Вера Копейко - Окольцованная птица

— Пап, ты самый настоящий хулиган.

— Был.

— И остаешься.

— И буду, пока жив.

— Ну так как? Если серьезно?

— Совсем-совсем серьезно?

— Ага, — сказала Ульяна, подходя к зеркалу во всю стену. — Жена у тебя еще и балетом занимается? Это ведь… станок? — Она провела рукой по полированным перилам перед зеркалом.

— Да, а как же. Она форму держит крепко, а карман широко…

— Сложная конструкция. Но тебе виднее. Ну, так я жду ответа. Искреннего и честного.

— Он просто затащит тебя в постель.

— Ну па-апа.

— Сейчас я не папа, а мужик. Ты что, мнение папы спрашиваешь, идти ли тебе в таком виде к Роману Купцову? Ты хочешь, чтобы папа тебе сказал — «иди» или «не ходи»? Ты все равно сделаешь так, как решила. А ты решила пойти к нему. Вот я тебе и сказал.

— Папа, как интересно, ведь если бы ты не ушел от нас, ты бы никогда не говорил со мной так откровенно. По-мужски. Правда?

Он выдохнул, Ульяне показалось, он сейчас похож на спущенный шарик.

— Ты права, Ульяна. Мужчины другие, они не как женщины. Они ближе к животным. Ты ведь знаешь, почти все млекопитающие через определенное время видят в своих щенках не детей, а особей. Мы с тобой оба учили одни и те же предметы. Зоологию в частности. Репродукцию популяции.

— Да, конечно. Я все понимаю.

— Ты сама видишь во мне не просто отца. Ты видишь во мне мужчину, который восхищенно пялится на тебя. Просто в силу родственных отношений, табу, налагаемых обществом, ты воспринимаешь меня, а я тебя так, как сейчас…

— Тоже верно. И как бы ни показалось странным, мне нравится твоя откровенность.

— Ладно, вот ключи от машины, доверенность у тебя, надеюсь, не забыла взять с собой.

— Это первое, что я положила в сумку, когда собиралась. Мне надоело трястись на «уазике», я мечтала прокатиться на твоем джипере.

— А вон там, на галошнице, возьми ключи от квартиры. Счастливо покататься, дочурка! Наклонись ко мне.

Она подчинилась, и отец чмокнул ее в лоб, как в детстве.

Ульяна почувствовала спокойное тепло во всем теле и прилив неколебимой уверенности. Она все делает правильно.

— Привет, дорогая! — Широко раскинув руки, навстречу Ульяне вышел из-за стола мужчина. — Рад, рад что ты пришла. Я как раз о тебе думал, когда ты позвонила. А то меня уже донимали люди, куда она пропала, эта наша героиня? А я им говорю, она выйдет из лесов, когда все птицы на гнезда усядутся, а разные млекопитающие начнут воспитывать своих щенков, и вот тогда, в сезон тишины, наша Артемида и явится. Садись. — Бородач указал на черное кожаное кресло. — Все хорошеешь. Классно выглядишь! Искренне, искренне. — Он поднял руку, запрещая спорить, и нацепил на нос очки, которые болтались у него на серебряной цепочке на груди, потом снова посмотрел на нее: — Хочешь один дринк? — Он подмигнул. — «Хеннеси», натуралъ.

— За рулем, Ты обещал материалы, — напомнила она ему. — Отец сказал…

— Точно. Давай-ка я тебя покажу нашим мужикам, пускай посмотрят, как выглядят меткие стрелки.

— Ты что же, думаешь, я на охоту вот так хожу? — Ульяна засмеялась.

— Нет, я не совсем тупой, но правда приятно посмотреть.

— Ладно, перестань. Отец сказал, ты можешь дать мне материалы по вальдшнепу. Я должна блеснуть в Лондоне.

— Да ты блеснешь и без того, можешь и рта не раскрывать. — Он засмеялся. А потом уже серьезно сказал: — Есть у меня придворный вальдшнепятник. Он занимательные вещи открыл. И если ты воспользуешься ими, то, я тебя уверяю, все мужики попадают. К твоим ногам. Только брюки не надевай, ладно? — Он уставился Ульяне на ноги.

— Как скажешь, — бросила она, давая понять, что ей надоели эти мужские слюни.

Он кивнул и подал ей папку.

— Не выпьешь ли чаю? Правда не хочешь коньячку?

— За рулем, — повторила она. — Спасибо. — Она поднялась, когда зазвонил телефон на столе редактора. Он потянулся к трубке, Ульяна, воспользовавшись моментом, встала. — Мне пора. — Девушка посмотрела на часы, изображая невероятную занятость. — Спасибо за заботу.

— Будешь в Москве, заходи. Я всегда рад тебе. Батюшке поклон. Напомни ему, что я весь в ожидании. Он знает, о чем речь. — И уже в трубку: — Я слушаю.

Ульяна вышла из редакции и направилась к отцовской «тойоте-раннер». Она водила разные машины, но эта была точно по ней. Она испытывала физическое наслаждение от ее подвижности. И, надо отдать должное ее авторитету среди водителей, никто сломя голову под машину не кидается, не пытается подрезать. Даже наглые джипы-мастодонты с затененными стеклами не спихивают с полосы.

Ульяна села за руль, кинула на заднее сиденье папку с бумагами и двинулась в поток машин. Выбираться с Красной Пресни всегда непросто, но в этот летний день — настоящее сумасшествие. А ей надо на север Москвы, на Дмитровское шоссе.

Она включила музыку, поймала джаз — кажется, никто не любит его так, как отец. А поскольку она всегда любила отца, то и она полюбила джаз.

Ульяна не училась в музыкальной школе — в Ужме ее не было, а когда они переехали в город, было уже не до нее. Она заканчивала школу и готовилась поступать в институт. Поэтому, слушая музыку, она не столько слушала ее, а то, каким образом она отзывается в ней самой.

Саксофон рыдал и дразнил своими чувственными трелями, она уловила заданную тему, но импровизация ей нравилась еще больше. Музыкант играл виртуозно, под такую музыку тоже хотелось совершить нечто особенное. А поскольку Ульяна гнала джип по четырехполосному шоссе, то не могла ничего придумать лучше, чем из крайнего левого ряда устремиться в крайний правый. Этот ее поступок вызвал импровизацию совершенно других инструментов. Вот это был джаз! Тормоза визжали в унисон, потому что мало найдется желающих лезть под джип.

Но, как водится, не обошлось и без музыкальной точки. Странное дело, но свисток постового прозвучал на ноте «до». Постовой так осерчал, что хотел бы выразиться словами, но попытка высказаться застряла в свистке. Он махал палочкой так, что даже Ульяна, привыкшая к взмахам веток в лесу, втянула голову в плечи.

На ее месте другая бы подумала, потея: «Докаталась». Но Ульяна спокойно остановилась возле обочины и ждала, когда постовой подойдет к ней. Она понимала, пока он сделает несколько шагов по расплавленному асфальту в грубых потных ботинках, он растопчет часть своего пыла. В ней проснулся охотник, который поджидает дичь в засаде.

Наконец он остановился возле машины, Ульяна опустила стекло. Он, конечно, ждет самой сладкой улыбки, мольбы во взгляде и обещания расплатиться на месте. Ничего подобного не будет.

Она подняла на него зеленые глаза.

— Майор… — Она не стала вслушиваться в фамилию. Ей это не важно. — Ваши документы.

— Вот, пожалуйста. — Она протянула ему права, техпаспорт и доверенность.