Алиса Нокс - Прокатимся, мэр?

Они как раз подошли к небольшому ларьку с уличной едой и встали в конец импровизированной цепочки.

– Я не против научиться новому. Кто знает, как сложится жизнь. Не думаю, что вы сами в двадцать два мэром мечтали быть…

– Знаешь, – задрал подбородок Богдан, – я всегда хотел сделать город лучше. Но до политики не сразу дошел.

Мирослав возвел глаза к небу.

Он указал на себя и с иронией, глубокой как океан, поинтересовался:

– Я похож на митинг избирателей?

– Ты похож на студента, который ни черта не знает, но делает выводы.

Закончив обмен колкостями, Богдан полез проверять телефон.

Он разблокировал экран и нажал на иконку почты, изучая больше поверхность экрана с несколькими микротрещинами, чем содержание писем. Мирослав, что странно, в свои гаджеты не заглядывал, не прятался в них. Само воплощение гармоничности (или наплевательского отношения к сотрудничеству с мэром).

Отдав заказ мужчине в спортивках, Ксюша переключилась на них.

– Привет, Богдан Александрович, вам как обычно?

– Как обычно, а еще хот-дог и… дополнительный кофе, эспрессо.

Мирослав же, наверное, пьет кофе? Надо бы узнать. Это и еще много всего другого.

– И что это за профессия такая – мэр? – фыркнул Мирослав вместо того, чтобы поблагодарить Богдана, когда тот передал ему еду в бумажном пакете и стаканчик с дымящимся кофе.

Неужели он все время об этом размышлял?

– И не говори, я уже третий месяц тут работаю, и никто до сих пор не предоставил гребаной инструкции…

Взглянув на него удивленно, Мирослав отпил кофе.

– А у вас какое образование? – продолжил он менее возмущенно.

– Закончил журфак КПУ, работал журналистом около семи лет.

– Точно, я помню, вы были расследователем.

– Верно.

Богдан замедлил ход, дабы больше времени провести на улице.

Сегодня наконец выглянуло солнце, дышалось намного легче, а люди поснимали куртки, которыми защищались от неожиданно пронизывающего для октября ветра. И завтра все-таки пятница. Несмотря на субботний график, озвученный Зиночкой, Богдан все равно стремился к выходным. В воскресенье-то можно будет посидеть дома, отдохнуть, да и сегодня у него вечер свободен.

И почему они так быстро вернулись к мэрии?

Рассматривая здание, Богдан заметил около него чужеродный элемент. Шикарный байк стоял возле ступеней и поблескивал в солнечных лучах. Кто приехал на таком в мэрию?!

Мирослав, наверное, перехватил его взгляд, откусил немного булочки и обратился к Богдану:

– Хотите, я вас прокачу?

– Что?.. – Богдан не сразу оторвался от созерцания байка.

И ему точно не следовало представлять Мирослава на мотоцикле, а себя – позади него.

– Это твой?

– Ну да.

– Не думаю, что идея хорошая, – извиняющимся тоном ответил Богдан, хотя предложение ему немного польстило. – Не положено мне по статусу с парнями на байках по городу гонять.

– То есть инструкции вам не дали, но ограничения есть?

– Определенные да, есть.

– Думаете, люди не так поймут?

– Что именно?

– Ну, что вы со мной.

– В каком смысле с тобой? – Остановившись, Богдан позволил себе усмешку, словно они с Миром хорошо друг друга знали.

– Да неважно.

А Мирослав – ни разу не провокационно – поднес хот-дог ко рту двумя руками и откусил от него еще один кусок. Не отворачиваться же теперь, в самом деле, мысленно возмутился Богдан. Он пронаблюдал с невозмутимостью британского дипломата за тем, как Мирослав прожевал и проглотил булку, да с таким лицом, будто раскладывал ее на ингредиенты прямо во рту.

– Можно и я вам задам вопрос? – возобновил ходьбу Мирослав.

– Конечно.

– Как вы собираетесь управлять целым городом, если вы не запомнили, что я не ем сраную горчицу?

После выпада из-за горчицы Богдан ничего своему стажеру не ответил. Осознал, что если раскроет рот, то выскажется очень-очень нецензурно, и на попытке наладить отношения с Мирославом придется поставить точку. Но даже послав «отношения» к черту, оставалась еще и репутация. Брат все уши ему прожужжал о том, как важно думать о сказанном, сделанном, даже мысли фильтровать.

Обматерить парня, нахамившего ему из-за еды, около мэрии – не самое лучшее решение на неделе.

Богдан даже нашел в себе силы улыбнуться этому маленькому гаденышу без малейших манер.

Но в мэрию пошел один, не дожидаясь его.

Он с мстительным удовлетворением отметил, что Мирославу пришлось ускорить свой – вальяжный – ход, чтобы успеть в лифт. Ну а в самой кабинке, где их не видела ни одна живая душа, Богдан надумал воплотить вторую часть плана по укрощению строптивого. Мало кто знал на работе, каким он мог быть. И бывал. Не зря же он, черт возьми, Близнецы по гороскопу. Двойственность натуры, все дела. Богдан мог быть доброжелательным и покладистым, но, если вывести его из себя, жди беды на свою голову.

Мирослав проскочил в кабинку, запыхался, в одной руке он держал и кофе, и недоеденный хот-дог, широко расставив пальцы.

Едва створки лифта закрылись, Богдан шагнул к Мирославу и оперся о стену рукой справа от его головы.

– Теперь давай кое-что проясним, – заговорил он, заметив, что невозмутимость собеседника дала трещину. Тот вжался в стенку, но взгляд не отвел. – Я не позволю тебе со мной так разговаривать, ясно? Я тебе не какая-то малолетка из двора. Если ты не в состоянии отличить одно от другого, то, боюсь, успеха в жизни ты особого не добьешься. Ты будешь со мной вежливым, ты будешь делать то, что я прошу, и ничего больше. А если не сможешь, то вылетишь отсюда как пробка из бутылки, и я позабочусь, чтобы все твои потенциальные работодатели получили отвратительные рекомендации о том, что ты из себя представляешь.

Закончив гневный спич, Богдан перешел в режим добряка. Он широко улыбнулся и – не смог отказать себе в удовольствии – бережно поправил воротник черной куртки Мирослава.

– Как считаешь, договоримся мы или нет?

Мирослав заметно сглотнул.

Тогда Богдан и понял, что перешел грань дружеской дистанции, фактически навис над Мирославом, наверное, в пылу эмоций не заметив этого. И теперь, едва злость полностью отступила, он почувствовал близость парня, почти мужчины, всевозможными рецепторами.

Дыхание Мирослава оседало на его губах, пока Богдан рассматривал его лицо в мельчайших деталях (бери – ресницы считай) и принюхивался к его запаху. За древесным парфюмом, который ощущали все, скрывался его личный аромат: который можно обнаружить, уткнувшись носом в ложбинку между ключицами.

И как же Богдану захотелось сделать это…

«И иск за домогательства к детдомовскому парню поставит крест на твоей карьере», – быстро вразумил его внутренний голос.

Миг помешательства прошел, Богдан отступил, уткнулся в стену.