Елена Левашова - Расправить крылья

– Васильков, что все это значит, черт возьми?! – шум водопада ощутимо заглушает громкость моего рыка. Судя по реакции Васи, он его не пугает.

– Спокуха, босс! Без паники. Я взял на себя смелость поступить против твоей воли, но…

– Что вы задумали за моей спиной? Я сегодня же возьму билет и прилечу домой, слышишь меня? – шиплю, как змея. Хорошо, что Эльза сейчас не видит моей перекошенной от гнева рожи.

– Ты стоишь, Егор? – почти шёпотом, заговорщически произносит он.

– Стою на краю обрыва. Подо мной водопад.

– Повремени с прыжком в бездну. А лучше сядь. Тендерная комиссия заинтересовалась заявками двух предприятий. Одно из них наше.

– А второе?

– Карасёва.

Вот тебе и слияние… Отбиваю вызов и на автомате сую телефон в рюкзак. Теперь я точно ничего не понимаю…

– Зря вы не послушали легенду о водопаде Девичьи слезы! – фыркает Анфиска, обессиленно опускаясь в кресло. – Вобла молодец, интересно рассказывает. Фу-ух, но я все равно устала!

Если бы только она знала, как устали мы! Эльза натерла ногу новенькими балетками, а я просто… старый, как выразилась девчонка.

Анфиса суетливо раскрывает сумку, достает пудру, блеск для губ и поправляет макияж. Мы сидим, как пришибленные, наблюдая за Анфискиными кривляньями.

– Так что, легенду рассказывать? Или так и будете тут тискаться, как школьники? Ну и… сидеть неокультуренными.

Улыбка касается губ Эльзы. Но глаза… В них по-прежнему сквозят усталость и задумчивость. И меня это, один черт, беспокоит.

– Рассказывай свою легенду, – протягивает Эльза. – Только поторопись, вон Антонина Степановна зазывает ребят в автобус.

Фиска кисло поджимает губы и бросает взгляд в окно, за которым жестикулирует Вобла.

– Дочь пастуха влюбилась в горный дух. Злая ведьма воспротивилась их любви и погубила девушку. Несчастная оставила после себя водопад, похожий на стекающие по скале слезы. Вот так… Романтика, правда? – вздыхает Анфиса, обдавая нас легким запахом спиртного.

– Ты ее уже и помянула, да, Фиска? – деланно строго произношу я.

– И что? Дяде пожалуетесь? Можно подумать вы не дегустировали? – отмахивается она. – Эх вы… А я спеть хотела.

– А давайте посидим где-то? Егор, ты как? – оживляется Эльза.

– Только за! Я знаю отличный ресторанчик на набережной.

На чернильном небе вспыхивают звезды. Автобус трясется, петляя по серпантину, а голова Эльзы покоится на моем плече. И в сердце расцветают покой и уверенность, что все правильно. Да, быстро и, возможно, преждевременно, но правильно…

Довольные туристы благодарят Антонину Степановну и, попрощавшись, расползаются по территории гостиницы. Ноги Анфиски, обутые в босоножки на высокой платформе, предательски заплетаются. Мне приходится поддерживать ее за талию, пока мы бредем к лифту.

– По-моему, ей сейчас не помешает поспать. – Шепчет Эльза.

– Значит, пойдем в ресторан вдвоем. Поужинаешь со мной?

Меня обдает жаром от ее блестящего взгляда, но стоит дверям лифта распахнуться, он улетучивается, как утренний туман на рассвете. Я получаю оглушительный удар кулаком в лицо…

– Ваня?!

Визг Фиски эхом разносится по длинному мраморному коридору. Не разбирая, кто передо мной, я бью в ответ, захлебываясь хлынувшей из носа кровью. Слегка пошатнувшись, парень наносит второй удар, впечатав кулак в мое предплечье.

– Прекратите! Ва-аня!

Мы валимся на пол. Подминаю парня под себя и запрокидываю его руки над головой. Он тяжело дышит, а из его глаз струится ужасающая в своей силе ревность.

– Хорош! Ты кто? – рычу хрипло.

– Отпустите его, Егор Вадимович! Ване-ечка…

Анфиска скулит и опускается на корточки, протягивая руки к обескураженному парню. Гладит его по синяку, вспыхнувшему под глазом, и плачет, плачет… Ваня значит… Отираю кровь, непрерывно капающую с разбитого носа, и встречаюсь взглядом с Эльзой. Ее плечи подрагивают, руки нервно сжимают ремешок сумки, а в глазах плещется страх. Страх за меня…

– Егор, – Эльза всхлипывает и, уронив сумку под ноги, тянется ко мне руками. – Я так испугалась. Думала, он тебя убьет. – Она зло косится на Ваньку, а потом робко переводит глаза на мою счастливую от ее заботы морду.

– Черта с два он меня убьет! Я служил в армии и владею навыками самообороны. – Шиплю, когда нежные пальчики Эльзы прикладывают к разбитой скуле салфетку. – Подъем, голубки! – приказываю молодёжи.

– Простите его, Егор Вадимович! Ради Христа-а-а… – Фиска молитвенно сжимает ладошки пред собой, закрывая горе-любовника грудью. – Он надумал себе черт те что. Олух этот!

Анфиса отвешивает парню внушительную оплеуху, а потом порывисто притягивает его к груди и обнимает.

– Фиса, у тебя с ним ничего нет? – с тревогой в голосе спрашивает Иван. – Ну прости, мужик. Погорячился я. – Он виновато разводит руками. – Пока ехал, такие сцены перед глазами мерещились, мама не горюй! Извини… Я Ваня. Иван Трубушкин.

– Ладно… В следующий раз сначала спрашивай, а потом бей. Я Егор – знакомый Анфисы. Просто знакомый.

Побитые и взлохмаченные, мы жмем друг другу руки. Фиска впивается в парня, словно клешнями и тянет его в номер, болтая по пути, как трещотка. Слегка дезориентированная от свалившихся на нее событий, девчонка забывает про Эльзу. Поглаживая своего хлюпика по ушибленному плечу, она захлопывает перед соседкой дверь.

– Егор, позволь обработать твои…раны. – Произносит Эльза, растворяя неловкость в улыбке. – Только мне нужно зайти в комнату и взять аптечку.

– С нетерпением жду тебя.

Свет напольной лампы озаряет комнату интимным полумраком. Стягиваю окровавленную рубашку и умываюсь. Ну и рожа… Левый глаз припух от налившегося синяка, нос походит на печеную картошку. Чертов герой-любовник! Откуда он только выискался? Смачиваю пальцы лосьоном после бритья и касаюсь ссадины на скуле. Стискиваю зубы и чуть слышно шиплю, вздрогнув от громкого, нетерпеливого стука в дверь.

– Егор, они там… они… – Эльза врывается, как фурия. Теребит в руках белую шляпу и не может отдышаться. Делаю вывод, что она убегала от привидения.

– За тобой гнался маньяк?

– Хуже. Они там выясняют отношения. В постели. А я… Егор, я могу переночевать у тебя? – ее щеки пылают, а взгляд в тусклом свете лампы кажется почти чёрным.

– Конечно. Располагайся, а я попробую снять номер для себя.

– Нет. – Ее горячее дыхание касается моей обнаженной груди. – Останься. Пожалуйста.

– Останься. Пожалуйста…

Сердце колотится в груди, протестуя и требуя подчиниться. И я впервые делаю то, что противоречит здравому смыслу и рушит все преграды, умело выстроенные разумом. Впервые иду на поводу у своих желаний… Подхожу ближе и замираю, ожидая приговора Мистера Ж.