Мила Стояновская - Счастливая женщина. Вдохновение любить

Получив вожделенный сахар, парень скрылся в комнате напротив.

– Выручайте! Чаю стаканчик! Представляете, чайник с плиты увели. Ведь на минутку всего отлучился! Теперь только пустой вернут и когда – неизвестно, – жаловался худой и прыщавый второкурсник Лёха, – я вам за это вареньица отсыплю, – протянул он неполную пол-литровую баночку смородинового варенья.

– Лучше бы ты, Лёша, нам картошечки отсыпал, – горестно вздохнула Валя.

– Ага! Жареной. А то мы уже третий день чаи гоняем. А ими, как известно, не наешься, – грустно добавила Лида.

Лёха только пожал плечами и, получив стакан горячего чаю, стремглав помчался по коридору в свою комнату. Но, поскользнувшись, грохнулся так, что в воздухе мелькнули его худые ноги, взметнувшиеся вверх, а затем и тапки. Банка с вареньем опрокинулась на пол, и её содержимое разлилось пахучей, сладкой лужицей. Лёхины тапки, описав в воздухе магический пируэт, шмякнулись прямо в лужицу из варенья. Вдобавок стакан с чаем разлетелся на мелкие осколки.

– Ну, ё-моё! – огорчённо выдохнул Лёха, почёсывая тощий зад.

– Ты не обжёгся? Не ушибся? – спросила подоспевшая к нему Лида, – Ну, вот, разлил всё. Ладно. Меняй свои штаны, и идём к нам чай пить, – пригласила она бедолагу в комнату девушек.

– Надо девчатам что-нибудь завтра из продуктов принести. А то до стипешки ещё пять дней. Как они на пустом чае проживут? – думала Таня.

Она иногда приносила девушкам овощи для супов, какие-нибудь соленья и варенья. Мама не скупилась и всегда давала этого добра столько, сколько Таня могла унести. Огород же свой и овощи свои. Девочки привозили из дома сало и мёд. Они всегда от души угощали Таню, только вот Татьяна не могла есть сало. Тошнило её от него. Это всегда вызывало удивление у подруг.

– От такой вкуснятины и тошнит? Как вообще такое возможно? Ну, тогда хотя бы чай с медком.

– А вот это с удовольствием! – тут же соглашалась Таня.

Долгий весенний день клонился к вечеру. Солнце уже не жгло так сильно, постепенно перемещаясь вниз к линии горизонта. Уставшая за день от жары, листва трепетала от лёгкого ветерка, доносившего сладкие запахи отцветающих деревьев и кустарников. Из открытых окон лились звуки знакомых мелодий.

– Трудно было человеку десять тысяч лет назад. Он пешком ходил в аптеку, на работу в зоосад. Он не знал велосипеда, твёрдо верил в чудеса потому, что не изведал всех достоинств колеса, – весело выводили мужские голоса.

– Хорошо им жилось, – промелькнуло в Таниной голове, – матанализ они тоже не знали, и учить не надо было.

В транспорте народу поубавилось, и уже не было такой суеты и давки, как днём.

Дверь открыла мама и сразу огорошила Татьяну сообщением.

– А к тебе солдатик приходил.

– Какой солдатик? – спросила, удивившись, Таня, – Странно… у меня два приятеля сейчас служат в армии. От одного из них, Коли, я только вчера получила письмо, как всегда с эдельвейсом, горным цветком нежно-голубого цвета, но, увы, уже гербарием, – думала она, – да… Коля… Хороший парень. Только не мой…

Коля служил на Кавказе в пограничных войсках, писал письма часто. Познакомились они в районном центре, когда Таня приезжала туда в составе студенческого отряда осенью прошлого года. Таня вспомнила, как сдав вступительные экзамены в институт, она с нетерпением ждала начала занятий. Но их, первокурсников, отправили в помощь на уборку урожая по колхозам Башкирии. И она вместе с другими девушками уехала в район недалеко от города, где работала на току. Студентки веяли зерно, сгребая его в большие кучи. Разместили их в одном из сельских домов. Татьяна в деревне была очень давно, лет в восемь, и совсем забыла, как там живут люди. И теперь её всё здесь чрезвычайно интересовало.

После совместного ужина, помывшись и принарядившись, девчонки отправлялись на танцульки в поселковый дом культуры. Там они с Колей и познакомились. Видимо, Таня понравилась этому парню сразу, при первом же знакомстве. Он как будто «офонарел», как только её увидел, и из этого ступора практически не выходил. От одного взгляда на Таню он, то краснел, то бледнел, замирал, когда прикасался к её руке. «Оживал» он только тогда, когда видел, что Тане требуется помощь. Случалось это в дни её дежурства. Парень сразу становился бойким и активным. Он таскал воду из колодца, который был достаточно далеко от места обитания девушек, ходил с Таней за продуктами в колхозный ларёк, подметал двор и помогал ей развешивать постиранное бельё. Когда Таня уезжала в город по своим делам, Коля работал за неё на току.

– И когда он успевал всё? Сам-то ведь тоже работал в колхозе, электриком. В технике хорошо разбирается. Всё починить может. А поступать хотел в медицинский институт в Уфу, только после армии. Говорил: «Каждый мужчина должен в армии отслужить, иначе какой же ты мужчина?»

Таня продолжала вспоминать о своей жизни в деревне, где ей очень всё понравилось: и простые, бесхитростные люди, и их мелодичные песни. Но больше всего ей нравилась природа: бескрайние поля, разделённые небольшими перелесками, одинокие холмы и горы среди полей, иногда покрытые лесом.

Вечерами после работы Коля катал её на мотоцикле по окрестностям, показывал различные достопримечательности. Он очень интересно рассказывал и о полуразрушенной церкви и об этих местах, связанных с именем Салавата Юлаева. Они ездили в кино и сельские клубы в соседние деревушки, чтобы Таня могла увидеть сельский образ жизни ближе, как бы изнутри. Коля кормил её сладостями из деревенских магазинов, какие они могли там найти, дарил простенькие подарочки: бусики, цепочку, кассеты для магнитофона.

Месяц в колхозе пролетел неожиданно быстро. Все студенты получили за свою работу небольшую зарплату и вернулись в город. Начинался учебный год в институте.

Позже Коля несколько раз приезжал к Тане в выходные дни, они гуляли по городу, ходили в кино. Он вздыхал, понимая очевидно, что его чувства, остались без взаимности. В душе у Тани не находилось ни тепла, ни ласковых слов. Она всё понимала, внешне он был ей даже симпатичен, но вот в сердце ничего не ёкнуло, не встрепенулось. Все его вздохи и страдания вызывали в ней только лишь сочувствие и никак не более.

А потом Колю забрали в армию и полетели с далёкого Кавказа письма с эдельвейсами и признаниями в любви, так и не нашедшие желанного ответа. Коля в своем письме ничего не писал о скором возвращении.

– Мам, ты не ответила: какой солдатик? Ну, погоны у него какого цвета были? А он спрашивал о чём-нибудь? Что он сказал? – завалила маму вопросами Таня.

– Да, обычный солдат, в форме. И погоны у него не генеральские. Тебя спрашивал. Сказал, что его зовут Вадим и живёт он через дорогу от нас. Он сказал, ты знаешь.