Джудит Гулд - Рапсодия

Несколько раз она пыталась заговаривать с ним об этом. Однако Миша небрежно отвечал, что она все придумывает, воображает себе то, чего на самом деле нет. Или хуже того — уходил в себя, замыкался, отказывался говорить на эту тему.

Может быть, он разочаровался в ней и в их семейной жизни? Ей очень не хотелось так думать. Разочаровался в ней? В Ники?

Она прекрасно помнила два первые дня рождения сына. Так, как будто это было вчера. Миша сам спланировал и организовал грандиозные праздники, позаботился о мельчайших деталях, ничего не упустил из виду, почти все делая сам. И все это время не переставал заниматься сыном. В прошлый же день рождения, когда Ники исполнилось три года, Миша неожиданно все оставил на нее. Она не возражала, но удивилась. На ее вопрос он лишь пожал плечами и ответил, что занят. Между тем она прекрасно знала, что, если бы он захотел, обязательно нашел бы время. По крайней мере в тот раз он сделал над собой усилие и появился на празднике. И вот теперь…

Что же случилось? Что происходит?

Вера уговаривала себя не мучиться по этому поводу сегодня, однако мысли постоянно возвращались к первым годам их брака. В течение двух первых лет Миша вел себя как образцовый, любящий муж и отец. Когда у нее начались родовые схватки, Миша тоже почувствовал похожую физическую боль — боль сочувствия. А после родов настоял на том, что будет с ней. Несмотря на присутствие няни и слуг, он сам научился менять ползунки и подгузники, кормить Ники. Укладывал ребенка в коляску и увозил в далекие прогулки, с гордостью показывал сына соседям и всем окружающим. У Веры ни на минуту не возникало сомнения в том, что он любит Ники всем сердцем. Однако в последний год он проявлял все меньше и меньше интереса к сыну. И к ней самой.

Она пока никак не могла предположить, что же такое произошло, что отняло Мишу у нее и Ники. Вначале ей показалось, будто все началось после Вены. Это была их последняя совместная поездка. Вера очень ее ждала. И почувствовала страшное разочарование. Там она впервые ощутила его невнимание. Былой энтузиазм, который он всегда проявлял, когда она находилась рядом с ним в поездках, на этот раз бесследно исчез. С тех пор она постоянно ощущала, что его мысли где-то далеко.

Что это? Ему просто надоело? Влечение прошло? Или за этим кроется что-то другое? Кто-то другой… При этой мысли ее пронзила дрожь. Может ли быть, что он встретил кого-то… встретил другую и эта другая вытеснила ее из его сердца?

Она найдет ответ на эти вопросы. Еще не знает как, но найдет. Ничто и никто не сможет отнять у нее Мишу.

Из открытого окна донесся грохот грузовика. Ни Сирина, ни Миша его не слышали. Они слышали и видели только друг друга.

Одежда, в беспорядке разбросанная по полу, служила ярким свидетельством того, как лихорадочно они стремились друг к другу. Сен-час они лежали на постели, тесно сплетясь в объятии, черпая небывалое наслаждение в своей разделенной страсти. Сирина накрутила на палец прядь его волос. Громко застонала от блаженства, ощущая его горячее дыхание там, внизу. Он ласкал ее языком.

— О-о-о, как хорошо, Майкл! Как хорошо-о-о-о!

Он поднял на нее глаза. Она откинулась на подушку. На лице застыло выражение эйфории. Он понял, что она совсем готова, и его собственное желание стало еще более нестерпимым. Больше он не мог ждать ни секунды. Приподнялся на локтях, обрушился на нее всем своим весом. Она задохнулась от экстаза.

— Да! Да, Майкл! О Боже!

Они начали двигаться в такт, переполняемые одинаково нестерпимым желанием. Прошло несколько секунд. Она громко вскрикнула, вонзила ногти ему в спину. Он ощутил, как ее тело выгнулось под ним. Ее всю пронзила дрожь. Он тоже не мог больше сдерживаться. Со стоном излил всю накопленную страсть в одном мощном взрыве. Тело его содрогнулось. Он опустился на нее, покрывая поцелуями. Задыхаясь, прижал ее к себе.

Потом они долго лежали, прижавшись друг к другу потными телами, стараясь унять дыхание.

— Это… это просто фантастика, — наконец прошелестел он.

— Да-а-а… Лучше не бывает.

Миша поцеловал ее в губы. Откатился на спину. Дыхание постепенно пришло в норму. Он обнял ее за плечи. Сирина повернулась к нему, зарылась в него с глубоким вздохом полного удовлетворения.

— О Господи, Сирина! Я так счастлив, что ты снова со мной! Он нежно отвел черные пряди волос с ее лица.

— Я тоже, — выдохнула она. — Я тосковала по этому… по тебе… но даже не представляла, насколько мне тебя не хватает.

— Я тоже тосковал по тебе до боли. Думал о тебе днем и ночью.

— Да, я это понимаю. Я чувствовала то же самое. — Голос ее понизился до шепота. — Я бы хотела, чтобы вот так… навсегда. Мы с тобой, вдвоем, здесь.

У него дыхание перехватило.

— Ты это серьезно? — проговорил он, глядя на нее широко открытыми глазами. — Ты в самом деле так думаешь?

— Да.

— О Боже, Сирина! — почти простонал он, яростно прижимая ее к себе, покрывая лихорадочными поцелуями.

Для него эти слова прозвучали как признание в любви. Наконец он заставил себя остановиться.

— Я уже не надеялся услышать от тебя что-нибудь подобное. Ты уверена, что это не просто секс?

— Уверена. Я это чувствую. Хотя секс мне тоже нравится. — Лицо ее стало совсем серьезным. — Знаешь, после Вены я много думала. И пришла к выводу, что действительно хочу быть с тобой. Я… я действительно люблю тебя, Майкл.

Он снова обнял ее, так, словно хотел удержать, чтобы она не смогла взять свои слова обратно.

— Господи… неужели это правда… — Он начал благоговейно целовать ее волосы, лоб, глаза, щеки и, наконец, губы. — Я самый счастливый человек на земле.

Сирина тихонько засмеялась.

— Тогда, в Вене, ты мне не поверил, правда? Когда я сказала, что люблю тебя.

— Я не знал, что думать. Все произошло так неожиданно и внезапно… после стольких лет. И мы оба были…

— …охвачены страстью.

— Да. Именно так. Поэтому я не знал, чему верить. Я вообще ничего не знал.

Он смотрел ей в глаза. Сирина подумала, что он сейчас напоминает счастливого щенка, покорного, обожающего, готового отдать свою любовь без всяких условий.

— Ну а теперь знаешь?

— Да! — Глаза его сияли. — Я верю, что ты меня любишь. И знаю, что я тебя люблю.

Он снова привлек ее к себе. Начал покрывать поцелуями. Сирина отвечала с той же страстью. Они снова наслаждались друг другом и не могли насытиться. В том же ритмическом танце страсти, только на этот раз не таком поспешном.

Солнце начало спускаться к горизонту. Свет в спальне изменился. Миша лежал на спине, голова Сирины покоилась у него на плече. Некоторое время они молчали, погруженные каждый в свои мысли и в то же время остро чувствуя друг друга.

— О чем ты думаешь? — спросил он, гладя ее волосы.