Мария Брилёва - Притворство

На том и закончили. Должна признаться, ужин в тот вечер удался на славу. Я не хожу по ресторанам, да и кафе не могу себе позволить, так что мне особо не с чем сравнивать, но могу смело заявить, что вкуснее этого я в жизни ничего не ела. Наконец, я нашла ещё один плюс для сосуществования с Паркером: теперь я знаю, на кого спихнуть готовку. Раз он живёт здесь, пусть приносит максимум пользы, не зря же я трачу столько нервов на него.

Двенадцать ночи. Свет уличного фонаря падал на подоконник, пол и на покрывало, которым я укутала ноги. Лёжа на боку, я смяла угол одеяла и вместе с ладошкой подложила под голову. Уставилась на занавески, колышущиеся от ветра. Сон медленно проникал в моё сознание, веки тяжелели пока я размышляла над словами Паркера о его работе, лицензии и крахе. Удивительно как человек, обладая многим может внезапно всё потерять. Однако оставалось какое-то чувство недосказанности, словно история рассказана лишь наполовину, а то и вовсе выдумана. Хотя скорей всего я фантазирую и тут нет никакого подвоха.

Было удушающе жарко. Я вся взмокла от духоты и волнения. Я ворочалась в постели. Снился сон, но я не понимала, что сплю: всё выглядело настолько реалистично, что запуталась, где правда, а где вымысел. Мы с Ником занимались любовью. Страсть, и я сгорала от блаженства, наслаждаясь его прикосновениями и поцелуями. Ничего в мире не было так идеально, как мы в тот миг, когда слились воедино. В ту секунду я любила его. Я ощущала полноту и целостность наших чувств. Но потом всё изменилось: картинка будто перевернулась. Я стояла перед Паркером и что-то с надрывом кричала ему, а он смотрел на меня с жестокостью в глазах, расплывшись в своей фирменной издевательской ухмылке. Я пыталась прикоснуться к нему, но оказалось, что парень стоит за стеклянной дверью и я не могу подойти ближе или открыть эту дверь. А потом он просто развернулся и ушёл, а я стояла и смотрела ему в спину, стуча по стеклу и рыдая от боли и разочарования. Я резко распахнула глаза.

Учащённое дыхание, сухость во рту и ужасное чувство страдания никак не проходили. Что это было, чёрт возьми! Покрутив глазами и поморщившись от солнечного света, я поняла, что запуталась в одеяле, поэтому мне так жарко. При этом одна рука оказалась подо мной и затекла, превратившись в резиновую и бескостную. Состояние было ужасным: все мышцы болели будто я сутки провела в чемодане в сложенном положении. Но физическое состояние так не удручало, как психическое. Такие сны не к добру. Надо перестать интересоваться Паркером, а то всё может зайти слишком далеко. В мыслях опять возникла ночная картинка. Мы занимались сексом? Боже, до чего я докатилась… Надеюсь чашка кофе и любимое занятие помогут очистить голову от ненужных мыслей, а то так и с ума можно сойти.

Мне предстояло навестить деток в приюте, а для этого нужно подготовиться и выбрать тему для занятия. Расставив на полу таперы и корзины с поделками и игрушками, сшитыми моими руками, я сидела в гостиной, пила кофе и пыталась собрать всё необходимое. Достав из коробки картину с видом на озеро, я поставила её себе на колени и вздохнула от воспоминаний. Я нарисовала её очень давно, когда была подростком. Этот пейзаж – моё тайное место: именно там я приходила в себя после криков и наказаний отца, если удавалось улизнуть из дома. Сидя в траве и вглядываясь вдаль водной глади, я мечтала сбежать из города и никогда не возвращаться к этому озеру. Но желания не сбывались, и я раз за разом в слезах и синяках оказывалась на берегу, сдерживая порыв, последний раз войти в воду с головой. Почему я хранила эту картину? Наверное, она придаёт мне сил. Если тогда я сдержалась от глупого поступка, а ведь было совсем хреново, то, значит, сейчас я тем более смогу пережить абсолютно все трудности. Отложив пейзаж в сторону, я добралась до детских рисунков и эскизов. То, что надо для работы с детишками. Сегодня будем рисовать ромашки и зайчиков.

Довольная выбором темы для урока, я решила собрать подарки и разложить их по коробкам. Потянув вязаную куклу, я не заметила, как её длинные волосы зацепились за катушку с декоративными цепочками, так что я с грохотом опрокинула коробку с набором звякающих железных нитей и прыгающих бусин. Зажмурившись от производимого шума, разносящегося по комнате, я замерла, слушая, не разбудила ли соседа. Но вроде обошлось. Очень осторожно я попыталась всё собрать и сложить обратно, когда ко мне со спины подкрался Паркер.

– Я знаю, что ты меня терпеть не можешь, – сказал он, а я вздрогнула от неожиданности и обернулась к нему, – но можно хотя бы утром не шуметь?

– Прости. Я не нарочно.

Он хмуро посмотрел на меня, а потом уставился на коробки и картины.

– Что ты делаешь?

– Готовлю материал для детей. Хочешь пойти со мной?

Парень поджал губы и, отрицательно замотав головой, прошёл мимо меня в сторону кухни.

– Ты развлекайся, а я найду чем заняться в воскресенье, – пробурчал сосед, не горя желанием навещать чужих детей.

– Зря отказываешься. Я уверяю тебя, ты получишь массу впечатлений.

– Спасибо. Мне и так хватает эмоций, живя тут с тобой.

Я закатила глаза. Ну почему он такой бука?

Спустя пару часов я собралась выходить. Подготовив всё необходимое в отдельный огромный контейнер и такой же большущий пакет, я подняла всё это и с трудом дотащила до прихожей. С красками, бумагой, подарками и сладостями мой набор весил килограмм десять. Тяжело, но не так чтобы я рассыпалась по дороге от напряжения.

– Ты собираешься нести это сама? – спросил Ник, встав передо мной.

– Конечно. Ты ведь не хочешь идти со мной, – упрекнула я, хотя этот тон не был выбран специально. Паркер устало запрокинул голову и застонал.

– Чёрт, ладно. Подожди, я пойду с тобой. Помогу дотащить это.

Сама того не желая, я ухмыльнулась. Мне было приятно, что Ник решил проявить себя и совершить настоящий мужской поступок хотя никто его об этом не просил. Но мне не нравилось, что он всё чаще проявлял положительные качества, а ведь я несколько дней назад решительно собиралась от него избавиться.

Детский приют находился в нескольких кварталах от нашего дома, поэтому мы шли пешком. Я шла впереди и несла пакет, а Паркер плёлся позади и нёс коробку. Мы почти не разговаривали. Единственное, о чём без конца спрашивал Ник: «Когда же мы придём», а когда оказались на пороге детского дома, где нас ждала директор по имени Шерон Уайт, парень жутко захотел обратно.

– Забирай коробку, я пошёл, – зашептал он мне в ухо, стараясь не привлекать внимания Шерон, которая приглашала нас пройти внутрь.

– Нет. Занеси её в кабинет и пойдёшь, – прошипела я в ответ, а потом улыбнулась женщине, которая с непониманием оглянулась на меня, а потом, стуча каблуками, пошла по коридору. Я поспешила вслед за директором, Ник фыркнул и без удовольствия поторопился за мной. Когда женщина привела нас в небольшой класс, где я могла провести занятие и поиграть с детьми, она ознакомила меня с расписанием и ушла за детьми.