Кэти Линц - Когда командует мужчина

А ведь Хиллари не меньше, чем он сам, чувствует силу притяжения, возникшего между ними. Скорей всего, именно поэтому она и вставила такую статью в этот чертов контракт.

А раз так, он наверняка сумеет убедить Хиллари похерить нелепый параграф 5а — к взаимному удовлетворению. И вообще, черт возьми, весьма сомнительно, что такая статья имеет законную силу:

Вряд ли суд ее признает. Да, но не станет же он обжаловать ее в суде и тем самым предавать гласности! Хиллари, без сомнения, это предусмотрела — умная бестия, ничего не скажешь!

Она просто решила взять его на пушку. Ладно, пусть позабавится. У него хватит обаяния, чтобы ей самой захотелось возобновить их прежние отношения. Какие бы пункты и параграфы ни значились в ее бумажонке, он больше верит ее губам, когда они млеют под напором его губ. Верит в сладостный соблазн, перед которым вряд ли устоит ее податливое тело. Она будет принадлежать ему. Будет. Это лишь вопрос времени. А пока он поиграет в ее игру и побьет ее же картами.

— Пожалуй, на этот раз ты меня обставила, — согласился Люк. — Что есть, то есть.

— Неужели?

— Никуда не денешься. Ты, как погляжу, и сама удивлена.

Вот тут-то и была зарыта собака. В его планы отнюдь не входило действовать так, как она ожидала. Отнюдь нет. Лучший способ усыпить ее бдительность. И, пожав плечами, он дружелюбно проговорил:

— Что упало, то пропало. Или, как говорят англичане, не плакать же о разлитом молоке. Тем более что у нас есть замороженная бутылка первоклассного шампанского. — Люк проверил этикетку. — Точно. «Лучшего на всем Среднем Западе не сыскать», — иронически процитировал он. — Выпьешь бокал?

Учитывая, с каким исключительным добродушием Люк воспринял неожиданный сюрприз, Хиллари сочла, что отказ с ее стороны был бы уже хамством.

— С удовольствием. Почему бы нет?

— Подожди, по-моему, бутылка тепловата. Дадим ей еще охладиться, а? — На самом деле Люк не спешил влить себе в желудок эту шипучую кислятину. Но, увы, не в той они гостинице, где можно поднять телефонную трубку и заказать в сервисе напиток повкуснее. Нет, это гостиница, где номер все еще украшают бра, а пол покрыт синтетическим ковром под медвежью шкуру с оскаленной пастью. — Погодим, а?

— Согласна.

Хиллари с облегчением поддержала разговор на нейтральную тему. Авось ей удастся пока отвлечь его внимание от того факта, что в номере только одна постель. Законный документ у нее на руках, но документ документом, а требовать его исполнения — совсем другое дело. Ее пробирал озноб, и она то и дело проводила ладонями по рукавам — вверх-вниз, вверх-вниз.

— Тебе холодно? — спросил Люк. — Может, камин разжечь?

— Я сама разожгу, — ответила Хиллари, ей хотелось чем-нибудь заняться.

— Похоже, там какая-то инструкция у камина, — предупредил ее Люк.

Инструкция действительно была, и, прочтя ее, Хиллари залилась краской.

— Ну что? За чем дело стало? — спросил Люк, видя, что она мнется.

— Знаешь, я уже согрелась.

— Не глупи. Сейчас я сам этим займусь. — Он подошел к ней и заглянул в инструкцию. — Что? «Пламя страсти»? — Люк не верил своим глазам. — «Не надо много усилий, чтобы разжечь пламя в камине, — читал он вслух, — и чтобы разжечь в вас пламя страсти, дорогие наши молодожены. Воткните вилку в розетку, и пламя вспыхнет само. Точно так же и ваша страсть запылает вовсю, когда вы включите то, что дано вам природой». — Далее шло перечисление различных частей тела, которые рекомендовалось «включить». В конце гостей приглашали делать свои предложения, и кое-кто уже этим воспользовался. — Кому пришла в голову такая мерзость?

— Спроси что-нибудь попроще.

— А я и не спрашиваю. И вообще не обращай внимания. Не трать на всякую пакость нервы.

— А я и не трачу.

— Угу, не тратишь. Так только, упражняешься для собственною здоровья.

— Извини, если я не чувствую себя в таком месте уютно. Я, знаешь ли, не привыкла видеть у камина полупорнографический листок. Или на туалете.

— На туалете? Может, в ванной?

— Вот-вот, ванная еще похлеще — вся в зеркалах, потолок и тот зеркальный!

— Ладно, шут с ней. Успокойся, пожалуйста. Выпей лучше шипучки, — предложил он. — Сразу станет легче.

И Люк снова занялся охлажденным шампанским. Вынул бутылку из ведра со льдом, содрал фольгу.

— По крайней мере не отвинчивающаяся головка, а пробка, — с удовлетворением констатировал он, нажимая на нее большим пальцем. — Держи бокал, — обратился он к Хиллари, — на случай, если…

— Что — если?

— Если… — пробка, стрельнув, пролетела почти полкомнаты и чуть не сшибла плафон в виде сердца на потолке, а охлажденное шампанское ударило вверх фонтаном, — если оно брызнет.

Ну как тут было не рассмеяться!

— Я думала, мы собираемся шампанское пить… а не принимать из него душ! — заливалась Хиллари.

Вместо ответа Люк приник к ее губам, оборвав смех долгим поцелуем. Его язык легко и свободно скользнул внутрь, гася звенящие переливы безудержного веселья. Это было так неожиданно, что у Хиллари перехватило дыхание, но уже в следующее мгновение она ответила на его поцелуй.

Минутку. Ну, две. Потом она поставит его на место.

Но один-два поцелуя тут же слились в десяток, пока она и вовсе не потеряла счет. В самом деле, не бесчувственный же она автомат, чтобы считать. Да и сил ни на что не осталось. Вся ее энергия поглощалась Люком. Он, правда, подзаряжал ее своею, но то была энергия уже другого рода — эротическая.

После душа, который на нее обрушился, ее дымчатая блузка облипала тело, словно вторая кожа. И только легкий холодок подсказал Хиллари, что Люк изловчился расстегнуть пуговки. В следующую секунду ощущение холода сменилось дурманящим теплом его ладоней, обхвативших поверх прозрачной, как паутинка, сорочки ее груди. Она с наслаждением отдалась этим интимным прикосновениям, о которых, сколько ни запрещала себе, втайне мечтала.

Мокрые рукава липли к коже, сковывая ее движения. Безумно колотилось сердце, прерывистое дыхание выдавало растущее опьянение. Тело ее уже само льнуло к нему, резкими кружками обозначились соски. Склонив голову. Люк припал губами к этим двум твердым бугоркам, поочередно смакуя их, словно изысканные лакомства. Вкус шампанского мешался с запахом духов и теплом ее тела.

Он целовал ее, искушая кончиком языка, туманящими голову ласками, и она, изогнувшись, прижималась к нему, без слов требуя: еще! еще! Он что-то бормотал одобряюще и целовал ее, целовал сквозь сорочку, каждый раз затем нежно осушая дыханием смоченный губами шелк.

От этих ласк, уносивших ее в сладостный до боли мир, она почти теряла рассудок. Ее нестерпимо томило неутоленное желание, пульсирующее глубоко внутри.

В конце концов он приподнял ей сорочку — последний барьер на пути к разгоряченному телу. Теперь он сжимал его в своих ладонях. Шершавые пальцы нежно теребили обнаженные груди. Все горячее и горячее впивался он в ее разомкнутые губы, проникал языком в полуоткрытый рот, а тело его жаждало проникнуть во влажное тепло ее лона, слиться с ней простейшим, природой завещанным образом.