Люминис Сантори - Конъюгаты: Три

– Ну, женщин каких-нибудь.

– Ой, мне тут одной хватает! Одна за сто.

Далила под пледом ощутимо толкнула его, так что он чуть не скатился вниз.

– Ты выбрала сие из-за моих распрей с этими доморощенными карамазовыми?

– Нет же. Вообще не думала об этом. Просто эта книга в моём собственном списке литературы, которую я хочу прочесть. Давно уже.

– Какая умница.

Целует.

– Ничего не так.

– А ещё что, кто в твоём списке?

– А он не составлен на бумаге, так что я точно не знаю.

– Мм…

– Кто твой любимый писатель?

– Ты.

– Ну, Агний, без шуток! Без субъективки.

– Тогда, все.

Далила не очень любит говорить с ним про книги. Потому что Хрисанф – натуральный книжный червь. Он оправдывается тем, что это помогает ему снять стресс, но поскольку такие изъяснения лишь оскорбляют её, то он тоже старается не копать эту тему. Толстые книжки – это не по части Кирсановой. Зато Кирсанов один такой талмуд может съесть за один вечер и хоть бы что. Она даже могла поймать его на том, что тот, как вор, конъюгирует содержимое какого-нибудь заинтересовавшего романа в совсем, допустим, серьёзном месте, чтоб потом позырить на досуге. Но в основном, конечно, предпочитает получать удовольствие прямым естественным способом.

– А как тебе Достоевский?

– Ну, так. На тройку сойдёт.

– Почему только на тройку?

– Ты же рассердишься, если я стану восхвалять его на чем свет стоит.

– Нет, не рассержусь.

– Нормальный чувак. Перефразируя, "Умного человека и почитать любопытно".

– Да не скромничай. Признавайся уже, выдохни, разрешаю.

– Далила, опять ты меня подкалываешь! Ну, достался тебе задрот с головы до пят. Что поделаешь, такой уж я уродился.

– Мне вот в почти концовке понравилось про адвоката.

– В какой части?

– Ну, про то, как он выглядел. Я вообще не читала этого автора, но почему-то считала, что юмор – это не про него.

– А оказалось?

– Ха-ха-ха!

Она нашла заветные строчки и прочитала их вслух. Как говорится, сама же читала, сама же смеялась. Хрисанф добродушно улыбнулся, умиленный её поднявшимся настроением.

– Не так, чтоб прям уморительно, просто заметочно.

– Ха-ха-ха! Да, я знаю, что, может быть, это просто беглое описание. Или что такая анатомия. И если в действительности, то нет ничего смешного во внешности людей, над чем можно было бы издеваться. Но это! Ха-ха-ха! Без никакого сарказма и ненависти. Просто, как у будто у человека есть чувство юмора. Так мило!

Агний, несколько смущённый её хохотом, хочет присоединиться, но не совсем догоняет, почему в таком жанре она зацепилась именно за этот мелкий фрагмент, особо не относящийся к общему замыслу. Но ему приятно, что ей так весело от сущего пустяка.

– Далила, у тебя МаркТвендоз, успокойся уже!

– А у тебя! У тебя типичный Достоердоз!

– Ах ты, маленькая Грушка, "инфернальная женщина"! Я что ли по твоему сверкаю и сотрясаюсь?! Через каждый абзац?!

– Вот именно!

Она так развеселилась, что аж вспотела, покраснела и засалилась.

– О, не могу!

– Госпожа Кирсанова, вы как всегда в своём репертуаре! Дядюшку, как бы выразилась Аэлита, Достоевского это не так чтоб прикололо.

– Зато теперь я в клубе!

– В каком клубе?

– Кто осилил!

– Аа.

Лежат, милуются, обнимаются. Вообще забыли о предстоящем мероприятии.

– Он ведь не умер тогда.

– Кто?

Далила отвлеклась от прежней беседы по видимым причинам, проще говоря, отвлеклась на ласки.

– ФМ.

– Чего?

– "Как по-писаному". Укатил в страну обетованную.

– Зачем?

– Ну хотя бы от злобных кредиторов. Сменил документы, внешность.

– А как же посмертный рисунок?

– Был нарисован заранее по заказу и затем подменен со скетчем.

– Не вижу смысла.

– Там же было, чёрным по белому: падучую можно и изобразить. Всё можно изобразить при желании, а особливо – при возможностях. Так что потом жили они долго и счастливо, как твой любимый Тургенев и проча.

– Ты, это серьёзно, или успокой-чая перепил опять вкупе с твоими гребаными алхимическими витаминами?!

– Да шучу я!

– А-Агний!

– Вот ты же всегда, как этот Иван Фёдорович веришь во всякую пургу, а потом читаешь методом сапёра и ухватываешь, что в такой грандиозной вещи самая соль лежит в спине стороны защиты!

Но она уже ухватила его за волосы на виске и пыталась так возить туда-сюда, но вконец выбилась из сил и распласталась на футончике.

– Агний, ты правда веришь во всё такое?

– Может, иногда лучше выдумывать что-то хорошее, чем постоянно констатировать что-то грустное. Есть и есть. А сверху можно про себя и сказочку подивнее сочинить. Реализм-реализм. Романизм тоже ничего так бывает. Думать надо головой, а не готовое впихивать.

– Бо-бо-бо! И стал он опять сотрясаться и трястись в негодовании!

– Ну, ладно, пожалуй, действительно, Достоердоз. Иди ко мне! Нужно добавить Кирсановщины!

Глава 15

Арсен наряжается.

Он стоял у зеркала и сам себя ненавидел за то, что, без шуток, потратил не меньше тридцати минут, чтоб отменить в сторону три варианта. Джинса отлетела на кровать.

Блин, это вообще надо выкинуть. Что за ересь. Куртка ещё, по полной. С этим телом никак, нет. Разве Калитке отдать, может, коврик сошьёт.

В принципе было неплохо, он смотрелся, как какой-нибудь современный фантастический ковбой, увлекающийся стероидами.

Далее вернулся в небольшой шкаф традиционный костюм темно-синего, почти чёрного цвета. Почти с таким же галстуком.

Ну, йёи. И как прикажете с этим кушать все их там соусы? Обляпаешься.

Потом Арс сравнительно долго завис над спортивкой, поскольку в последнее время уже относительно привык к такой к одежде, что не стесняет движения, а наоборот, способствует оным.

Нет. Кирсанова подумает, что за дичь. А это дичь.

И даже присел в раздумии на кухонный стул.

Как будто для дражайшей супруги босса тут перья чищу. А ведь так оно и есть. Вся моя ближайшая будущность зависит от этой "страшной женщины". Надеюсь, Хрисандель это не подслушивает. Не, он наверняка сейчас озабочен совсем другим. И не научиться ли мне самому ставить блоки. Раз груздь – осмотрюсь в кузове.

Он что-то напрягся на миллисекунду в соображении, но снова возвратился к мыслям о предстоящем визите.

Хохмы в сторону. Хотя она и не конъюгат, но это ахиллесова пята Хрисанфа, причём вполне осознаваемая и при этом обожаемая. Упади волос или перхоть, в ответе буду я, как пришлый в их компании. Плюс сейчас они мне стали как будто особо нужны, когда уехала Аэлитка. Если и дожидаться её, то вместе с ними. Они – доказательство нашей, моей любви. Почему я так думаю.

Арс встал и обратно подошёл к своему отражению: только в носках и трусах.

Стыдно так говорить, но теперь моя жизнь в руках жалкой толстухи. Далила имеет немалое влияние на Кирсанова, так что если она вдруг однажды проснётся не в настроении и сообщит мужу, что мол Арсушка ей не нравится – то лечу я кубарем в тартарары. Эх, и мог ли я представить при рождении, что буду во власти такой мне по сути неинтересной госпожи. Такие дела.