Кристина Лин - Запретам вопреки

Ахмедов прикрыл глаза. Всего на мгновение. Но, когда он их снова открыл, в них сквозит все то же привычные холодное безразличие, которое я видела всегда. Будто ничего и не было. Он быстро справился со своими эмоциями, а вот у меня нет такого опыта. Поэтому сердце продолжает громко стучать, почти выпрыгивая из груди. Колени дрожат, и, когда мужчина отпускает мою талию, я собираю всю волю в кулак, чтобы не упасть.

– Поздравляем! – Раздается где-то позади меня голосом отца. Этот голос – как связь с реальностью, выводит меня из оцепенения.

Я нелепо улыбаюсь, но этого присутствующим достаточно. Родители подходят к нам, чтобы обнять и поздравить. Следом за ними подходят и другие гости. Годами отточенные манеры не дают упасть в грязь лицом. Теперь, когда церемония позади, остался только праздничный ужин. И нужно просто мило улыбаться, и ждать, пока все это закончится.

В большой гостиной уже расставлены столы, вокруг снуют официанты. Мне не хочется есть. Но звучит тост, и я тянусь к бокалу с шампанским. Потом второй и третий тост. Голова немного кружится, а мне кусок в горло не лезет. Хорошо, что делать ничего не нужно. Просто улыбаться и выглядеть довольной.

Когда, наконец, этот бесконечный день подошел к концу, и гости стали расходиться, я думаю лишь о том, что еще чуть-чуть и… Что? Украдкой поглядываю на Ахмедова, который даже не смотрит в мою сторону. Выглядит он так, будто совсем не устал. Приветлив со всеми, улыбается. Мой взгляд скользит по его лицу, изучая каждую мелочь. Он резко оборачивается, встречаясь со мной глазами. Черные омуты впиваются в мое лицо, отчего мне становится не по себе. Я снова вспоминаю наш поцелуй и чувствую, как к щекам приливает краска. Отвожу взгляд, изображаю из себя гостеприимную хозяйку, которой нужно провожать гостей.

Последний гость ушел, двери закрылись. Даже не взглянув на своего мужа, я разворачиваюсь и иду к лестнице, а потом поднимаюсь на второй этаж, в свою спальню. Мы заранее так договорились, и обсуждать это я больше не намерена. Сейчас мне хочется одного – снять это платье и вытащить шпильки из волос.

С прической я разобралась быстро, и длинные волосы рассыпались по плечам. А вот с платьем все оказалось не так просто. Перекинув волосы на одну сторону, я пытаясь расстегнуть пуговицы сзади. Но проклятые пуговки, обшитые атласом, скользят под пальцами. И у меня получилось только расстегнуть несколько пуговиц на шее сзади. А дальше просто какой-то мрак. Эту красоту мне не снять без посторонней помощи. Может, просто разрезать платье?

Осматриваю комнату в поисках чего-то полезного, подхожу к туалетному столику. Может, в каком-то из ящиков удастся найти ножницы?

Внезапно двери в комнату открываются. Я резко оборачиваюсь и тут же замираю, когда вижу в дверном проеме своего мужа. Зачем он здесь?

Ахмедов заходит в комнату, идет в мою сторону. С каждым его шагом сердце все сильнее бьется в груди. Он подходит совсем близко, и, опустив глаза, я разглядываю его налакированные туфли. Потом медленно поднимаю глаза. Черные омуты внимательно меня разглядывают. Мне даже кажется, что мужчина пытается прочитать мои мысли – интересно, удастся ли?

Положив руки мне на талию, мужчина одним резким движением разворачивает меня к себе спиной. От прикосновения кожу обдало жаром, я резко вдыхаю кислород, не успев даже возразить. Память услужливо подкидывает воспоминание о поцелуе, слишком приятном для брака по договоренности, отчего голова немного кружится и по венам струится ток. Уверенными движениями Ахмедов расстегивает мое платье. Пуговицы поддаются одна за другой, а вырез платья на спине становится все более провокационным. Мне нужно возразить ему, сказать, чтобы уходил. Но язык прилип к небу, и из горла не вырвалось ни звука. Только гулкий стук сердца в висках нарушает тишину.

Расстегнув последнюю пуговицу, он проводит костяшками пальцев по нежной коже. Вздрагиваю, когда его пальцы касаются обнаженной спины. Мне страшно от того, что он может захотеть большего. Но одновременно и не хочется, чтобы уходил. Пальцы отрываюсь от моей спины, а я все жду продолжения. И прихожу в себя только от звука захлопнувшейся двери за моей спиной.

Ахмедов ушел. А я осталась одна в комнате.

Ночью мне не спится. Я кручусь в кровати, переворачиваясь с боку на бок. Время тянется бесконечно долго. Час ночи, два.

В голове проносятся воспоминания о моей жизни до замужества, потом сегодняшний день, фрагмент за фрагментом. Забыть бы все разом и просто уснуть. Но, видно, поспать сегодня не получится.

Встаю с кровати и, накинув на плечи халат, выхожу из комнаты.

В доме темно. Но освещение уличных фонарей, свет от которых падает в окна, позволяет легко разобрать дорогу. Тихо, не издавая ни шороха, спускаюсь по лестнице и иду в кухню, чтобы выпить воды.

Достаю стакан, набираю половину. Выпиваю и ставлю его на стол. Почти тут же чувствую, как вокруг моей талии сжимается стальной капкан. Сердце замирает в ужасе, я боюсь повернуться.

– А вот и моя жена, – хрипит Ахмедов мне в ухо, обдавая щеку жарким дыханием. По едва уловимой интонации я сразу понимаю, что он рад меня видеть только потому, что мечтает придушить. Живот свело спазмом. Это страх, животный и инстинктивный.

Мужчина проводит носом по моей шее и плечу, втягивая ноздрями запах, как хищник на охоте. Есть в этом что-то первобытное и волнительное. Несмотря на страх, тело реагирует волной мурашек и непривычным жаром, дыхание учащается.

– Почему ты не спишь? – шепчет он хрипло мне в ухо. И потом будто сам себе отвечает, – я вот тоже не могу уснуть.

Последние слова вышли немного невнятными. Похоже, он не совсем трезв. Вот черт! Угораздило же попасться ему на глаза в этот момент! Делаю движение, пытаясь вырваться из его цепких рук. Но не тут-то было. Стальной капкан только крепче сжимает мою талию, заставляя вскрикнуть от боли.

– Пусти! – прошу его.

– Пустить? – Он резким движением разворачивает меня к себе лицом, вжимая спиной в стену и наваливаясь всем телом. Теперь мне точно не выбраться.

С ужасом я смотрю в черные глаза, которые в слабом освещении комнаты сияют каким-то нездоровым блеском. Вот теперь мне по-настоящему страшно. Но я точно знаю, что нельзя показывать противнику свой страх. Даже, если тот сильнее. Тем более, если он сильнее. Вскидываю подбородок, глядя на него с вызовом. Как в детстве, когда соседский мальчишка назвал меня слабачкой. Этот жест вызывает злую усмешку на лице Ахмедова. Кажется, его забавляет вся эта ситуация.

– Нет, милая, никуда ты не пойдешь, – шепчет он заплетающимся языком, обдавая меня запахом алкоголя.

Горящие черные омуты впились в мои глаза, будто гипнотизируя, вызывая ужас и трепет одновременно.