Мария Зайцева - Кошка, живущая на крыше

Я помотала головой и пошла умываться, по пути думая, где я поступила неправильно. И почему мне такое наказание. И, самое главное, какого это черта так реагирую на соседского сопляка?

Нет, ну выглядит он, конечно, зачетно. Все эти мускулы, кубики, кожа гладкая… И глаза эти… И губы… Но, черт возьми, это же ребенок! Это мальчишка совсем! У него даже подкаты мальчишеские, школьные! Ну смешно же! А особенно смешно, что я, взрослая уже тетенька, так на него ведусь!

А все почему? А все потому, что личная жизнь уже год как в коме! И права Лара, надо с этим что-то делать, а то дойду до того, что буду на мальчиков соседских облизываться! Фуфуфу! Позорище!

Кстати, о Ларе. Как она там?

Я ушла на кухню, прихватив телефон и раздумывая, стоит ли звонить. И решила, что пока не стоит. Спит наверняка подружка. А проснется – и тоже ей не до меня. С Леликом мириться будет. Если этот дурак опять все не испортит, конечно. Ну, в этом случае, сама мне наберет.

Я сварила кофе, добавила маршмеллоу, уселась в свое любимое кресло, и раскачиваясь в такт хрипу Оззи, очень миленько провела утро, разглядывая панораму города и поглаживая пришедшую ко мне на колени Бусю.

Настроение, несмотря на утреннее происшествие и предательское поведение собственного организма, было приподнятым.

Кошка была черной. Конечно же черной, какой же еще может быть Кошка, гуляющая сама по себе? Она щурила на меня из темноты рисунка свои желтые хищные хитрющие глаза и еле видно улыбалась. А я никак, ну вот никак не могла поймать эту улыбку на кошачьей морде. Потому что да, я умная женщина, но она умнее.

Звонок я услышала далеко не сразу. Кошка никак не хотела улыбаться, глаза уже слезились от напряжения, шумопоглощающие наушники поглощали все звуки, кроме Надежды Бабкиной в сопровождении казачьего хора, бодро поющих из-за стены вот уже третий час подряд.

Хорошо, что Буся почувствовала вибрацию, и подлезла ко мне под руку, тычась мягкой мордочкой в ладонь.

Я отвлеклась от своей Кошки и ее неуловимой улыбки, откинулась на спинку кресла. Мама. Подхватила телефон и вышла на балкон.

– Что это у тебя там? – я прямо наяву увидела, как мамуленька морщится и отводит трубку от уха, – ты на улице что ли?

– Нет, я дома, – я не посвящала ее в особенности своих отношений с соседским гадом, прекрасно зная бедовый боевой характер. Стоило ей дать хоть малейший повод осознать, что ее деточку пытаются обидеть, и она бы явилась уже сюда, чтоб разнести всех, кто встанет на пути ее карающей метлы. Потому что мамуленька у меня та еще ведьма, да. Мой упрямый и мерзкий характер – это прямо малюсенькая часть той нереальной зверской мощи, что досталась ей.

– Странно… Шумно очень, как ты работаешь? – но на этом, слава яйцам, вопросы закончились. – Приезжай в гости, давно тебя не было. И не звонишь. Совсем про свою маму забыла.

Я прислушалась к набирающему обороты в комнате казачьему хору, и решила, что, бог с ним. Кошка не рисуется, два заказа простеньких я уже сделала, завтра поеду в офис, решать вопрос о дальнейшей стратегии, да и Антон чего-то молчит таинственно, наверно, получил оплату от клиентов, хитрый гад. А значит, сегодня можно в самом деле сгонять к мамуленьке. Тем более, что она с Бусей еще не знакома.

– Хммм… Говоришь, на улице нашла? – мамуленька подозрительно, двумя пальчиками, подхватила приветливо помахивающую хвостиком Бусю, подняла на уровень глаз. – Странно, что такую хорошенькую выкинули… Может, ищут?

– Не найдут. – Отрезала я, отбирая собачонку, и не собираясь даже задумываться о моральности своего поступка.

Нет уж, я нашла, значит, моя Буся. Нечего было терять. За эти несколько дней я настолько привыкла к собачке, что даже мысль о том, что ее надо куда-то отдать, была ужасной. Брррр…

– Ну ладно… – Мамуленька откинулась в плетеном креслице, лениво оглядывая улицу.

Мы сидели с ней в новом, недавно открывшемся ресторане с летней верандой и французской кухней. Море цветов, спокойные тона, услужливые официанты. Ненавязчивая роскошь. Короче говоря, я, в своих конверсах и ярком джинсовом комбезе слегка не вписывалась. Зато мамуленька смотрелась в своей стихии. Шикарная укладка, выглядящая так естественно, что сразу становилось понятно, сколько усилий и времени потрачено на нее, дорогое, стильное платье, общий флер ухоженности и изысканности. Я шумно потянула коктейль из трубочки, мамуленька немного нахмурилась, но ничего не сказала. Оно и правильно, воспитанием заниматься поздновато.

Я нагло развалилась на креслице, закинув одну ногу на соседнее, посадила Бусю на колени, позволила ей прикусить игриво палец.

– Я на следующей неделе хочу в Берлин на пару дней. Там выставка будет тематическая. Может, со мной?

– Нет, мамуль, у меня работы полно. Да и Бусю не с кем оставить.

– Вот никогда я животных не любила, – поджала губы мамуленька, – столько осложнений с ними, столько ограничений… Отдай Ларе на пару дней.

– Нет, не хочу.

– Она все еще с этим страшным парнем, да? Как его… Олег? Боксер какой-то…

– Да.

– Надо же.

Больше мамуленька ничего не сказала, только опять губы поджала неодобрительно. Лару она любила, потому что не знала, что та за чудо по пьяни. А Лелика опасалась, как и многие, кто его видел.

Я сидела, наслаждаясь мягким послеобеденным солнышком, играла с Бусей, и лениво размышляла о том, как часто мамуленька поджимает свои красивые губы, когда речь заходит обо мне. Не особо я на роль дочери вписываюсь, это точно. Слишком мы разные.

Достаточно посмотреть на нас, чтоб понять, что мне от нее внешне ничего не досталось.

Яркая, роскошная, знающая себе цену, успешно ведущая свое, пусть и небольшое, но устойчивое консалтинговое агентство, мамуленька в свои сорок два выглядела едва ли на тридцать пять. И это были шикарные тридцать пять.

Я же, особенно сейчас, с двумя пучками – рожками на голове, без грамма косметики и наряженная в цветной джинсовый комбез, смотрелась подростком в стадии бунтарства.

Мы сидели друг напротив друга олицетворением полярности миров, в которых жили. Общим у нас с ней было только одно: цепкий, независимый характер и бульдожья хватка.

– Котенок, ты бледненькая какая-то, – мамуленька смотрела на меня обеспокоенно, постукивала ложечкой по блюдцу, – может, все же отдохнешь? Ну есть же для животных всякие там гостиницы… Давай вместе в Италию? Мне рекомендовали, там новый курорт… Не помню названия…

Я помотала головой, не поднимая взгляда от коленок, где Буся уже угомонилась и теперь счастливо грызла сухарик. Нет уж. Куда-то ехать, отрываться от привычной жизни… Да еще и с мамой. Ну не пятнадцать же мне, в самом деле, хоть, может, и выгляжу по-другому!