Виктория Волкова - Восточная сказка

– Что случилось? – властно осведомляется муж, поднявшись с места. – Иди к Аслану, Айрат, – добавляет примирительно. – Мы не можем задерживать бой. Если у тебя есть вопросы, передай их мне через Алишера, – кивает он на организатора боев и владельца здания. Тонкий поджарый Алишер согласно кивает.

– Ступай на место, Айрат. Не подводи парня, – добавляет он спокойно. Но в голосе чувствуется сталь.

– Верни мне жену! – кричит Айрат, прорываясь сквозь заслоны охраны. – Амина принадлежит мне! Она моя!

– Ты его знаешь? – поворачивается ко мне вполоборота Герман.

– Нет, – мотаю я головой. И тут же задыхаюсь, встретившись с яростным взглядом Айрата.

– Гадина! – рычит он. – Хвала Всевышнему, я нашел тебя! Теперь не отвертишься!

– Закрой рот, – рыкает, не выдерживая, муж. Спрыгнув с платформы, бросается к моему обидчику. Замахивается, раскачивая руку, и наносит короткий удар в челюсть. Любого другого такой хук свалил бы на землю, но Айрату удается удержаться на ногах.

– Верни мне Амину! – рычит он, не скрывая звериную сущность.

– Мою жену зовут Алина, придурок. Ты обознался, – фыркает Герман и, повернувшись к Айрату спиной, идет ко мне.

– Герман, сзади! – кричу я в исступлении, когда Айрат делает попытку напасть со спины и промахивается. Герману удается увернуться в сторону, а на самого Айрата накидывается охрана. Он дерется изо всех сил, все еще стремясь добраться до меня. Кричит, призывая на помощь соотечественников. И по его воплям я понимаю, что здесь, в зале, находятся мой отец и братья.

– Увези меня, – умоляю, прижимаясь к Герману. – Пожалуйста!

Муж коротко кивает и, обняв меня за плечи, поворачивается к бледному и злому Алишеру.

– Обеспечь отступление, бро. Мне нужно вывести жену из этого ада!

– Конечно-конечно, – кивает хозяин ринга и ведет нас окольными путями к выходу. Рядом топает Портос, личный телохранитель Германа, и я вижу, как, прислонив трубку прямо к губам, он вызывает подкрепление. Спотыкаюсь, но муж не дает мне упасть. Бурчит что-то недовольно, а потом подхватывает на руки. Утыкаюсь лицом в мягкий кашемир и пытаюсь втолковать самой себе, что нахожусь в безопасности. Отец, братья, Айрат… Никто не посмеет дотянуться до жены Германа Лиманского.

– Бой отменяй, – коротко бросает муж на ходу. – Победу присуждай Темке. А этим уродам впаяй штраф за нарушение правил федерации. Ну, и убыток за разгромленное помещение пусть возместят.

– У нас же все антивандальное, – хмыкает обескураженный Алишер.

– И на будущее выбирай нормальных бойцов, а не отморозков, лады?

– Да я Айрата сто лет знаю, Гера! – взрывается Алишер. – Спокойный мужик, хладнокровный. Что на него нашло? Не понимаю! Он обычно и мухи не обидит…

«Мух, естественно, Айрат не трогает, – хмыкаю я про себя. – А вот избить ни в чем не повинную девочку, в сущности ребенка, может запросто. Ненавижу тебя, Айрат! Как же я тебя ненавижу».

Чувствую, как будто от побоев начинает ныть тело. Фантомные боли. С каким же трудом мне удалось от них избавиться! Казалось, навсегда. А поди ты, увидела Айрата, и все вернулось. Боль. Страх. Обида.

Вздрагиваю, не в силах совладеть собой. Трясущимися руками хватаюсь за лацкан мужниного пальто.

– Не бойся, – шепчет на ухо Герман и целует в висок. – Ты в безопасности, котенок.

Всю дорогу он крепко прижимает меня к себе, словно опасается, что Айрат материализуется в салоне нашего Мерседеса. И лишь дома, усадив меня в кресло, Герман подает мне стакан с успокоительным и, усевшись напротив, смотрит встревоженно и участливо. Вижу, что муж в ярости, но сдерживается. Дождавшись, пока я, сделав пару глотков, отставлю стакан в сторону, берет мои ладони в свои и спокойно, но строго спрашивает.

– С чем мы имеем дело, Алина? Расскажи, пожалуйста. Я обязан знать.

– Меня просватали, – шепчу Тимуру, стоит нам только остаться одним в магазине. Делаю вид, что рассматриваю витрину. То и дело важно сверяюсь со списком, выданным мне матерью.

– За кого? – так же одними губами шелестит Тимур, медленно, слишком медленно раскладывая товар по близлежащим полкам.

– За Айрата, – еле слышно говорю я и прикусываю губу, чтобы не разреветься.

– За брата Нур? – глухо рыкает мой возлюбленный. И я смотрю в пронзительные черные глаза, полыхающие огнем, чувствую боль любимого и ничего не могу поделать. Даже прикоснуться к нему.

– Зачем спрашиваешь? – вздыхаю, отворачиваясь. – Можно подумать, есть еще какой-то Айрат.

– Это невозможно. Он же старый и, говорят, психованный! – бьет себя по ноге Тимур и подскакивает ко мне.

– Ему всего тридцать. Отец считает наш брак вполне приемлемым. Они уже сговорились.

– Но тебе-то только исполнилось восемнадцать! – не сдерживаясь, вскрикивает Тимур. – Почему ты мне не разрешила прийти посвататься…

– Мои против тебя, – печально мотаю головой. И отскакиваю в сторону, стоит Тимуру прикоснуться к моей руке. – Ты что? С ума сошел? – Сверкаю глазами.

– Я люблю тебя, Амина, – отрешенно говорит Тимур. – Разреши, я все-таки попробую…

– Нет, – отрезаю я. – Ничего не выйдет. Я вскользь упомянула о тебе матери. Она даже слушать не захотела.

– Мы бедные, – кивает Тимур. – А твоему отцу нужен богатый зять…

– Да, и он уже все решил.

Киваю в сторону подсобки, откуда слышатся шаги тети Аиши, матери Тимура. Она работает в магазине, принадлежащем нашей семье. А Тимур ей помогает. Другой работы в нашем поселке нет.

До сих пор нам удается держать наши отношения в секрете. После обеда я всегда прихожу в магазин со списком. Моя мать пишет, что ей может понадобиться на завтра. А тетя Аиша собирает заказ и передает его с Тимуром. Или вечером отец заезжает из офиса и забирает все пакеты. Но иногда нам везет. Если матери что-то требуется срочно, то Аиша нагружает Тимура и велит ему проводить меня с покупками. Мы бодро идем по улице и разговариваем. А скрывшись от людских глаз на тенистой аллейке, можем взяться за руки. Постоять минутку и посмотреть друг на друга. О чем-то большем речь не идет. Моя семья очень строгих правил. И если узнают о наших отношениях, никогда больше не выпустят меня из дома. Тимур единственный, кто скрашивает мою жизнь. Нет, я не жалуюсь. Чувства долга и ответственности перед семьей превыше всего. Так живут все вокруг. Сестры отца и матери, обе бабки. Временами, оставшись одна, я представляю, как сложилась бы моя жизнь, останься я с мамой.

Отец отобрал меня сразу после рождения и привез к Нур, своей жене, у которой на тот момент не было своих детей. Она приняла меня как родную. Да и что ей оставалось делать? Живи мы в Стамбуле или в Анталии, она бы, может быть, и воспротивилась. Но у нас принято во всем и всегда слушаться мужчину. И учитывая разницу в возрасте, обращаться на «вы». Нур с отцом очень ласкова, со своими сыновьями тоже, а вот мне иногда достаются от нее браные слова.