Это можно сделать?

— Если растянуть платежи на несколько лет.

— Как относится к этому Гвидо?

— Прекрасно. Он просто пожал плечами и сказал: «Круто! И то, и другое». Ему все равно, от счастья, что ему удалось свалить наследство на меня, он ведет себя, как школьник, сбежавший с уроков. Однако за его юношеским очарованием скрывается очень проницательный делец. Он живет за счет производства сувениров, и этот бизнес приносит ему большие деньги. Но, конечно, я должен поступить с ним по справедливости.

— И ты сохранишь ферму?

— Да, но наша жизнь изменится.

Селина кивнула.

— Наша жизнь… Мне тоже следовало быть там, по меня, как ребенка, отослали играть.

— Не думаю, что это была чья-то злая воля, просто мы разговаривали по-итальянски, и ты ничего бы не поняла.

Как только Лео произнес эти слова, он пожалел, что не откусил себе язык. Селина лишь улыбнулась.

— Ну конечно!

— Я хочу сказать, что ни юрист, ни бухгалтер совсем не говорят по-английски, поэтому нам пришлось бы переводить…

— Все в порядке, ты совершенно прав, ведь меня это не касается, так?

— Все, что касается меня, касается и тебя, — возразил Лео. — Прости, дорогая.

Все еще улыбаясь, она отчужденно кивнула. Но Лео выглядел таким отчаявшимся и усталым, что она не выдержала.

— Прости меня, — глухо проговорила она.

— Будь со мной, — попросил он, крепко обнимая ее, — не оставляй меня одного в этой борьбе.

— Не оставлю, не оставлю!

Лео вздохнул:

— Я должен сделать тебе признание. Дядя опять настаивает, чтобы наша свадьба состоялась в соборе Святого Марка. Я сказал, что это зависит от тебя.

— Замечательно, вали все на меня! — Ей удалось улыбнуться. — Лучше скажи «да». Нельзя начинать новую жизнь с семейной ссоры.

— Спасибо, carissima! — Лео снова пылко обнял ее.

— Все будет хорошо, когда мы вернемся домой, — сказала Селина.

Но будущее пугало ее, и она чувствовала, что Лео почти так же страшно, как ей.

Она повторяла про себя, что все образуется, как только они покинут Венецию… Но даже тогда она знала, что спасения нет. Через две недели им придется вернуться, чтобы Лео подписал бумаги.

— Поезжай один, — предложила она.

— Я хочу, чтобы ты поехала со мной. В конце концов, ты сама сказала, что тебя это тоже касается.

— Но ведь мне ничего не надо подписывать, я останусь дома и…

— Я хочу, чтобы ты поехала со мной, — повторил Лео, упрямо выпятив подбородок.