Мила Стояновская - Счастливая женщина. Вдохновение любить

Вадим уступал:

– Ну ладно. А моей девушкой ты согласна быть?

– Ну, это ещё, куда ни шло, – соглашалась Татьяна.

Буквально на пятый день Вадим завёл речь о женитьбе.

– Давай завтра, подадим заявление в ЗАГС, – каждый день повторял он.

Таня вначале не воспринимала его слова всерьёз, она была совершенно не готова к этому, и на лето у неё были абсолютно другие планы. Во-первых, она этим летом хотела поработать в пионерском лагере вожатой, и договорённость была с деканатом уже за несколько месяцев вперёд. Ей, так же, хотелось поехать в свой студенческий спортивный лагерь, где так хорошо ей отдыхалось в прошлом году. Одним словом, вступление в брак этим летом она совершенно исключала, не до него. Вадим сопротивлялся, как мог.

– Нет, ты никуда не поедешь, мы поженимся, – твердил он.

Таня не спорила с ним, но и не соглашалась.

Экзамены были сданы, стипендия обеспечена (целых сорок восемь рублей!)

– Ура! – думала Татьяна, – у родителей на шее сидеть не буду. Сейчас ещё в пионерском лагере подработаю. Пора паковать вещички.

И она объявила Вадиму, что уезжает в пионерский лагерь на месяц. Вадим расстроился.

– Это дело давно решённое, – сказала Таня, – я обещала, и в списках уже есть. Как теперь отказаться? Городских совсем мало. Деревенские не поедут, у них дома работы столько, что им самим помогать надо. Всего-то месяц. Переживём, я думаю.

– А свадьба? Мы поженимся или?

– Не знаю. Подождать надо, – спокойно отвечала она.

Чего надо подождать, ей и самой было не ясно. Только что-то удерживало её от этого шага, эти недружелюбные взгляды Веры Петровны и постоянные ехидные замечания старшей из сестёр Вадима тревожили её. Но ясный, влюблённый взгляд Вадима, когда он бежал ей навстречу, сразу же брал её за щёки, как ребёнка, и целовал, снова переносили её в другой мир. Ей казалось: он так её любит! Он сможет надёжно укрыть её от этих неприятностей и защитить от всех бед, что бы ни случилось. Он ей безусловно нравился, но быть с ним рядом постоянно желания пока не было. Она, казалось, и не скучает по нему так сильно, но и отрицать того, что её тянет к нему, тоже было нельзя.

Отряд ей попался шебутной. Дети пятых – шестых классов, горластые непоседы. С ними было весело. Каждый день в лагере что-то происходило. Вообще, план работы на эту смену был большой и Татьяна, воспитатель с нуля, была поглощена заботами о детях. После отбоя, для работников лагеря проводились совещания, собрания и другие мероприятия. Однажды во время такого совещания по лагерю пронёсся полный ужаса вопль.

– Мои! – догадалась Таня и помчалась в отряд, находившийся совсем рядом.

– Что случилось? – крикнула она, влетев в корпус и включив свет в отделении мальчишек.

К её удивлению, здесь были и девочки. Они занимались (чем бы вы думали?) спиритизмом, ставшим с недавнего времени популярным. Они, видите ли, дух какой-то вызывали.

– Кто это придумал? – возмущённо спросила Таня.

– Это Клюквин, – понурив головы, ответила девочка.

Мальчишки стойко молчали, презрительно кося глазами в сторону девочек.

– Клюквин, ты? – вопросительно уставилась на него воспитательница, – А орал кто?

Толик молчал, а девчонки уже смелее, почти хором ответили:

– Тоже Клюквин.

Таня удивлённо подняла брови.

– Зачем?

– Она, – Толик поднял глаза к потолку, и смотрел на люстру, – она затряслась!

Таня прыснула в кулак, и тут засмеялись все. Сначала несмело, потом всё громче, а затем уже заходился от смеха весь отряд. Еле успокоила.

Да, хлопотно ей было. Её подопечных распирало от фантазий. То на речку ночью сбегут, то зубной пастой друг друга сонных вымажут, то нарядятся в простыни и «летают» по территории лагеря, подобно привидениям. Однажды так напугали уборщицу Агафью, что сразу же обогатили свой словарный запас множеством «исконно русских» слов. В общем, Татьяна не скучала. А дети между тем участвовали в конкурсах самодеятельности, рисунков и поделок, в спортивных мероприятиях и состязаниях.

Смена закончилась, и ребята сидели у прощального костра, пели песни и плакали, прощаясь.

Таня с сожаленьем простилась с лагерем и детьми, вернулась домой. Ровно через неделю ей предстоял отдых в спортлагере. Эту неделю они с Вадимом почти не расставались. Весь день всюду вместе, до глубокой ночи с гитарами в кругу молодёжи.

– Как на работу пойдёшь? Спать всего три часа осталось, – спрашивала Таня.

– Как-нибудь, – отвечал он, крепче прижимая её к себе и нежно целуя.

– А я завтра в спортлагерь еду.

– Может, останешься, Тань? Ну, что тебе там?

– Нет. Поеду. Я уже давно с подругами договорилась. Да, ненадолго же, всего на 20 дней.

Вадим вздыхал и расстраивался.

И Таня уехала в свой студенческий спортивный лагерь. Там смена прошла аналогично прошлогодней. Студенты проводили различные конкурсы и состязания, так же как в прошлом году выступали с концертами в ближайших деревнях. Было весело. Вечерами костры, шутки и песни под гитару.

Ах, это время студенчества! Разве можно сравнить тебя с чем-то?

Вадим приезжал к Тане дважды за смену. Он подружился с ребятами, но даже здесь он выгодно отличался от других парней: лучше всех плавал, лучше других играл в волейбол и теннис, и готовил на костре так, как будто только и жил в палатке. Когда Татьяна вернулась из лагеря в город, Вадим с ещё большей настойчивостью стал уговаривать её выйти за него замуж. К тому времени он покорил её сердце окончательно. Она ему поверила.

Пролетело лето знойною жар-птицей. Пришла пора тёплой пока ещё осени. Ещё приятны были сиреневые вечера, с малиновыми закатами и тихой негой. Быстро пожелтели клёны, и золотая листва их стелилась под ноги и приятно шуршала.

– Осенний лист такой нарядный ко мне в окошко залетел, – проникновенно пела незнакомая певица, а Тане было грустно, только она не знала, откуда эта грусть?

Татьяна начала учёбу в институте, прилежно занимаясь. Она почувствовала, что повзрослела. Вадим по-прежнему каждый вечер был у неё. Валя узнала, что Вадим не отходит от Татьяны и дело, судя по всему, идёт к свадьбе. Она совершенно прекратила общение с Таней и при случайных встречах даже не здоровалась и не отвечала на приветствия.

Вадим уже открыто говорил Татьяне.

– Танечка, ну, сколько ты меня ещё мучить будешь. Я мужчина и так тебя хочу, что внутри всё горит. Мозги кипят просто! Уже еле сдерживаю себя. Я так люблю тебя и никому не уступлю, ты только моей будешь, навсегда.

Его ласки были такими сладкими и такими настойчивыми, что Таня сдалась под его напором.

Сказать, что он был ошарашен, значит, ничего не сказать. Вадим был убеждён, что Таня не девственна и уже давно. Он же хорошо знал о том, что она встречалась с женатым мужчиной.