Мила Стояновская - Счастливая женщина. Вдохновение любить

После двух часов ночи было решено пройтись до городской ёлки, что располагалась в десятиминутной ходьбе от дома Вадима. Хотелось поучаствовать в общегородском веселье, которое традиционно проводилось в новогоднюю ночь на площади у Дворца культуры. Погода стояла совсем не новогодняя, шёл мелкий моросящий дождь. Снег размяк, превратился в месиво пополам с водой, покрывая ледяную корку под ним. Идти было неловко, к тому же ноги моментально, основательно промокли и замёрзли. Возле ёлки на горках почти не было народа и обычного веселья. Разочарованные ребята стали расходиться по домам.

Через два дня Таня слегла с высокой температурой. Вызванный на дом врач диагностировал обострение ревматизма и дал направление на госпитализацию. Таня попала в стационар. В палате кроме неё лежали ещё четыре женщины, все старше Тани, по возрасту и с разными заболеваниями. Уже к концу первой недели Тане почувствовала себя лучше. Она пыталась, скорее от скуки, помочь санитарам и медсестричкам, чем могла. Раздавала лекарства, разносила по палатам градусники, старичкам помогала спускаться и подниматься по лестнице при походах в столовую для приема пищи.

В один из таких дней она неожиданно столкнулась на лестнице с молодым человеком, который ей, ну просто очень, понравился.

– Ничего себе, какой! – восхищённо подумала она.

Таня всегда большое внимание уделяла внешности, она во всех искала, что-то привлекательное. В этом молодом человеке ей привлекательным показалось всё. Темноволосый с зачёсанной набок чёлкой и чётким пробором в волосах, смуглое лицо с милой родинкой на левой щеке, красивые, хорошо очерченные губы, прямой среднего размера нос и большие карие глаза с бархатным взглядом из-под пушистых чёрных ресниц. Красавец к тому же был высок и строен. В общем, было от чего на время потерять дар речи. На какое-то мгновенье Таня просто остолбенела, но, очнувшись, продолжила свой путь, одновременно отметив, что юноша тоже с интересом посмотрел на неё.

Они познакомились в этот же день, когда её послали в палату к мужчинам сообщить, кому завтра предстоит сдать кровь на анализ. Постоянно сталкиваясь в столовой и во время процедур, они стали общаться уже как друзья. Вечерами сидели рядом в коридоре для посещений больных и вели долгие разговоры обо всём на свете.

Дима только что отслужил в армии, вернулся из Казахстана с места службы. Родители его жили в соседнем совхозе, а здесь в городе обитала его старшая сестра Лида. Она давно была замужем, имела двухлетнего сыночка Егорку. Дима приехал к сестре сразу после Новогодних праздников. При встрече они «хорошо посидели», изрядно выпили. Дима вышел покурить, на минутку, и уснул прямо на заснеженной лавочке у подъезда. Спохватившись, сестра обнаружила брата без верхней одежды, спящим на улице. Но было уже поздно, Дима серьёзно простыл и с воспалением почек попал в больницу. Он рассказывал Татьяне о своей прошедшей службе, об армейских друзьях, о жизни в совхозе, где он родился и вырос, о дальнейших своих планах. Он расспрашивал Таню о её житье-бытье.

Между ними возникла взаимная симпатия и уже через две недели они расставались только на ночь, ходили по больнице, и сидели, всегда только взявшись за руки. Таня ощущала внутри себя радость от того, что встретилась с Димой, пусть даже в такой обстановке.

Её выписали на несколько дней раньше, чем Диму, но она каждый день приходила навестить его. Теперь при встречах, он, не стесняясь, обнимал, и целовал её, и Таня замирала от счастья в его объятьях.

Выписавшись из больницы, Дима не спешил уезжать к себе домой в свой совхоз. Он остался у сестры ещё на месяц, мотивируя это тем, что кому-то же надо нянчиться с Егоркой. Сестра Лида вышла на работу, а в садик Егорка ещё не ходил. В общем, Дима добровольно стал для Егорки «нянькой». Они встречались с Таней ежедневно дома у Лиды. Встречи были пылкими, полными любви и взаимной ласки. Целуя и обнимая Таню, Дима шептал ей:

– Я так хочу, чтобы ты была моя.

Таня совершенно искренне отвечала:

– Я и так твоя.

– Нет, не так. Я хочу, чтобы ты была совсем моя.

Таня молчала, не понимая, что она делает не так, чего он хочет?

От обилия ласк и поцелуев, Таня к вечеру чувствовала страшную усталость и всё же на следующий день бежала к нему снова, боясь, что этот день может быть прощальным. Скоро Дима уедет домой неизвестно на сколько. В начале февраля приехала мама Димы, обеспокоенная долгим отсутствием сына и забрала его домой и с ним вместе маленького своего внука.

При расставании Таня не могла сдержать слёз, которые ручьём лились из её глаз, сбегая по щекам. Дима гладил её по голове, целовал, стараясь осушить её мокрые от слёз щёки, обещал часто писать и приезжать к ней каждую неделю. Он уехал, оставив Таню в большой печали.

– Но почему надо испытывать эту муку? Ведь так хорошо всё было. Как же я смогу жить без него? Это же в принципе невозможно, – страдая, думала она и дважды в день бегала проверять почтовый ящик.

В начале письма от Димы приходили часто, с обилием ласковых слов, очень нежные. Писал он обо всём: о своей работе в совхозе, о занятиях спортом, о том, что хочет поступать в юридический институт в Свердловске. Дима увлекался техникой и рассказывал Тане о всевозможных транспортных средствах, мотоциклах и машинах. Он любил кататься на лыжах с гор, приглашал Таню в гости к себе в совхоз. Несколько раз в месяц приезжал к Тане, встречи их были жаркими, но короткими. Со временем письма от Димы стали приходить всё реже, да и сам он не спешил навестить Таню.

Между тем Татьяне пришлось продлить своё лечение на дому. Она посещала физпроцедуры, ходила в больницу на уколы и системы. В институте пришлось оформить академический отпуск до начала следующего года, так как по учёбе она сильно отстала от своей группы.

К ней теперь почти ежедневно приходил Вадим. Он таскался за ней повсюду: в парикмахерскую, в процедурный кабинет. Везде были огромные очереди, но Вадим терпеливо ждал вместе с Таней, когда она сделает всё необходимое.

– Вадим, ну что интересного тебе сидеть здесь со мной? Иди по своим делам. Да и стесняюсь я, – просила Татьяна назойливого кавалера.

– А ты не стесняйся! Что тут такого? Я помогу тебе, – отвечал он, – Я ведь тебе не мешаю.

Таня после укола морщилась от боли и держалась рукой за ягодицу, это смущало её. А Вадим вроде бы совсем не замечал её смущения. Иногда ему удавалось уговорить её пойти вместе в кино, или на танцы, тогда он откровенно радовался, Таня же грустила, постоянно думая о Диме.

Ближе к первому мая, когда было уже довольно тепло, всё зазеленело и появились первые цветочки, от Димы пришло долгожданное письмо. С радостью вскрыла она его, но прочитав несколько строк, чуть не лишилась чувств.