Артур Грабовски - Крошка, ты продаешься!

– Это я виноват, я виноват! Нельзя было оставлять тебя в этом сраном городе одного!

Маркус молча стоял чуть поодаль, скрестив руки. На Алекса он не смотрел.

– Всё в порядке, не мельтеши, – зачем-то сказал ему Алекс, хотя ничего в порядке не было. – Я сам.

– Чего сам?! Сам заперся в подвале?!

– Можно и так сказать, – Алекс криво усмехнулся, – это все триггеры и травмы детства. Я их лечу.

– Их лечит твой психотерапевт, которому ты отваливаешь штуку евро в месяц! – Матти было не унять. – А ты! – он подскочил к Маркусу. – Ты вообще понимаешь, кто перед тобой?! У нас альбом на носу, скоро запускается телепроект, съёмки клипа, тур!

Было забавно наблюдать, как Матти – смешной пухлячок в очках и модном прикиде чуть ли не лезет в драку с Маркусом, который был выше его на две головы. Вот кто никогда ничего не боялся на самом деле.

– Если из-за ваших «проработок травм» он попадёт в психушку или начнёт шыряться, ты выйдешь с гитарой в Олимпиастадионе?!

Маркус смерил его нечитаемым взглядом.

– Остынь! Меня это не касается. Забирай свою звезду и проваливайте, – все же лаконично выдал он.

От этих слов Матти, кажется, разъярился ещё больше и готов был в буквальном смысле кинуться на Маркуса, но Алекс вовремя придержал его за рукав.

– Мы уже уходим, – Алекс выразительно посмотрел на него, – всё в порядке, это просто недоразумение. Я и Маркус немного не поняли друг друга, это нормально, мы же школьные враги.

– Да что ты говоришь?! – Матти выгнул бровь. – Я в курсе, кто это! – он ткнул пальцем в Хейккиненна. – Или ты забыл?!

– Я всё помню, а теперь нам пора, – Алекс умоляюще посмотрел на него и потянул за рукав.

Не хватало ещё выяснять отношения на троих. Матти в гневе был хуже Маркуса и Алекса, его сложно было остановить.

– Какого хрена вообще я должен срываться сюда под ночь?! – продолжал он возмущаться. – Я сейчас был бы уже на пути в Хельсинки, тебе очень повезло, что мы решили сперва поужинать в этом вашем сраном городишке!

– Такого, что ты мой менеджер – это твоя работа, – Алекс прищурился.

– А твоя – хорошо выглядеть и хорошо петь! А тебя с утра запись в студии!

– Я там буду. Пошли, до Хельсинки ещё час ехать!

Матти неодобрительно покачал головой, но направился на выход.

Алекс вспомнил про свои кроссовки и вернулся к дивану. Странно было обуваться, будто тут произошло нечто большее, чем можно было рассказать. Смятый плед и недопитый чай выглядели тоже как-то постановочно. Алекс задержался еще на пару секунд, чтобы смерить Маркуса на прощание хмурым взглядом. Не удержавшись, он всё-таки сказал:

– Напиши мне.

В этот день Алексу проживал кошмар наяву: где бы он ни оказался, Хейккиннен будто бы преследовал его – словно специально поджидал у выхода из туалета, на лестницах, у кабинетов, в столовой или на спортивной площадке. Это было странно, непонятно и серьёзно пугало. Алекс был уверен – Маркус задумал что-то особенно гадкое, а потому прилагал все усилия, чтобы оставаться незамеченным и самое главное – не пойманным.

Сперва это ему удавалось вполне успешно. На первой перемене он улизнул сразу же после звонка, нырнув в огромную толпу спешащих в спортзал девочек. На следующую, заподозрив неладное, отпросился пораньше, наврав учительнице про больной живот.

На большой перемене начались сложности – Маркус караулил его возле шкафчиков. Он стоял хмурый и какой-то непривычно сосредоточенный, шевелил губами, словно репетировал речь. Попадаться ему на глаза совсем не хотелось.

Алекс застыл, не доходя до него, судорожно соображая, что будет хуже – пересечься с Маркусом или прийти на шведский без конспектов. На секунду замешкавшись, он заметил пристальный взгляд Маркуса из-под сведённых тёмных бровей. Это решило дело: Алекс развернулся и сбежал.

Шведский он в тот день завалил и после школы брёл, уныло пиная попавшийся под ногу старый проколотый мяч. Хейккиннен оказался за первым же поворотом. Он стоял с суровым видом, убрав руки в карманы куртки, и снова смотрел на Алекса так пристально, что у него внутри всё сжалось от паники. Что ему нужно?! Алекс огляделся, надеясь на чью-нибудь помощь, но как назло рядом не ошивалось даже случайных прохожих. Недолго думая, он показал Маркусу средний палец и сиганул через проезжую часть на другую сторону дороги.

– Серьёзно?! – воскликнул Маркус, от неожиданности даже не сразу побежав за ним.

Опомнившись, он рванул было следом, но ему не повезло: машины проезжали одна за другой, не давая быстро сократить расстояние между ним и Алексом.

– Да стой ты! – снова крикнул Маркус. – Я просто хочу поговорить, придурок!

Алекс же несся во весь опор. На новом повороте он замер, оглянулся и, понимая, что в этот раз Маркус за ним точно не угонится показал ещё несколько откровенно неприличных жестов и движений. Настроение взлетело до небес – впервые за долгое время ему удалось обставить Хейккиннена. Да, скорее всего завтра у них будут новые конфликты, где Алексу наверняка придётся несладко, но в этот момент он чувствовал себя настоящим победителем.

Добежав до дома, он на полном ходу пронесся в свою комнату, упал на кровать и схватился за замызганный старый блокнот. Уже через полчаса были готовы стихи для новой песни. Алекс писал о том, что сами силы природы на его стороне и обидчикам никогда не догнать его, потому что в его сердце поселился ветер свободы.

Через три года каждую написанную впопыхах строчку будет скандировать первый в его жизни серьёзный клуб, а ещё через год – стадион. И только, стоящий на сцене в лучах прожекторов, Алекс будет знать, что послужило основой для такой эмоциональной композиции.

***

«Сука! Я просто хотел тебе во всем признаться! Че ты как чмо трусливое? Ну бля…»

Взгляд именно это первым выцепил на фотографии стены Маркуса, которую Алекс теперь внимательно рассматривал при любом удобном случае, то приближая, то отдаляя отдельные фразы, находя новые детали и мысли. Перед глазами сразу же возник тот день и его бегство, которое он и сам прекрасно помнил, поскольку после написал очень важную для себя песню. Узнать спустя столько лет, что на самом деле тогда хотел от него Маркус, было странно и грустно.

– Он ведь тогда крикнул, что хотел только поговорить, – пробормотал Алекс, хмурясь в экран.

– Что? – Матти оглянулся.

Они уже три часа сидели в студии – записывали и сводили, сводили и записывали. В работе не было видно конца и края, но Алекса это не волновало – он был занят переосмыслением того дня, который вдохновил его на один из главных хитов.

Теперь выходило, что то вдохновение было ошибочным, фальшивым даже: Маркус не преследовал его, а хотел признаться в чувствах.