Татьяна Гутиеррес - Лето перемен

Мы сделали невозможное: превратили грустное помещение с тяжелыми портьерами в цветущий сад. Я и подумать не могла, что у нас в школе такое количество цветов! Хорошо, нам вызвались помогать мальчишки из средних классов. Естественно, не бескорыстно, а за возможность уйти с уроков, отчего в их глазах мы превратились в полубогинь.

– Очень круто, – поддакивает его подруга, а я вся горю от гордости.

– Да, мы приложили много усилий. Рада, что вам нравится. Правда, завтра все придется возвращать на место, – Я делаю гримасу, и ребята смеются. Я была права – надрались.

– Диско шар – бомба, – Лиля кричит сквозь музыку громче необходимого. У нее все либо «огонь», либо «бомба».

Все это время я глазами ищу Антона. Моего Антона. Он должен прийти сегодня. Он никак не может пропустить этот день. Волнение, зародившееся во мне еще с утра, удваивается с каждой последующей минутой. Я никак не могу уехать на все лето, так и не увидев его в последний раз.

Ди– джей Марк из одиннадцатого класса ставит нашу любимую с Настей Hooked on a Feeling, и на несколько волшебных минут я по– настоящему отключаюсь от мыслей, прыгая в свое удовольствие. Я теряю контроль над собой на какие- то две минуты, и, по закону подлости, тогда и ловлю его мимолетный взгляд, едва скользящий по мне. Но, черт, мне этого было достаточно, чтобы перестать скакать и выкрикивать слова песни, как пьяный дятел. Я вообще способна что- нибудь делать эротично, а не как медведь- шатун? Иногда мне кажется, что желание папы иметь сына сказалось на мне чуть больше, чем я этого хотела бы.

Темные, слегка вьющиеся волосы Антона зализаны назад в стиле вампира, что только подчёркивает красоту его лица. Глубокого зеленого цвета глаза ищут кого– то несколько секунд, пока губы не растягиваются в улыбке. Антон боком протискивается мимо нескольких танцующих девочек из другого класса, и по– товарищески шлепает своего друга Кирилла по плечу. Ребята начинают что– то активно друг другу рассказывать, а я наблюдаю за ними, как удав наблюдает за своей жертвой. Думаю, посмотри на меня со стороны, все станет понятно. Но в этот вечер у всех свои интересы, и до меня никому нет дела.

Медляки сменяются ритмичными песнями, и я, делая вид, что танцую, на самом деле все время кручу головой в попытках найти Антона, которого упустила из виду. Его и Настю, которая запропастилась куда- то с самого начала. Но потом музыка стихает, и на сцене появляется Антон и еще какой- то парень с длинными волосами и в солнечных очках. У меня в буквальном смысле отваливается челюсть. Я – кролик, которого парализовали огни Камаза. Меня гипнотизирует этот парень. Не отрывая глаз, я наблюдаю, как он берет гитару, как садится на стул, как проводит рукой по зализанным назад волосам. Антон берет аккорд и качает головой, а потом придвигает ближе микрофон и начинает играть. А я стою недвижимо и размышляю о том, что он может получить любую девушку. Лилю. Наташу. Амину из 10 А. Любую. И это, уж точно, буду не я.

Рива

Вечер теплый, и домой я иду пешком. Босоножки мне порядком натерли пальцы на ногах, и я решаю их снять. Настроение на нуле. Настя, быстро попрощавшись, убежала куда- то еще до окончания дискотеки, от чего и мое уныние. Ну хорошо, не только из- за этого.

Почему он ушел? Ему стало не интересно? Значит, он меня не замечает. Я ему совсем не нужна…Но это и не удивительно. Наверное, после той печальной песни он подцепил какую- нибудь красотку и сейчас обнимается с ней. Верила ли я на самом деле, что он пригласит меня танцевать? – Нет, конечно. Это просто очередной вечер в моей стабильной малоинтересной безопасной жизни. Жизни, в которой совсем ничего не происходит, и поэтому мне только и остается что мечтать. Я иду босиком по пустой дороге – что удивительно для не такого уж глубокого вечера – и, несмотря на очередное разочарование, напеваю мотив последней песни, что поставили на дискотеке. Smoke and Mirrors. Она, как нельзя кстати, передает мое состояние. Лиричное и печальное.

Поднимается ветер, настолько сильный, что то и дело пытается вырвать босоножки у меня из рук. Вдруг я ощущаю на коже тяжелые теплые капли дождя. Сначала одну, на плече, а потом все больше и больше. И чем сильнее идет дождь, тем радостнее становится на душе. Тем незначительней кажутся мои переживания. Синее платье уже неприятно прилипает к телу, по волосам текут ручьи, а по лицу – тушь. Небо плачет по упущенной возможности. Я не увижу любимого мальчика целых три месяца.

All I believe, Is it a dream?

That comes crashing down on me?

All that I own

Is it just smoke and mirrors?

I want to believe

But all that I own

Is it just smoke and mirrors?

Smoke and mirrors…

Вдруг слова вырываются у меня из горла, я даже не сразу понимаю, что пою. Обычно я этого не делаю, так как голос у меня, прямо скажем, не эстрадный. Я ускоряю шаг, и уже припрыгиваю, мои босоножки подлетают вверх, при каждом Smoke and mirroooooors. Поддавшись моменту и нахлынувшему чувству, я во всю глотку завываю:

I wanna belieeeeeve….

Сзади, сквозь шум дождя, слышится дикий гогот.

– Рива, вот честное слово, не умеешь петь, что же ты честной народ пугаешь? Или ты с Антоном траву курила за школой?

Я застываю в диком ужасе. Холодный пот пробивает меня. Медленно, словно во сне, я поворачиваюсь. Даже вечер не может скрыть то, насколько я краснею от стыда.

Провалиться мне на месте…

Кирилл держит в руках сигарету. Его взгляд прищурен. А рот искривлен в ухмылке. Рядом с ним Антон. Его лицо не выражает ровно ничего.

– Пойдем, пока не заразились бешенством, – произносит он лениво, и даже не смотрит на меня.

– Бывай, Рива- оперная дива, – Кирилл подмигивает мне, и салютует окурком вонючей сигареты.

Идиотка. Какая же я идиотка!

Парни разворачиваются и шагают в противоположном направлении, ни разу не обернувшись. Я слышу удаленный разговор, но, как ни стараюсь, из- за волнения не могу разобрать ни слова. Конечно же, они говорят о чем угодно, только не обо мне. Слишком много чести.

Я больше никогда не буду петь.

О, Боже, я больше никогда, наверное, не буду мечтать об Антоне…

Бешеная…Бешеная….Неужели я ошибалась в нем? Неужели за смазливым личиком прячется пустой уродливый парень, пускающий свою жизнь под откос?

Он травит себя какой- то гадостью. И я еще бешеная. Надо было сказать, надо было ответить…Вместо этого, я, как и ожидалось, стояла и молчала! Да что же со мной такое? Неужели нельзя было хоть что– то произнести?

Этой ночью я не сплю. И чем больше думаю, тем больше убеждаю себя, что это было наше первое общение. Хоть и не об этом я мечтала, но я на шаг стала ближе к нему. Теперь я не просто незаметное пятно для него, а, можно сказать, знакомый человек…У меня появилось лицо и имя.

Я могу с ним теперь здороваться?