Анна и Татьяна Аксинины - По ту сторону зеркала

2003г.

Только я задремала, как опять увидела вчерашний кошмар. Я не хотела идти к зеркалу, сворачивала в какие-то коридоры, но они, изгибаясь, как змеи, снова приводили меня в комнату с большим зеркалом. В очередной раз комната оказалась наполнена гостями, горели свечи, все разговаривали разом, но в общем гуле невозможно было разобрать слов. Никто не замечал меня. Стараясь не смотреть на зеркало, я двигалась в толпе, не узнавая лиц. Вдруг раздался ласковый голос: «Ты ищешь зеркало? Я тебе помогу». Какая-то девушка взяла у меня за руку и повела. Я упираюсь: «Не надо, Марина!» Откуда я могу знать ее имя? Но мы подходим к зеркалу все ближе и ближе, по ту сторону темно, но постепенно появляются две женские фигуры. У моей спутницы – нормальное отражение, только не очень четкое, а вторая – моя – совершенно белая, закутанная простыней. Я не могу оторвать от нее глаз. Марина протягивает руку и покрывало падает. Остается пустота! Меня нет!

Я так и подскочила в постели, вся в поту, сердце бьется по страшному. «Как мне плохо! Надо позвонить Марине», – подумала я в полусне. И тут же всплыл телефон. Он возник перед глазами, записанный на белом листе. Надо переписать его, пока я не забыла. Одержимая одной мыслью я включаю ночник и записываю телефонный номер на журнале, лежащем на тумбочке. Я не уверена в последней цифре, но предыдущие шесть запомнила точно. Некоторое время соображаю, сколько придется перебрать вариантов. Получается десять, да это же – мелочи.

Потом соображаю, что я не помню никакой Марины, кроме нашей поварихи. Может, это имя мне приснилось после вчерашнего бурного разговора в кухне? Нет, это другая Марина, я во сне чувствовала, что это какой-то реальный знакомый мне человек. Надо срочно проверить этот номер! На цыпочках я прохожу в кабинет Дмитрия. Там стоит радиотелефон. На аппарате горит красная кнопка «Rec». Это – запись. Они говорили с Региной, что записывают все телефонные разговоры. Отключаю. Теперь можно позвонить. Перебираю все цифры вместо последней. Дрожат руки. Успокойся. Два номера не отвечают. На одном кто-то крепко выругался, на другом культурно обругал: «Какая Марина? Вы что не смотрите на часы?». Наконец на цифре семь сонный голос какой-то Марины мне ответил:

– Я.

Приободрившись, я назначила ей встречу. Она не очень рассердилась, только удивилась. Но потом назвала меня «Таня». Наверное, я опять ошиблась.

Я снова включаю «запись» на телефонном аппарате и бегу в свою комнату. Марина есть, она узнала меня по голосу! И неважно, что я не помню, как она выглядит, она все равно мне поможет, она спасет от этих кошмаров. Но потом она назвала меня Таней. Возможно, она ошиблась спросонок, приняв меня за свою знакомую. Что думать, в субботу, почти что завтра, поеду в салон, там видно будет.

* * *

Проснувшись от резкого звука, Марина Белых спросонья нажала кнопку. «Что-то я сегодня совсем не выспалась. Как буду работать?», – она обреченно села, свесив ноги со своего края дивана. Андрей Краснов, муж Марины, даже не шевельнулся. Он вчера лег поздно, лучше разбудить его перед самым завтраком. Зевота свела рот Марины, но она героическим усилием разлепила веки. На часах светились цифры «02:20». «Это был не будильник! Кто мог звонить в такое время?» Она торопливо схватила телефон, взглянула на экранчик, номер не определялся. «Слава Богу!» Ни мама, ни папа, ни сестра Маша не имели привычки скрывать свой номер. Это кто-то совсем чужой.

«Ошиблись, наверное», – Марина бухнулась в постель, но снова заиграл «Полонез Огинского». Она схватила телефон на первой же ноте.

– Да!

– Марина? – голос подруги звучал неуверенно.

– Я, – Марина, спохватившись, понизила голос, хотя Андрей спал, как сурок.

– Марина, помоги мне, мне плохо! Приходи в салон «Элина».

– Сейчас?!

– Нет, в субботу в одиннадцать.

– А зачем же ты звонишь среди ночи? Таня, что случилось?

– Ой, наверное, я… – фраза прервалась гудком.

«Ну вот, – в досаде подумала Марина, – и номера нет, чтобы ей ответить».

Она снова устроилась поуютнее, представляя запозднившуюся вечеринку в какой-то «Элине», где ей бывать не доводилось, изрядно выпивших Таниных коллег, парикмахеров и стилистов. «Видно, совсем забыла, который час. И с чего это она так набралась?» Марина плавно въехала в сон, в котором ей пришлось самой встать за кресло, чтобы постричь и покрасить волосы Юле Грибовой. Бедная Юля торопилась на показ, а все кругом валялись пьяные. «Как-то не похоже на Таню – напиться, трезвонить ночью, она сроду не увлекалась выпивкой. Она вообще почти трезвенницей была… Была? Вот именно – была!» С Марины мгновенно слетел сон. Она внезапно вспомнила, что Таня, их общая с сестрой школьная подруга Таня Колокольникова, погибла под колесами автомобиля в самом начале зимы.

* * *

Я проснулась полчаса назад, но все еще валяюсь в постели. Из-за плотно прикрытых штор в мою спальню пробивается серый свет пасмурного зимнего дня. Я лежу на своей огромной кровати и рассматриваю потолок, зеркальный посередине и обрамленный причудливым орнаментом по краям. Узор повторяется на дверцах белых шкафов, стоящих в комнате. Руками я глажу тонкий лен постельного белья. Надо вставать. Который сейчас час? А впрочем, все равно. На работу мне не идти. Я встаю и подхожу к огромному зеркалу. В зеркальной поверхности отражается молодая женщина. У нее короткая стрижка, светло каштановые волосы. Серые глаза могли быть и побольше, а рот поменьше и поярче. Но лицо узкое, «породистое», впечатляет. И фигура хороша: ни жиринки на животе, и с ногами все в порядке. Я улыбаюсь своему отражению. Улыбка преображает мое лицо. Мила, ничего не скажешь. Не классическая красота, но есть какая-то изюминка. На мне шелковая коротенькая рубашка на тонких лямочках от «Дикой орхидеи» и соблазнительные шортики с разрезом по бокам. Интересно, сколько оно стоит? Зачем мне задаваться такими вопросами? Я достаточно богата, чтобы забыть об этом. И все в этой комнате мое. Меня убеждают в этом окружающие и мой муж Дмитрий. Но я им не верю.

Два месяца назад меня сбила машина, когда я переходила улицу. С тех пор я ничего не помню. Я не помню самого наезда. Воспоминания мои начинаются с белого беленого потолка больничной палаты. Мне нравилось смотреть на потолок и ни о чем не думать. Почему все ко мне пристают с глупыми вопросами? Кто я? Помню ли я что-нибудь о себе? Ничего, ничего я не помню и не могу вспомнить, как бы ни напрягалась! Сначала домогались врачи, затем приехал мой муж. Он тряс меня за плечи и кричал: «Лика, неужели ты не помнишь меня?» Собственно, чем он был лучше других, которых я тоже не помнила. После больницы меня перевезли в наш загородный дом: врачи посоветовали мне свежий воздух.