Джилли Купер - Пруденс (Чужой мужчина)

— Мы ее повсюду ищем, и я с мамочкой собралась уже мыть посуду. Ты где?

— Дома. Привезу ее утром.

Я прошла в гостиную, которая была красиво обставлена в серых и терракотовых тонах, на стенах висело несколько абстрактных картин, подписи на которых были знакомы даже мне, множество книг и большой сложный музыкальный центр, на вождение которого нужно выдавать права. Он открыл бар, полный напитков. Это было второе предупреждение. Если у нас с Джейн заводится бутылка, мы ее выпиваем, если их у нас несколько, мы зовем гостей.

— Что хотите выпить? — поинтересовался он.

— Джимлет [11], пожалуйста, — попросила я, думая, что застану его врасплох. Но он сразу достал водку.

— Прошу прощения, но свежих лимонов у меня нет, — сказал он. — Может быть, подойдет лимонный сок? Я принесу льда. Поставьте, пожалуйста, пластинку.

У него была сплошная классика, но я миновала Баха с Брукнером и поставила «Болеро» Равеля. Ее ритм сводит меня с ума.

Он вернулся и протянул мне большой бокал.

— Восхитительно, — заметила я, сделала огромный глоток, от которого у меня свело горло. Он налил себе немного виски и сел на диван напротив меня. Зажег сигарету и смотрел на меня сквозь дым — чем меня очень нервировал. Это был единственный знакомый мне мужчина, которого не смущали паузы.

— Мы с Марсией вместе учились в школе, — сообщила я. Смешно, но старушка была основной темой наших разговоров. — Она всегда получала призы на олимпиадах по истории.

— Она выглядит так, словно по-прежнему погружена в Смутное время, — заметил Пендл.

— А как вы с ней познакомились?

— Ее отец — судья в Верховном Суде.

Э, да он честолюбив. Я начала напевать отрывок из Джильберта и Сэлливана насчет любви к уродливой дочери старого поверенного.

— Правда, Марсия не такая уж уродина, — добавила я, сразу припомнив, что считается, что мужчины не любят сплетниц. — Я бы так не смогла, — болтала я. — Я имею в виду, выйти замуж ради карьеры. Не думаю, что смогла бы пробиться наверх через постель.

При той скорости, с которой я катилась вниз, на мой взгляд, я скоренько опущусь на самое дно. Он мне нравился, но нельзя же так, во всяком случае, в первый же вечер. Я здорово накачалась, а мои бермуды были здорово облегающими [12]и от них оставались очень неаппетитные полосы на коже.

Он по-прежнему смотрел на меня. Я попыталась закинуть ногу за ногу, но обнаружила, что уже сделала это раньше. А тут еще болеро начало действовать. Там-та-та-там та-та-там там-там. Мне ужасно хотелось потанцевать — но вместо этого я встала и подошла к книжным полкам. Там были книги по философии, поэзии, но в основном — юридическая литература.

Я развернулась и, улыбаясь, протанцевала к нему. Из-за музыки мне казалось, что на мне длинные цыганские юбки. В своих бермудах я, должно быть, выглядела по-идиотски. Шатаясь, я остановилась перед ним. С минуту, прищурившись, он разглядывал меня. Потом схватил за бедра и притянул к себе.

Боже мой, мне так нравилось с ним целоваться — но вдруг все вышло из-под контроля.

Он кусал мои губы. Его руки были повсюду, он стаскивал с меня одежду. Он совсем потерял голову, и я с трудом отбивалась. И вдруг так же неожиданно он остановился, спрятав лицо у меня на плече.

— Прости, — прошептал он. — Прости меня. — Это было так странно, словно он говорил это кому-то другому. Через несколько секунд он встал, отвез меня домой и больше ко мне не приставал.

Честно говоря, это был не роман, а одно расстройство, с той самой минуты, как на следующий день Пендл позвонил и предложил где-нибудь встретиться. Виделись мы два-три раза в неделю. Кавалер он был безупречный. Всегда водил меня в приятные места, звонил, когда обещал, и никогда не опаздывал больше чем на пять минут. Но, с другой стороны, он никогда не откровенничал со мной, и, кроме того, что он хорошо одевается, что у него красивая квартира и что он уже сделал себе имя в адвокатских кругах, я ничего о нем не знала.

Что бросалось в глаза, так это его жесткий самоконтроль, или у него просто не было аппетита? Он всегда ел очень мало, съев всего несколько ложек, отодвигал тарелку и раскуривал сигарету; никогда не пил много и после прекрасного обеда и бутылки вина, когда я была уже душа нараспашку и готова смеяться и любить, он давал официанту на чай — ровно 10 процентов — забирал сдачу и отвозил меня домой.

Я перепробовала все, чтобы завоевать его. Я наклонялась вперед в декольтированных платьях и назад — в облегающих свитерах. Я завивала локоны на случай, если его возбуждали нимфетки. Я зачесывала волосы наверх — вдруг ему нравятся искушенные женщины. Я даже симулировала простуду и надела прозрачную ночнушку, когда он пришел навестить меня. Но он не обнаруживал никаких распутных порывов.

И, тем не менее эта ледяная сдержанность оказалась очень соблазнительной. Каждый раз, когда я заставляла его смеяться, я чувствовала себя покорителем Эвереста. А еще я видела, как его до слез растрогал Квинтет Бетховена. Я постоянно ощущала, что за ледяной сдержанностью скрывается пламя, что по ту сторону опасности — напряжение. Время шло, и я понимала, что все больше привязываюсь к нему.

Мы с Джейн обсуждали все это до бесконечности.

— Может, он педик? — предположила Джейн.

— Он вел себя не как педик, когда накинулся на меня в первый вечер.

— Может, он женат и не хочет тебя компрометировать?

— Это еще никого не останавливало, насколько я знаю.

— Может, он застенчивый?

— Это он-то? Он холоднее айсберга.

— Ну, тогда — может быть, у него серьезные намерения и он не хочет все испортить после неудачи в первый раз?

— Это было бы мило, не правда ли? — вздохнула я. — Я приглашу его пообедать с нами, и ты мне скажешь, что ты о нем думаешь.

Обед оказался катастрофой. Обычно я люблю готовить, но в тот вечер я перестаралась. Я пригласила Родни, моего шефа, он, правда, высокомерный и несколько агрессивный тип, но спьяну вполне мил, и еще одну разбитную девицу из нашего агентства по имени Делия — она очень заводная. Джейн пригласила самого симпатичного мужчину со своей работы, он умен и при этом — либерал и член парламента. Всю неделю я представляла себе, как мы с Джейн сидим за столом, еще более красивые при свечах, и, вставляя временами нужные реплики, поддерживаем блистательную беседу.

Обычно, если к нам кто-то приходит обедать, мы едим, возлежа на подушках перед камином, и Джейн говорит, что нужно «накрыть на пол», но в этот вечер я натерла раскладной стол и украсила его свечами и цветами. Когда Джейн пришла домой, я раскатывала тесто молочной бутылкой.

— Как дела?

— В порядке, только я слишком много наготовила.

— Неважно. Генри не сможет прийти, и я пригласила того потрясающего парня, с которым вчера познакомилась. Его зовут Тигр Миллфред. Правда, здорово? Он играет в регби за английскую сборную, так что, полагаю, что он будет есть за десятерых.