Светлана Васильева - Спаси себя

Инна записалась на различные мастер-классы, чтобы завести себе хобби по вкусу, наделал разных корявых рукодельных штук, поуспокоилась немного.

И вот теперь появился Паша и все понеслось по новой!

Катя опять обходила ее, даже не зная об их соперничестве и не прикладывая ни малейших усилий.

Инна ее ненавидела.

Тем же вечером, вернувшись домой и скинув дурацкие дешевые тапки у порога, она не раздеваясь рухнула на диван в гостиной. Из своей комнаты выглянула мама.

– Инночка, ну разве так можно?

– Меня никто не люююбит, – загнусавила Инна пьяным голосом в подушку.

Мама укоризненно на нее посмотрела и закрыла дверь.

Само пройдет.

***

– Какого черта? – бушевал Женя. – Появляешься дома только через двое суток! Поддатая и еще и огрызаешься?! Я тебе сейчас леща дам!

Катя не огрызалась, она сосредоточенно и очень злобно пила кофе и старалась прийти в норму. Женя бегал по их маленькой кухоньке, которую успел завалить грязной посудой и упаковками до Доширака за два дня. Катя просто диву давалась, как у него так получалось. Всякое чувство вины при виде красного от злости мужа, растаяла без следа.

Разведусь, думала она. глотая горячий кофе, разведусь сегодня же. Детей у нас нет, имущество поделим пополам и адью. Но даже в этот момент она знала, что не сделает ничего подобного. Женя мог сколько угодно беситься, но он ничего ей не сделает, а она не уйдет от него. Потому что, потому что они семья и оставались ею несмотря ни на что. Женя ходил широкими шагами. Они бы разделил все имущество, нажитое в браке, но потом жили бы отдельно. И пусть Женя был главной семи, квартира принадлежала Кате еще до свадьбы, да и зарабатывала она больше. Так что путь бесится, думала она с тайным удовлетворением, домашний питомец.

– Я спать, – сказала она. поставив кружку в мойку. – Завтра поговорим.

– Спать? Ты же кофе на ночь напилась!

– Да. а теперь иду спать. если ты по мне соскучился – присоединяйся.

Женя замер. Он недоверчиво посмотрел на дверной проем, в котором исчезла Катя, все равно как вход в другое пространство, потом собрал мусор со всех нервностей. Кое-как ополоснул посуду, расставил ее по местам и только после этого направился в ванную – готовиться ко сну и примирительному сексу с женой. Иногда он почти вспоминал, почему женился на ней.

***

– Что это такое, Инночка? – вопрошала ее мать, уперев руки в бока. – Что, я тебя спрашиваю?

Инна пила обжигающий зеленый чай мелкими глотками. Лицо опухло от сна и вечерних рыданий, голова болела.

На кухне царил идеальный порядок, все поверхности, которые могли блестеть – блестели. Кухонные принадлежности были идеально подобраны по цвету и размеру. Горшочки для запекания сверкали глиняными пузами сто в ряд на специальной полочке. Под ними красовалась полочка для специй – в одинаковых баночках с цветными наклейками. В этой кухне не водились кофе и нездоровая еда, на завтрак – злаковый хлеб и зеленый чай.

И посреди всего этого упорядоченного изящества сидела она – в несвежей одежде, с опухшим лицом, с растрёпанными волосами. Мать разочарованно покачала головой.

– Кто же тебя такую замуж-то возьмет? – сказала она, подразумевая, что никто. – А ведь такая умница, красавица, отличница. Школа с золотой медалью, институт с красным дипломом.

Инна вздохнула.

– Никого это не волнует, – сказала она мрачно. – На работе продвигают тех, кто пускает пыль в глаза начальству. Вот почему одним все, а другим – ничего? Одним и муж, и любовник состоятельный, и шмотки какие захочет, и … – она снова всхлипнула.

Мама присела за стол, пододвинула ближе вазочку с хрустящими диетическими хлебцами.

– Что такое? – спросила она мягко. – Тебя кто-то достает на работе?

Инна замялась. Когда она была маленькой, ее в школе, маленькую, круглую, любимицу учителей, доставал мальчишка из ее же класса. Задирал, обижал, он и его компания. Сейчас это казалось ерундой, но тогда Инна возненавидела школу из-за него, не хотела идти. Притворялась больной, плакала в подушку почти так же, как прошлым вечером.

Тогда мама тоже как-то сумела выудить из нее, что происходит, хотя Инна, подобно многим детям, считала, что ее дела – это только ее дела и взрослым о них знать не следует. А едва выудив подробности, ее мама отправилась в школу. Выловила того мальчика и, мерзко усмехаясь, спросила, понравится ли ему, если она найдёт и побьет его маму. Мама Инны была высокой, сильной, здоровой женщиной. И мальчик понял, что она и в самом деле может поступить, как обещает.

Потом были разборки с учителями и родителями. Инну начали сторониться, но в общем игнорировании появилась нотка уважения. Инну все устраивало, больше она не боялась. И даже сочувствовала новой жертве, которую выбрали тот мальчика и его глупая компания.

И теперь Инна видела у матери ровно то же выражение лица. Она гадала, что сделает мама, если Инна расскажет, как ее бесит ее коллега – Катя. Вроде же на самом деле Катя ни в чем перед ней не провинилась, просто она… она… она лучше нее.

– Нет, – сказала она, опустив голову. – Нет, ничего такого.

– Инночка, – мама ласково погладила ее по голове, – неужели ты думаешь, что я не узнаю, что с тобой происходит?

И Инна, всхлипывая, все-таки рассказала про Катю, Пашу, про то, как напилась вчера на юбилее бухгалтерши и как ей сегодня от этого плохо.

– А еще туфли потерялааа, – протянула она и хотела снова зарыдать, но сил на слезы уже не осталось.

– Ничего, – серьезно сказала мама. – Ничего. За туфли я тебе нагоняй уже устроила.

Верно, устроила, да еще какой. Настолько суровый, что Инна зареклась рассказывать матери, сколько на самом деле стоят ее сумочки и обувь.

– А Катя эта… найдем и на нее управу, – сказал мама задумчиво. – Хм… и муж, и любовник, и вообще вся в шоколаде. Ладно, умывайся, не пойдешь же ты на работу вот так.

Инна почистила зубы и переоделась в свежую, выглаженную, пахнущую цветочным кондиционером одежду. Строгий темный костюм с игривой бежевой рубашкой. Туфли на каблуке. Волосы уложены, а губы ярко накрашены, чтобы отвлечь внимание от припухших глаз.

– Отлично, – мама полюбовалась ею как любимой куклой, чмокнула в лоб. – С Богом!

– Ага, – сказала Инна и убежала, стуча каблучками по лестничной клетке.

***

Как ни странно, Катя выглядела лучше. На ней красовались джинсы и свободный свитер, пахло цветочными духами. Короткие волосы благоухали шампунем и, несмотря на то, что под глазами по-прежнему красовались темные круги, которые не удавалось замазать никакой косметикой, она все же выглядела посвежевшей. И дело было вовсе не том, что она наконец выспалась, вовсе нет. Скорее наоборот. Накануне, покричав друг на друга, повыясняв отношения, Катя долго не могла уснуть. Пила чай на кухне, ходила в туалет, пока не открыла глаза на кухонном диване. И если ей что-то и снилось, то наутро она, слава богам, ничего не помнила.