Джулия Кендал - Портреты

Пег унаследовала способность отца быстро улучшать мне настроение, и вскоре мы уже смеялись, болтая о том, какое будущее ожидает Люсинду в качестве падшей женщины.

Только после того, как я совсем расслабилась, выпив джина с тоником, Пег, как бы между прочим, поинтересовалась, прочла ли я протоколы. Я глубоко вздохнула.

– Прочла... Пег, и не узнала ничего нового, а только еще больше возненавидела Софию. Ты поймешь, что я имею в виду, когда сама прочитаешь. Я представить себе не могла, что она вела себя до такой степени отвратительно, и, более того, я окончательно убедилась, что она говорила только неправду.

Пег вздохнула.

– Должна признать, что ты весьма последовательна. Но пойми, Клэр, ты должна проявить благоразумие. Макс не может больше уходить от ответа.

– А он и не уходит, Пег. Его собственно ни в чем не обвинили.

– Да. Но только благодаря твоему молчанию. Рано или поздно ты будешь вынуждена на что-то решиться, и времени у тебя остается все меньше. Мне ужасно не хочется говорить тебе такие неприятные вещи, но кто, кроме тебя, по-твоему, обязан предъявить обвинение? Я пойду взгляну, как там мальчики. Они, наверное, затопили всю ванную.

И она ушла, оставив меня одну.

В Англии летом бывает удивительно красиво, но мне почти не доводилось бывать там в это время года. На живых изгородях из шиповника созревают плоды, поля покрыты сочной, напоенной дождевой водой зеленью и приятно пахнут влажной землей, и всюду, куда бы ни падал взгляд, – цветы. Мы с Гастоном шли к востоку от Вудбриджа по лугу, который тянулся вдоль скошенного примерно месяц назад и покрытого стерней поля, но трава под нашими ногами была густой и пестрела белыми и голубыми колокольчиками. Это был приятный, располагающий к лени полдень, и солнце приятно пригревало, пробиваясь сквозь тонкий заслон облаков.

Мы подошли к загону для лошадей, и Гастон, подбежав к изгороди, принялся тихонько насвистывать. Он принес сахара для пони, на котором учился ездить верхом. Он вытаскивал твердые белые кубики из кармана и протягивал маленькой карей лошадке, которая, узнав его, подошла, приветливо покачивая головой и раздувая ноздри.

– Ой, мадемуазель, – вздохнул Гастон. – Вот было бы здорово, если бы все так осталось навсегда. Англия очень красивая, мне здесь ужасно все нравится, и ваша семья тоже.

– Я понимаю, Гастон.

Мы провели в Вудбридже уже пять дней, и Пег была права – время у меня было на исходе. Я прятала голову в песок, и, хотя я знала, что Пег и Льюис не станут меня принуждать, я понимал а, что сама обязана решить, что мне делать.

Накануне вечером я позвонила Клабортинам, заверила их, что у нас все хорошо, а они, в свою очередь, сказали, что отец Гастона не появлялся у них, и полиция больше ничем не интересовалась. Я подумала, что они скорее всего продолжают молчать, чтобы не запятнать доброго имени Жозефины, несмотря на то, что у них не могло не возникнуть подозрений. Но самое важное, что я узнала, что к ним приезжал Макс и спрашивал, где сейчас мы с Гастоном. Они сказали ему только то, что я им велела, – что я увезла Гастона на несколько дней, чтобы он пришел в себя после потрясения, вызванного смертью тети. Макса якобы подобное объяснение удовлетворило, и он уехал.

Вскоре, однако, выяснилось, что это не так.

– Пошли Гастон, пора домой. Мы уже долго гуляли, и близнецы вот-вот вернутся.

– Вот странно, зачем надо измеряться для школьной формы, мадемуазель?

– Думаю, тебе это тоже предстоит, и сомневаюсь, что понравится – надо стоять смирно целый час.

– Ну и кислый вид был у Хьюго и Кристофера, когда их увозил шофер. Хорошо, что мне не надо было ехать с ними! Правда, мне нравится кататься в «Роллс-Ройсе». Здорово! Сидишь на заднем сиденье, как будто ты очень важная птица. Но «Мерседес» месье Макса лучше, особенно когда у него верх опущен. У него такая скорость... Ой, – он вдруг замолчал и потом тихо добавил: – Я забыл, мадемуазель.

– Все нормально, малыш. Ты спокойно можешь упоминать при мне о Максе, это нисколько меня не огорчает. – Я немного лукавила, но Гастону вовсе не обязательно было знать об этом. – Интересно, когда же ты ездил с большой скоростью на Максовом «Мерседесе»?

– Я обещал не говорить.

– Тогда ладно. Представляю себе, до чего тебе это пришлось по вкусу.

– Да! Когда я вырасту, у меня обязательно будет такая же машина, и я буду повсюду на ней носиться. Ваша машина тоже очень хорошая, мадемуазель. Но «Мерседес» – совсем другое дело... Посмотрите... – вдруг испуганно прошептал он.

Мы как раз повернули к подъездной дорожке, возле которой я оставила свой «Рено», и сейчас рядом с ним находилась машина, о которой только что вспоминал Гастон.

Я похолодела от страха и замедлила шаг, а Гастон сказал только:

– Мадемуазель, он приехал.

– Да, приехал, – я очень старалась не показать, что я взволнована. – Слушай меня, малыш, слушай очень внимательно. – Я крепко взяла его за плечи. – Я прошу тебя пройти через черный ход и сразу подняться в твою комнату. И сиди там тихо, как мышь, договорились?

Он кивнул, глядя на меня огромными, расширившимися от ужаса глазами.

– А как же вы, мадемуазель?

– Макс видел мою машину, поэтому мне прятаться бесполезно. Да и все равно пора с ним поговорить. Не волнуйся, Пег и Льюис будут со мной, так что мне ничего не грозит. А теперь иди, Гастон, побыстрей, вон через тот лесок и вокруг дома. Я потом сама за тобой приду.

Гастон торопливо обнял меня.

– Только будьте осторожны, мадемуазель.

Я бы солгала, сказав, что я храбро вошла в дом, чтобы встретиться с Максом. Инстинкт подсказывал мне, что я должна повернуться и бежать отсюда во всю прыть. Наверное, в ту минуту я была бы меньше испугана, узнав, что Макс участвовал в массовом убийстве. Я дрожала как осиновый лист, и ноги отказывались слушаться меня. Не знаю, как я нашла в себе силы собраться. Словно в дурном сне, когда не можешь укрыться от настигающего тебя кошмара и все происходит медленно и словно не в фокусе, я шагнула навстречу тому, что ожидало меня за закрытой дверью.

Взявшись за ручку, я повернула ее, и тяжелая дверь с легкостью распахнулась. В доме было очень тихо. Я остановилась, почувствовав некоторое облегчение, и подумала, что, возможно, смогу незаметно подняться по лестнице. Однако меня немедленно постигло разочарование. Я услыхала стук каблуков Пег, которая спешила ко мне по коридору.

– Клэр, я хотела идти искать тебя. – Она остановилась. – Бедная моя, ты белая, как простыня, и это не удивительно. Он в гостиной с Льюисом и говорит, что чуть с ума не сошел – до того беспокоился за тебя и Гастона.