Кейт Коскарелли - Абсолютный порядок

– Думаю, можно.

Ричард быстро извлек из кармана свою визитную карточку и написал на обратной стороне: «Представляю Ванессу Феллон... Мы можем поговорить?»

Он протянул карточку медсестре, и она зашла в палату, находящуюся в середине коридора. Рядом с дверью дежурил полицейский. Медсестра провела в палате около тридцати секунд, затем вернулась.

– Сенатор О’Ши просит вас зайти... но мы ограничиваем время посещений до десяти минут.

– Благодарю вас, сестра. Я не забуду вашу доброту.

Перед тем как впустить его в палату, полицейский проверил, нет ли при нем оружия.

О’Ши читал, сидя в кровати. На плече его была гипсовая повязка.

– Входи, Теран, старый негодник. Когда мы последний раз виделись с тобой, ты советовал Арманду Харрисону создать пятую колонну, чтобы мой комитет не инициировал преступление. Ты никогда не пытался, добиваясь справедливости, удержаться от обмана? – О’Ши говорил хриплым шепотом.

– О, сенатор, приятно видеть, что снайпер не уничтожил твой дух. Не возражаешь, если я сяду?

– Располагайся, но говорить должен ты. Мне пока трудно. Чего ты хочешь?

– Палата проверена?

– Чистая. ФБР позаботилось.

– И ты доверяешь им? Довольно наивно, сенатор. Помнишь Джо Эдгара, самого крупного специалиста по микрофонам? Я подумал, что ты захочешь узнать о своей подруге Триш. Вчера я отправил ее на самолете в Лос-Анджелес. Еще тебе пора сообщить о смерти Милтона Вайса. – Ричард решил рассказать сенатору все.

Ред слушал молча. Когда Ричард закончил, он после длинной паузы ответил:

– Ценю твою заботу, но ничего не могу поделать. Но учти вот что: если мне не удастся скоро решить данную проблему, я сойду с предвыборной дистанции.

– Неужели ты говоришь серьезно? Ведь ты же практически получил номинацию и, вероятно, большинство голосов. Ради тебя люди повсюду меняют свои партийные симпатии.

– Знаю, но ничего не могу поделать. Поверь мне, я тоже не хочу этого. Мой выбор ограничен... но я ценю твою заботу. Когда вернешься в Лос-Анджелес, пожалуйста, позаботься о Триш. Все это не имеет к ней никакого отношения, но мне невыносимо видеть ее под перекрестным огнем.

– Мне тоже, и меня беспокоят те головорезы, которые сбросили машину Милта в реку. Надеюсь, ты сможешь убедить их, что она тут ни при чем. Кстати, ты видел того, кто в тебя стрелял?

– Никого я не видел. – Сенатор ответил спокойно, почти бесстрастно, но не слишком уверенно. – Не важно, кто это был. Мне нужен заказчик убийства.

– Боюсь, ты недооцениваешь врага. Это может оказаться роковой ошибкой. Ты исключаешь, что Триш использовали как пешку, чтобы как-то надавить на тебя?

– Она не в чем не замешана. Я старый солдат, ты же знаешь. Поэтому не беспокойся. Меня учили всерьез воспринимать врага.

– Ты уверен, что Триш в безопасности и мне не нужно никого приставлять к ней?

– Даю слово, с ней будет все в порядке, пока она остается в Лос-Анджелесе... вдалеке от меня. – Ричард почувствовал, что в душе сенатор жалеет об этом. – Советую и тебе держаться подальше.

– Благодарю, но мне уже поздно заботиться о своей безопасности. Кто-то убил моего друга и обманул меня, лишив драгоценного времени и денег. Я не намерен прощать это.

– Тогда ты умрешь, но желаю тебе удачи. Кстати, судьи в Калифорнии все еще твои?

Теран улыбнулся и покачал головой.

– Знаешь, сенатор, все обвиняют меня в подкупе судей. Люди никак не хотят смириться с фактом, что я лучший адвокат в стране.

– Да, ты хороший адвокат, но у тебя дурные клиенты.

– Невинные люди не хотят платить мою цену, а виновные согласны. Рад, что ты выздоравливаешь. – Теран направился к двери, но обернулся: – Кстати, надеюсь, ты не сойдешь с дистанции. Я намерен поддержать тебя.

– В таком случае будь чрезвычайно осторожен. Я хотел бы видеть тебя в своей команде.

Ричард направился по коридору к лифту. Он был сбит с толку. Почему О’Ши так уверен в безопасности Триш? Ответ всплыл сам собой. Ну конечно! Она же не слышала, о чем Ванесса сообщила сенатору, и тот каким-то образом известил об этом... но кого?

Ну что ж, пора возвращаться в Лос-Анджелес. Ричард хотел поговорить с Ванессой Феллон.

Это снова был ее дом. Триш поднялась в спальню. Почему она чувствует себя здесь так странно? Взглянув на постель, Триш подумала: сколько раз Селена лежала на этих простынях? С отвращением она сдернула покрывало и одеяло. Постель оказалась в безупречном порядке: чистые, тщательно отутюженные простыни.

Триш начала распаковывать свои вещи, но смутное предчувствие остановило ее. Останется ли она здесь, или ее возвращение лишь короткая остановка перед новым путешествием? Как случилось, что разумная, чуть чопорная Кейк Холлидей стала не знающей покоя бродяжкой?

Триш спустилась на кухню приготовить себе чашечку чая. Было почти восемь часов. Дэн, вероятно, заехал пообедать к Девину и скоро вернется домой.

Направившись с чашкой в гостиную, Триш устроилась на диване перед телевизором, но почти не смотрела на экран. Ее мысли были сейчас далеко отсюда, в больничной палате. Она очень жалела, что ей не удалось последний раз поговорить с Редом. Да, его будет страшно не хватать! Он был как яркий свет – согревающий, возбуждающий и немного опасный. Его так легко любить!

Наконец Триш услышала, как открылась дверь гаража, и ее сердце учащенно забилось. Дэн вернулся домой, и сейчас произойдет встреча, которой она так боялась.

– Дэн, – позвала Триш, – это ты?

– Кейк? Где ты?

– Здесь... в гостиной. – Она пошла на звук его голоса. Но в тот момент, когда они увидели друг друга, в воздухе повисло напряжение. Оба замерли. Неожиданно на губах Триш заиграла улыбка. Дэн отлично выглядел! Он казался еще симпатичнее, чем раньше. Память о близости с ним согрела ее, и Триш захотелось обнять его. Но она остановила себя, не зная, обрадовался ли он ей.

Дэн встретил Триш менее тепло, чем она ожидала. На его губах не было улыбки, и он не простер к ней руки.

– Да, вот это сюрприз! Ты не сказала, что приедешь так скоро.

Триш разочарованно опустила глаза.

– Знаю. Извини за поздний звонок. Надеюсь, я ничему... не помешала.

Старые обиды слышались в ее голосе. Дэн отвел глаза.

– Вовсе нет.

Когда после длинной паузы супруги снова посмотрели друг на друга, Дэн спросил:

– Почему ты сделала это, Кейк? Почему уехала перед приходом гостей? Неужели ты так ненавидишь меня? – Его голос был грустным, а глаза умоляли ее ответить.

– Как я могу ненавидеть тебя, Дэн?.. Нет, никогда. Что бы ни происходило с нами, ты всегда будешь важной частью моей жизни. Ты отец моих детей.

Голос Триш оборвался, и она заплакала. Дэн быстро подошел к ней, обнял и усадил на диван. Они сидели, обнявшись, до тех пор, пока ее рыдания не стихли. Потом Дэн стал нежно целовать ее глаза, нос, щеки, губы. Последний долгий поцелуй напоминал о молодости и прежней, почти забытой страсти. Триш подумала, что целоваться с мужем – все равно что завернуться в любимый старый халат и надеть поношенные тапочки: тепло, знакомо и уютно.