Светлана Головьева - Несмотря на время

Я с самого детства знала, чего хочу от жизни. С пяти лет я строила планы и мечтала стать врачом. В семь, когда все дети гуляли в парках и разбивали коленки при езде на велосипеде, я читала книги. Я проглатывала одну энциклопедию за другой. Можете назвать меня ботаником, но я безумно нуждалась в знаниях. Вся моя жизнь была расписана по пунктам на ближайшие двадцать лет. Но не вся она проходила за учебниками. Моя семья, помимо антикварной лавки, владела небольшим ранчо и разводила лошадей. И эти животные стали моей второй страстью. Если не в библиотеке, то меня обязательно можно было найти в конюшне. Я могла проводить там целые дни. Когда мне было грустно, лошади всегда спасали от хандры. Эти умные животные всегда чувствовали, если меня что-то тревожит. И, до поры до времени, меня устраивало такое развитие событий. Книги и лошади – лучшие друзья, что ещё нужно для счастья. Они никогда не предадут и не бросят тебя.

Но в десять лет я познакомилась с Маккензи Джонс – девочка-сорванец с безумно длинными волосами цвета тёмного шоколада. Она недавно переехала в наш городок, но казалось, что у неё уже было гораздо больше друзей, чем у меня. Она притягивала к себе всех, и многие хотели с ней дружить. Но она почему-то выбрала меня. И тот день стал для меня одним из счастливых, ведь мы стали друзьями.

На этом подарки судьбы не закончились. В тринадцать я повстречала на своём пути Кэмерона, причём он и правда был на моём пути. Я сбила его, когда летела на своём велосипеде с горы. Кто ж знал, что ему вздумается выскочить на дорогу в такой неподходящий момент. Но именно тот момент и стал решающим. Этот день стал одним из самых важных – тогда я поняла, что влюбилась. А увидев его серо-зелёные глаза, я поняла, что хочу провести с ним всю жизнь. И если быть честной, то в голове уже выстроился план на следующие сорок лет.

Думаете, я поторопилась? Или вам кажется, что в тринадцать лет нельзя полюбить серьёзно? Тогда я так не думала. Всё казалось таким серьёзным и вечным. Детство для всех нас является страной чудес, островком счастья, но однажды всё это заканчивается. Однажды, ты просыпаешься и уже не веришь ни в чудеса, ни в вечную любовь. Так произошло и со мной…

Семь лет назад

Экзамены с большей вероятностью придумал дьявол. Иначе как ещё можно объяснить ужасные пытки для мозга и подростковой нервной системы. Но были и плюсы у этого мозгового испытания, этакий бонус в виде свободы. Ведь после всех этих мучений мы все сможем двигаться дальше. Кто-то с победным кличем тут же поспешит завоёвывать мир, некоторые останутся в своем городишке и будут строить свою жизнь, следуя примеру родителей. Но были и такие, как я: голодные до знаний и с целым планом на всю жизнь: школа, колледж. И никакой-то там колледж, а университет Джона Хопкинса! Мне уже предложили стипендию, а экзамен лишь станет отправной и решающей точкой. Я была безумно рада, когда получила письмо с документами для поступления. А представив, чего я смогу добиться благодаря самой большой исследовательской базе университета, у меня начинали чесаться руки. Но всё же ничего не могло уберечь меня от жутких экзаменов. Даже смешно, что я, книжный червь, панически боюсь экзаменов, тестов и зачётов. Когда тебе дают определённый отрезок времени, а аудиторию то и дело заполняет нервозность соседей по парте, то хочешь, не хочешь, но и сам начинаешь нервничать.

До экзамена остаётся меньше получаса, и я сижу на совершенно неудобной деревянной скамье, пытаясь запихнуть в себе все известные знания по биологии. Голова уже начинает болеть, а ладони потеют до неприличия.

– Брось, Джилл, что ты так трясёшься? – звучит насмешливый голос надо мной.

Я поднимаю голову и вижу свою подругу. Маккензи Джонс собственной персоной. На ней, как всегда, наряд в котором обычно ходят на вечеринки, а не в школу. Розовая футболка, обнажающая одно плечо, короткие джинсовые шорты, полосатые гольфы и кеды. Длинные каштановые волосы завязаны в два хвоста, и всё это великолепие дополняет джинсовая кепка. Она садиться рядом со мной, закидывая свою объёмную сумку, увешанную всяческими брелоками и лентами, на подоконник, и смотрит на меня своими карими глазами.

– Если мне не изменяет память, то ты ещё ни разу не провалила ни один зачёт. Ты всегда впадаешь в панику, а в итоге всё сдаёшь на «отлично». Выпускной на носу, так что расслабься, иначе заработаешь себе инсульт. Или что там бывает от сильных переживаний.

– Кенз, как обычно, ты – само спокойствие. Ни о чём не паришься, и каким-то чудом тебя ещё не выперли из школы. Но ты же знаешь, я так не могу. Эти экзамены меня сильно нервируют. Кто-то боится пауков, змей, а я – экзаменов. Такая уж я, и мне приходится с этим жить, – я закрываю учебник и бросаю его в сумку.

– Надо быть проще и не париться по пустякам, вот что я тебе скажу, дорогая, – подруга надувает огромный шар из своей жвачки и лопает его. Тут её лицо озаряет хитрая ухмылка. – А вот идёт тот, кто точно заставит тебя забыть обо всех своих страхах.

Я непонимающе оглядываюсь по сторонам и наконец вижу того, о ком она говорит. Моё лицо тут же расслабляется, и я чувствую, как губы сами собой расплываются в улыбке.

– Ну, я же говорила, – Кензи хлопает меня по плечу и, подхватив сумку, уходит в аудиторию, бросив напоследок: – Привет, Кэм.

– И тебе привет, Кензи, – кричит он ей, но взгляд его полностью сосредоточен на мне.

Сегодня на нём тёмно-синие джинсы, кеды и чёрная рубашка. Светлые волосы торчат в разные стороны, несколько прядей спадают на лоб. Он улыбается и, наконец, подходит ко мне, усаживаясь рядом. Меня обдаёт знакомым свежим ароматом геля для душа, и я останавливаю себя от опрометчивого поступка приникнуть к нему и вдохнуть этот запах. Рядом с ним я почему-то всегда теряю способность трезво мыслить. Всё, о чём я могу думать в его присутствии, подлежит рейтингу восемнадцать плюс.

– Привет, – тихо произношу я, улыбаясь.

Мы встречаемся уже три года, до этого мы просто дружили. Но мне иногда кажется, что всех этих лет словно не было. Он всё ещё сводит меня с ума, кружит голову и заставляет биться моё сердце чаще. С ним из ботаника я превращаюсь в дурочку.

– Привет, – говорит он тихо и придвигается ко мне ближе.

Я чувствую запах мятных леденцов. Он ухмыляется, и его взгляд падает на мои губы. Я замираю и чувствую, как его ладонь дотрагивается до моей щеки, а после наши губы соединяются в поцелуе. Постепенно он становится требовательней, жарче, быстрее. Я теряюсь, забывая, где нахожусь. Хотя этого делать совершенно не стоит, ведь наша директриса – настоящий деспот и, видимо, до сих пор живёт где-то в средних веках, когда запрещалось даже притрагиваться друг к другу.