Юрий Ищенко - Любовь от начала до конца

Мы завтракали.

– Ты на этой неделе дежуришь, – сказал я, нарушив напряжённое молчание.

Лена отреагировала нервно и категорично.

– Я не буду дежурить. Я вообще больше не приду в редакцию.

– Почему?

– А ты не знаешь, почему?

– Нет.

– В редакции, наверное, все уже знают про твою историю. Я не хочу, чтобы на меня смотрели как на женщину, муж которой связался с другой женщиной. Ты будешь крутить шашни со своей бывшей одноклассницей, а мне, значит, делать вид, что ничего не происходит?

Слово «шашни» меня покоробило, но я сдержался.

– Никто ничего не знает.

– Откуда же тогда я про это знаю?

– Про что?

– Про то, что все знают?

– Не знаю, откуда ты это знаешь. Тебе неоткуда это узнать, – сказал я, стараясь придать голосу твёрдость, но в то же время почувствовал в словах Лены какую-то опасность. —

Я никому ничего не рассказываю.

– Даже Нине?

Лена задала вопрос с вызывающим спокойствием.

Я запнулся. Нина Приватковская действительно уже многое знала. Она, конечно, болтушка, но она не могла разболтать мою тайну. Я не стал сознаваться.

– Даже Нине.

– Откуда же тогда Марина Фадеева об этом знает? – выложила Лена свой последний аргумент и многозначительно добавила: – Откуда она знает, что это твоя одноклассница? Что нет её прекрасней…

Услышав название моего письма-повести к тебе, я на мгновение растерялся.

Нина и Марина, которая была в газете моим непосредственным замом по информационной работе, дружили. Подруги и не такими тайнами делятся, а тут…

Мне ничего не оставалось, как пожать плечами.

Но услышанное встревожило.

Захотелось тут же выяснить обстоятельства получения этой компрометирующей информации, но тогда бы Лена заподозрила, что я действительно что-то рассказал Нине. «Нет, ни слова». Я молча собрался и так же молча ушёл на работу. На лице ещё какое-то время удерживал выражение безразличия к услышанному, но в редакцию уже ехал, весь поглощённый этой мыслью: а вдруг?

Вдруг Нина и в самом деле рассказала? Я даже мысли не допускал, что моя личная история может стать предметом всеобщего обсуждения. Но теперь засомневался. К тому же одно дело, когда обсуждают тебя, тем более, что ты сам дал повод, а другое – когда сплетничают про твоего близкого человека, про твою жену.

Эта мысль настолько овладела мной, что как только я зашёл в свой кабинет, первым делом вызвал Нину. Ничего не подозревая, она с улыбкой зашла ко мне. Не обратив внимания на её игривое настроение, я тут же тоном человека, которого предали, напрямую спросил её:

– Нина, зачем ты рассказала про Тоню? Я же тебя просил.

Нина замерла и изобразила крайнее удивление.

– Я никому не рассказывала…

– Откуда же Лена знает то, что знаешь только ты?

Нина чуть повернула голову в сторону, будто прислушиваясь, и улыбка сползла с её лица.

– Я никому не рассказывала.

Я в упор пристально и хмуро смотрел на Нину. Мне хотелось поймать её реакцию. Но Нина не отвела взгляда.

Впрочем, что это я… Прямо следователь.

Даже если и рассказала, я всё равно не могу переложить на неё вину за то, что поставил Лену в унизительное положение. В этом виноват только я один. Не надо было никому доверять свою тайну. Даже Нине. Мало ли на что я надеялся и о чём её предупреждал. А она вот взяла и рассказала.

– Всё. Свободна, – холодно попрощался я с Ниной и взялся за документы, давая понять, что разговор окончен.

Нина молча вышла.

Стало неприятно и одиноко. Так бывает, когда друг тебя обманул. А ты его уличил. Был друг, и вот уже нет друга. Вспомнился Вадим Швецов. Что ж это мне так не везёт с друзьями?

Через пятнадцать минут Нина сама зашла ко мне в кабинет. Её лицо было растеряно и без обычной маски уверенности в себе. Она остановилась возле стола, и в глазах я увидел мучительную попытку что-то объяснить.

– Рома, я клянусь, я никому не рассказывала. Если только ты сам кому-то…

За очками блеснули слёзы, и лицо Нины приняло выражение человека, которого несправедливо обидели.

– Я понимаю, что ты мне не веришь. Но я ни в чём не виновата.

Я посмотрел долгим изучающим взглядом. На лице Нины замерло страдальческое выражение отчаяния.

«Может, и не Нина… Тогда кто?»

Я подумал, что Лена могла сама это вычитать в моём послании к тебе. Ведь оно тоже, как и мои эсэмэски, было в свободном доступе. И теперь воспользовалась этим, зная, что мы с Ниной иногда по-дружески делимся своими секретами. Нет, этого не может быть.

Отбросил эту мысль, но на душе потяжелело.

– Хорошо. Иди. Верю, – сухо сказал я Нине, всё ещё не определившись с выводами.

Кто говорит правду? Кто врёт?

Появилось пугающее чувство, будто меня засасывает в неведомую трясину. Ещё вчера я чувствовал себя во всём правым. А теперь везде виноват.

Вышел из редакции. Захотелось пройтись, успокоиться.

И до этого голова полнилась только чёрными мыслями, а тут мысли стали ещё чернее.

«Уехать бы куда-нибудь, – с тоской подумал я, чувствуя себя так, будто вокруг меня расставляют невидимые капканы. – И не видеть ни Лены, ни Нины. Вообще никого».

Даже с тобой в это время говорить не хотелось.

Настроение на весь день было испорчено. Мне подумалось, что если бы Лена сейчас предложила развестись, то я бы сразу согласился.

Вечером после работы я сразу же заперся у себя в кабинете. Спустя полчаса Лена ткнулась ко мне. Опустилась и поднялась золотистая ручка и дёрнулась зажатая замком дверь. Я хотел сделать вид, что сплю и ничего не слышу, но потом вышел к ней в спальню. Лена попросила прикрыть дверь, потому что в прихожей возле зеркала крутилась дочь, и сказала:

– Я хочу извиниться за всё, что тебе наговорила за последнюю неделю.

– За что именно?

– Ну, за всё…

Лена подошла ко мне, обняла и сказала:

– Я тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю, – ответил я и тоже обнял её.

– Я поеду в редакцию. Я буду дежурить.

– Хорошо.

Я гладил Лену по спине, но ничего не чувствовал.

Утром я зашёл на кухню с готовым решением.

Лена стояла возле плиты и возилась с кастрюлями. События последних дней подействовали на неё не лучшим образом. Лена выглядела растерянной. Вспомнив, как она все эти дни испытывала меня на прочность, мной на мгновение овладело торжество, но я тут же его подавил, уловив в глазах Лены безысходность. Хотел сразу же сказать о своём намерении, но испуг, застывший на лице жены, и тёмные круги под глазами остановили меня.

Захотелось её ободрить.

Мы поздоровались, обменялись несколькими незначительными фразами, а когда Лена пошла к холодильнику, я встал у неё на пути и попытался обнять. Лена упёрлась в меня руками, но не очень решительно.

– Не надо. Будем друзьями.