Тата Златова - Отдай мне дочь

– Да.

– Как можно скорее! Ты должна нам все объяснить!

«А Ирке позвонить и все выяснить он не хочет?» – промелькнула ехидная мысль, но она быстро прогнала ее. Заскочила в первый попавшийся автобус, который ехал до метро, и села в самый конец. Может, отец со своей Юленькой смогут вправить Ире мозги? Хотелось в это верить, хотя и понимала, что шансы близки к нулю.

Прошло не меньше часа, пока добралась до нужного дома. Почти бессознательно заскочила в подъезд, следом за каким-то угрюмым мужчиной, потом бросилась по лестнице вверх, на третий этаж, и, с трудом переведя дыхание, нажала на кнопку звонка. За дверью послышались шаги и приглушенные голоса. Наконец щелкнул замок, и на пороге появилась Юленька.

Со второй женой отца Милана так и не смогла поладить. При каждом удобном случае женщина выражала свою неприязнь и всегда держала дистанцию. В общем, ясно давала понять, что не рада их общению. Милана тоже не стремилась с ней подружиться. Рана, нанесенная отцом, так и не зажила. Всегда, когда она видела Юленьку, вспоминала мокрое от слез лицо матери. Начинала невольно искать в женщине какой-нибудь изъян, но та казалась идеальной. Даже сейчас, в свои пятьдесят, она одета элегантно, а каштановые волосы уложены так, словно она только что вышла из салона.

Эти искрящиеся, веселые и полные жизни глаза всегда оставались чужими и враждебными ей. Вот и сейчас она по привычке вздернула подбородок и посмотрела на нее свысока, но Милана уверенно шагнула в коридор.

– Дорогая, ты ехала целую вечность! Я уже испугался, решил, что ты передумала. – Отец вышел из комнаты и сразу же обнял ее. – Я не могу поверить, что Ира на такое способна!

Он был очень взбудоражен, в отличие от Юленьки, которая стояла в стороне и молча наблюдала за ними. А ведь Ирка – ее родная дочь. Неужели ее нисколько не трогает то, что она собирается сделать? Или она просто умело скрывает эмоции, не желая демонстрировать их людям, которых недолюбливает?

Они прошли в просторную и светлую спальню, поражающую своим богатым убранством. Милана даже не решилась присесть на ослепительно белый диван, дотронуться до чего-нибудь; воображение нарисовало картинку, как Юленька после ее ухода бегает по комнате с дезинфицирующим средством и оттирает до блеска все предметы, к которым она прикасалась, и вспоминает ее недобрым словом. Нет уж, спасибо. Еще будет потом ей икаться! Она замерла посреди комнаты напротив отца. Решила не тратить время на пустую болтовню, а сразу перешла к делу:

– Ты звонил Ире?

– Оборвал телефон! Она не отвечает. Скажи мне, – он сжал ее руки, – это действительно правда, все то, что ты говоришь?

– Правда!

– Я не верю, – он опустился в кресло. – Да, она своеобразная, но не подлая. Нет, нет, я отказываюсь верить!

– Можешь не верить, но если мы будем сидеть сложа руки, она сделает то, что задумала!

Отец нервно смахнул испарину со лба. Обаятельный, чуть полноватый, с усами и залысинами, он явно переживал и не находил себе места.

– Ума не приложу, что здесь можно сделать! Ну, мы поговорим с ней, выясним, что это за фокусы, – он посмотрел на Юленьку, ища поддержки. А та внезапно сказала:

– Чему ты удивляешься? Я с самого начала уговаривала сделать ее аборт, знала, что не полюбит она этого ребенка! Но Ирка уже проболталась Коле, а тот так хотел детей, что ничего не заподозрил! Да, дочка ловко обвела его вокруг пальца. Но счастливей от этого не стала, раз решилась сейчас на такой шаг. Аня напоминает ей о прошлом. О неприятном прошлом, трагическом. – Она сделала паузу и пристально посмотрела на застывшую Милану. – И я не могу ее судить.

– То есть, вам все равно, что внучка окажется в детском доме? Наплевать, что ее выбросят, как ненужную вещь? – Эмоции захлестнули через край, и Милана не сдержалась. Внутри уже просыпался настоящий торнадо, дикая смесь боли, ярости и обиды. Еще немного – и разнесет здесь все в щепки! А ведь наверняка Юленька держалась так холодно и двадцать лет назад, когда ставила отцу ультиматум. И взгляд такой же льдистый был, от которого все конечности деревенеют. Когда-то она без сожаления заставила отца бросить ради нее семью. Чего ей стоит теперь выбросить на улицу нежеланную внучку?

– Я не понимаю, какое тебе дело до того, что происходит в нашей семье? – неприязненно спросила женщина, намеренно выделив слово «нашей», явно желая уколоть побольнее.

– Юленька, она тоже моя дочь, – мягко напомнил отец.

– Что-то ты не вспоминал о ней двадцать лет, а теперь смотри, как заговорил! Пригласил ее сюда разбираться в делах семьи, будто у нее есть на это право. Да, я повторяю: это наша семья! Милану и ее мать ты вычеркнул из жизни по собственному желанию. И не надо теперь ее впутывать во все эти проблемы!

Бесстрастное лицо исказила гримаса злости, она сжала руки в кулаки и быстро спрятала их в карманы брюк. А Милана вдруг успокоилась. Юленька, вернее, Юлия Максимовна переживала об абсолютно пустых вещах в то время, когда жизнь ее единственной внучки могла быть разрушена в любой момент. Вместе с этой мыслью пришло осознание, что делать ей здесь больше нечего. Отец и шагу не ступит без одобрения жены, а та уже показала, что на самом деле ее беспокоит.

– Да, вы правы, – спокойно ответила. – Я, пожалуй, пойду.

– Милана!

Она не ответила, даже не обернулась. Решительно направилась к выходу, спиной ощущая колючий взгляд Юлии Максимовны. Отец последовал за ней.

– Не обращай на нее внимания, – шепнул он на пороге. – Пойми, она так же, как и я, взбудоражена, тут еще ты подлила масла в огонь, вот она и вспылила…

– Пап, не надо, – Милана мягко тронула его за плечо. Он сразу замолчал. Повернувшись, она схватилась за ручку и открыла дверь, а в спину донеслось:

– Ты могла бы стать хорошей мамой для Анечки.

Она обомлела, с трудом произнесла короткое «Что?»

– Подумай, дочка. Почему бы тебе не удочерить Аню?

Эти слова крутились в ее голове все время, пока возвращалась домой. Глубоко задумавшись, она чуть не проехала свою остановку. Конечно, с самого начала, как только Ирка заговорила о детдоме, у Миланы проскальзывала мысль об удочерении. Но согласится ли на это Кирилл? Пока она не решалась завести разговор. Боялась, что он не поймет, скажет, что не готов, всего боялась. Да и, вопреки здравому смыслу, продолжала надеяться, что ситуация разрешится, сестра одумается, раскается, успокоится.

Однако проходили дни, но ничего не менялось. От отца не было вестей, Ирка тоже молчала. Жизнь шла своим чередом. Рутинная, ничем не примечательная жизнь. Напарница заболела, Милана работала почти без выходных, и тревожные мысли на время отступали. Но когда внезапно позвонила сестра, затихшая боль опять ожила.