Юлия Монакова - Та, что разучилась мечтать

– …конечно, Ванечка слишком добрый мальчик, и этим все бессовестно пользуются. Он всего лишь поступил как порядочный человек. Порядочность у нас в крови, это семейное! Но вы же сами понимаете – если бы не беременность этой… – она запнулась, подыскивая подходящий эпитет, но так и не нашла, – если бы не беременность, свадьбы и вовсе бы не было.

Эта пресловутая порядочность, практически святость, которой так гордилась свекровь, уже стояла у Сани поперёк горла. Можно подумать, Чеба её буквально облагодетельствовал! Словно она умоляла его о браке, унижалась и ползала в ногах… или женила на себе силой или обманом.

Да и плевать… Сегодня Сане на всё было плевать! Она влюблённо смотрела в сияющие глаза своего мужа, такого красивого, такого желанного, который, смеясь, кружил её в объятиях, то и дело целовал, шептал на ухо всякие милые и пошлые глупости, от которых сладко ныло в груди и одновременно внизу живота.

Лишь одно обстоятельство по-настоящему омрачало её радость в этот, без сомнения, самый счастливый день её жизни: отсутствие Майки. Они дружили с детства, постоянно были вместе. Само собой, каждая мечтала быть подружкой невесты на свадьбе у другой. И вот… не сложилось. Ладно бы, если бы просто разошлись пути-дорожки, с кем не бывает. А то ведь расстались так некрасиво, так… неправильно, что Саня до сих пор испытывала перед лучшей подругой (она не могла решиться назвать её бывшей даже в мыслях) всепоглощающее чувство вины.

Поезд прибывал на вокзал в половине седьмого утра.

Когда Саня проснулась по звонку будильника, за окном царила кромешная мгла и совершенно не ощущалось, что ночь уже закончилась. Возможно, в том числе и потому, что она спала всего ничего… Саня села и зябко потянулась, чувствуя противную мелкую дрожь во всём теле, какая всегда бывает от недосыпа. Голова казалась невероятно тяжёлой – так и клонилась обратно к подушке, глаза слипались.

Попутчик отсутствовал. Его постель была уже убрана, а соседняя полка превратилась в удобный диванчик. В купе горел мягкий приглушённый свет.

Саня зевнула, прикрыв рот ладонью, и цапнула со стола банан: фруктовая тарелка входила в стоимость билета в СВ. Сжевав банан, она закинула себе в рот также несколько виноградин: похоже, зверский аппетит проснулся раньше, чем она сама. Кажется, ей полагался также горячий завтрак – вчера проводница интересовалась, что она будет есть утром, и Саня наугад ткнула пальцем в какую-то строчку меню, не особо вникая…

Зеркало, которое занимало практически всю дверь, отъехало вбок, и в дверном проёме показался Вик – свежий и оживлённый, с двумя чашками в руках.

– Доброе утро! – поздоровался он весело. – Не сочтите за наглость, я рискнул взять для вас кофе, чтобы взбодриться. Но если вы хотите чай, то…

Саня втянула носом чудесный густой аромат и, хотя действительно обычно предпочитала чай, не смогла отказаться.

– Спасибо, – кивнула она со смущённой улыбкой, некстати вспомнив о ночном приключении. – И да… доброе утро.

Вик вёл себя как ни в чём не бывало, будто это не Саня всего-то пару часов назад гипнотизировала его взглядом в темноте, так что в конце концов и она расслабилась, перестав париться на этот счёт.

Через пять минут в купе вплыла проводница с подносом и ловко расставила тарелки на столике. Саня с опаской покосилась на свою – оказывается, она заказала на завтрак блинчики с красной рыбой. Ну что ж, неплохо…

– Приятного аппетита! – пожелала проводница и оставила их вдвоём.

Сначала оба – и Вик, и Саня – жевали молча, но постепенно завязался разговор, причём куда живее, чем накануне.

– А вы живёте в Питере? – полюбопытствовала она.

Вик покачал головой:

– Нет, еду только на выходные. У меня там сестра, но вообще-то я ещё и везу срочный заказ клиенту…

Саня вопросительно, но в то же время деликатно приподняла брови. “Что за заказ?” – как бы говорил её взгляд, но не хотелось показаться чересчур навязчивой.

– Я реставратор, – пояснил Вик.

Понятнее не стало.

– В смысле?

– В смысле, реставрирую красивые старинные вещи… это если уж совсем упростить, – улыбнулся он, словно умиляясь её незамутнённости.

– А какие вещи? Мебель?

– Не только…

– То есть вы берёте старую рухлядь и улучшаете её? Делаете красивой и новенькой?

– Не совсем так, – Вик снова улыбнулся её наивности. – Реставратор должен уметь… как бы точнее выразиться… увидеть произведение искусства не своими глазами, а глазами его создателя. Ни в коем случае нельзя допускать влияния собственных вкусов на работу. У нас довольно солидная фирма, мы получаем заказы даже от музеев – именно потому, что сохраняем вещам практически первозданный вид.

– А какой заказ вы везёте сейчас?

– О, это просто прелесть что такое, – оживился Вик, – старинная французская лампа, поздний ренессанс.

– Ренессанс – это же эпоха Возрождения? – робко пискнула Саня.

– Ну да, – кивнул он. – Когда-то эта лампа была дворцовым подсвечником, а в начале двадцатого века её преобразовали в лампу с плафоном. Это просто невероятная красота, великолепный декор! – Вик потянулся к телефону и, отыскав в галерее нужный снимок, продемонстрировал его Сане. – Бронза, платина, плафон молочного стекла… Видите двух дельфинов в основании? Они удерживают на своих хвостах державу с лилиями… вы же знаете, должно быть, что цветок белой лилии во Франции – это эмблема королевской власти?

– Кажется, знаю… – неуверенно кивнула Саня, чувствуя себя необразованной дурой.

На самом-то деле она мало смотрела на фото лампы-подсвечника – гораздо больше её привлекли руки Вика; короткие рукава футболки почти не скрывали их. Весьма симпатичные руки, надо отметить: сильные, с проступающими венами и красивыми длинными пальцами.

Опомнившись, она кашлянула и поспешила перевести разговор на другую тему:

– И где же теперь будет храниться эта лампа? В музее?

Вик покачал головой, убирая телефон.

– В частной коллекции. Хозяин – просто маниакальный фанат старины и подобных штучек. Готов платить любые деньги… наш постоянный клиент.

– Очень интересно, – искренне отозвалась Саня, отчего Вик засиял как мальчишка; сразу было видно – увлечённый человек, который горит своим делом и готов говорить о нём часами.

Впрочем, много времени на разговоры у них всё равно уже не осталось, поезд должен был вот-вот подъехать к Московскому вокзалу. Саня вдруг спохватилась, что ещё не умывалась: совсем как француженка – сначала завтрак, потом водные процедуры. Подхватив зубную пасту и щётку, она извинилась и выскочила за дверь.

Она чистила зубы в туалете, разглядывая себя в зеркале придирчивым взглядом, и немного грустила: только-только наладился контакт с Виктором, а уже пора расставаться… Интересно, захочет ли он продолжить знакомство? Попросит ли у неё номер телефона, или она ему совершенно не понравилась?