Джулия Кендал - Портреты

– Да-а, все-таки хорошо, что вы не успели с ним пожениться, а то ему и с тобой пришлось бы разводиться.

– Да, боюсь, ты прав, – ответила я мрачно.

– А может быть, почти поженились тоже считается?

Мне самой с трудом верилось, что я сижу здесь и обсуждаю подробности своей личной жизни с мальчишками – двумя двенадцатилетними и одним десятилетним.

– Едва ли, но давайте оставим в покое мои взаимоотношения с мистером Лейтоном, если вы не против?

– Конечно, Клэр. А папа был очень суровый, правда?

– По-моему, ваш папа вел себя исключительно умело. Макс был просто в шоке, когда узнал, что Гастон все видел.

– Еще бы. Кокнул мамин лучший хрусталь. Жаль, что ты не видел, Кристофер. Он был похож на привидение. Наверно, у него перед глазами замелькала вся его жизнь, знаешь, говорят, так бывает перед смертью.

– Хьюго, прекрати немедленно. Я больше не могу. Гастон? А ты что такой тихий. Ты расстроился, солнышко?

– Нет, мадемуазель. Но я не все понял и хотел бы кое-что выяснить.

– Что, малыш?

– Во-первых, вы сказали месье, что я сын моей тети. Я спросил у Хьюго, что это за длинное слово, которое вы употребили, и он сказал, оно означает родить ребенка, не выходя замуж.

– О, Господи! – я совершенно забыла, что он слышал и это... – Гастон...

– Не надо волноваться, мадемуазель. Я думаю, что не должен был этого знать, но раз уж я услышал, то хотел бы все выяснить, – он выглядел скорее заинтересованным, чем озабоченным. – Я не против, что Хьюго и Кристофер слышали, – добавил он, заметив, что я с сомнением на них посмотрела. Хьюго и Кристофер помалкивали, но их физиономии просто горели любопытством.

Я сдалась.

– Гастон, это должно было навсегда остаться тайной, и я не хочу, чтобы твои родители огорчились из-за того, что ты узнал. Ты обещаешь не выдавать секрета?

Он молча кивнул.

– Тогда ладно...

Он уперся подбородком в кулачок и не отрывал от меня глаз, пока я рассказывала ему все то, что было известно мне самой.

– ...Вот почему Жозефина увезла тебя в Ниццу, понимаешь, а твои родители отпустили тебя.

– Мне не очень нравится, что злая тетя Жозефина была моей мамой, но я бы хотел встретиться со своим настоящим отцом, месье Эдисоном. Он, наверное, очень добрый, если он столько лет хотел забрать меня у нее.

Я почувствовала себя совершенно беспомощной, услыхав подобное признание.

– Миленький, может быть, когда ты станешь старше, ты попробуешь его разыскать, но сейчас, я думаю, тебе надо сдержать свое слово. Ты же не хочешь обидеть своих родителей, правда?

– Они не мои родители, они мои дядя и тетя, – поправил меня Гастон. – Мне часто хотелось узнать – не приемный ли я... я совсем на них не похож. Теперь я знаю, почему. Но конечно, мадемуазель, я вовсе не хочу обижать их. Они меня вырастили, и я люблю их.

– Умница. – Я обняла его.

– Это ведь тоже часть приключения, правда?

– По-моему, ты верно все понимаешь, малыш. О чем еще ты хотел спросить?

– Месье Макс... он хотел увидеться со мной. Зачем ему это понадобилось?

– Я думаю, он хотел услышать прямо от тебя, что именно ты видел и слышал. Узнать из вторых рук – не совсем то же самое. Возможно, он бы мог воспользоваться твоим свидетельством, чтобы оправдаться. – Мне было странно, до чего спокойно я это произнесла.

– О! Мне что, придется выступать в суде? – Не знаю, Гастон, ей-Богу не знаю.

– Да, думаю, придется. Ну и счастливчик же ты, старина Гастон! – с завистью сказал Кристофер. – Вот бы и мне стать свидетелем убийства...

– Прекрати, Кристофер! Это отвратительно. Вы оба просто несносны!

– Как вы сказали? Не... не, – Гастон с неудовольствием сдался, – ну это слово, мадемуазель?

– Это значит, что их обоих надо отправить в какую-нибудь исправительную школу, Гастон.

– А-аа, а разве они не в такой? Они же и так мерили форму!

Близнецы закатившись от смеха, упали на пол, а Гастон удивленно пожал плечами.

– Я все скажу судье, и все узнают, какой я смелый, мадемуазель. И хотя вам сейчас ужасно грустно, скоро все будет лучше.

– Я надеюсь, малыш. Сегодня самый ужасный день в моей жизни. Знаешь, мне даже почему-то захотелось закурить.

– Радуйся, что не куришь, Клэр, – сказал Хьюго важно. – Знаешь, я видел в лаборатории легкие курильщика в колбе, они такие жуткие, черные и...

– Мадемуазель... – перебил его Гастон, и на его лице появилось странное выражение, – замолчи! – обратился он к Хьюго, который продолжал описывать поразивший его орган.

– Что такое, Гастон? – Он вдруг стал ужасно бледным, только на щеках алели два ярких пятна. Я взяла его руки в свои. – Что, малыш?

– Он так сказал, убийца, мадемуазель! – Что? – переспросила я изумленно.

– Я вспомнил только сейчас, но он это сказал, когда кричал.

– Сказал что, малыш? – не понимала я.

– Что у нее отвратительная сигарета, и он велел тете Жозефине выбросить ее! Но почему он так сказал, если он сам курит? Я же сколько раз видел, и сегодня он тоже курил!

Я сразу вспомнила лунную ночь, постанывающий внизу океан и негромкий голос Макса.

– Да, почему? – очень медленно произнесла я, начиная что-то соображать. – О, Боже... – сердце заколотилось у меня в груди, и его сильные болезненные удары отдавались в ушах, мешая слышать.

– Мадемуазель? Что случилось? У вас какой-то странный вид.

– Да, Гастон, – еле выговорила я, – боюсь, что случилось что-то совсем неправильное. – Я обхватила голову руками, стараясь собраться с мыслями.

Хьюго вскочил и сказал Кристоферу:

– Иди скорей за мамой. Кажется, Клэр сейчас хлопнется в обморок. Я принесу воды.

– Мадемуазель? – тихонько позвал меня Гастон. – Вам нехорошо?

– Нет, мой маленький. Все нормально. Я просто испугалась, вот и все. – Хьюго сунул мне в руку стакан воды.

– Попей, по-моему, это то, что тебе нужно.

Я постаралась улыбнуться и дрожащей рукой поднесла стакан ко рту. В комнату вбежала Пег, а следом за ней Кристофер.

– Клэр, что стряслось? Кристофер сказал, что ты чуть не упала в обморок? Ты и правда ужасно бледная. Тебе надо лечь.

Я помотала головой.

– Погодите минуту, сейчас все пройдет. Льюис уже звонил в полицию?

– Он как раз сейчас дозванивается до Скотланд-Ярда.

– Ой... Слушай, скорее попроси его положить трубку, Пег! Я, кажется, наконец поняла, что случилось, и если я права, то Макс не виновен.

– Ну давай же, не беспокойся обо мне! Я сейчас спущусь и все объясню.

Гастон подпрыгивал от возбуждения.

– Расскажите нам, мадемуазель!

– Сейчас, я хочу, чтобы вы тоже пошли со мной вниз.

У Льюиса был весьма мрачный вид, когда мы явились в гостиную.

– Я бы хотел, Клэр, чтобы то, что вы сейчас скажете, оказалось действительно хорошей новостью, а не капризом.

– А это и есть хорошая новость, Льюис! Просто замечательная! Дело в том, что Макс сказал правду. Я не думаю, что он успел побывать у Жозефины, пока она была жива.