Артур Грабовски - Выборг. 21 июня

Мотоцикл странно манит. Фил проходит по мосту, соединяющему остров и большую землю, озирается, не зная, что предпринять. Он высокий, худой и нескладный. Школьные брюки малы, но он зачем-то продолжает их носить, будто не уверен, что тот, кто не набрал нужное количество баллов и не стал студентом, имеет право снять школьную форму. Фил – лучший выпускник класса, а на самом деле – всей параллели, но этого все еще недостаточно, потому что без связей не поступить. По крайней мере, не туда, куда он собирался. Ветер треплет отросшие светлые волосы. Он где-то потерял резинку, которой обычно собирал их в небольшой хвост, и сейчас приходится постоянно поправлять их руками, безуспешно пытаясь убрать за уши.

– Ну что, поцеловался наконец?

Низкий голос прерывает его мысли. Фил резко оборачивается. С внешней стороны замка в его сторону движется Игорь. Фил и сам не понимает, почему мгновенно вспоминает, а главное – узнает его, но это точно он.

Спустя пять лет Игорь выглядит иначе. Он тоже вырос, хотя вряд ли сейчас выше Фила, зато еще больше раздался в плечах. На нем все черное и все металлическое. Ремень с цепью, грубые ботинки с заклепками, черные джинсы, заправленные в них, черный балахон. На балахоне – здоровенный принт с изображением чего-то демонического. Нижняя губа проколота, в ухе штанга (Фил и сам не помнит, откуда знает это название). Волосы по-прежнему в полном беспорядке. Впрочем, у Фила сейчас не лучше.

Игорь приближается к нему ленивой походкой, окидывает Фила внимательным взглядом, криво усмехается.

Фил не знает, как правильно реагировать на эту внезапную встречу. Он озирается, замечает краем глаза дерево. Надо же, никто не спилил! Оно все так же нависает над берегом и, кажется, совершенно не выросло.

Игорь подходит, замечает его взгляд и кивком приглашает проследовать за ним.

Оказывается, дерево нависает не особенно высоко. Если сидеть на его изогнутом стволе как раньше, то ноги запросто достают до земли, а места на двоих едва-едва хватает.

– Так что? – интересуется Игорь. – Целовался уже?

– Ага.

Филипп целовался с тремя разными девочками. С двумя из параллельного класса и еще с одной – с городской олимпиады по истории. Ему вроде бы понравилось, хотя в фантазиях все было острее и ярче.

– И как?

– Ну так.

Фил пожимает плечами, смотрит на воду.

– Отстойницы целовали, что ли? – усмехается Игорь, и Фил невольно смеется: надо же, какое древнее слово!

– Нет, но ты прав, наверное, – говорит он, отсмеявшись, – первый поцелуй вставляет, а дальше как-то не очень.

– И так со всем, – кивает Игорь, – поэтому люди и торчат.

– Торчат?

– Ну да, – Игорь пожимает плечами, – не в смысле наркоты, а просто торчат. Кто на чем.

– И на чем торчишь ты?

Игорь не отвечает, он достает пачку сигарет, щелчком выстреливает себе одну прямо в рот, поджигает тяжелой с виду металлической зажигалкой. Фил с интересом наблюдает за его действиями. В этих уверенных движениях скользит плавность хищника – нарочитая легкость и обманчивая леность. Игорь затягивается, запрокидывает голову и медленно выдыхает, пуская вверх бело-сизые кольца. Его заметно выступающий кадык дергается, и Фил, как бы копируя его, сглатывает.

Сигаретный дым едкий, тяжелый, от него мутит и на губах появляется неприятная горечь. Фил морщит нос, отворачивается.

– Первый раз самый крутой, – сообщает Игорь. – Первый поцелуй, первый секс, первая сигарета.

– Дашь мне? – Фил говорит быстрее, чем успевает подумать.

Игорь хмурится, смотрит на него пристально.

– Я закончил школу, – говорит Фил уверенно, – уже месяц назад.

– Ок, – Игорь пожимает плечами, протягивает сигарету. – Уже пробовал?

– Нет.

Врать бессмысленно, Фил никогда не курил, но, глядя на Игоря, хочется попробовать. Он берет сигарету, смотрит на то, как огонь пожирает белую тонкую бумагу, превращая ее и содержимое в пепел. Налетает ветер, сигарета «курится» быстрее. Фильтр теплый и влажный после губ Игоря. Фил отстраненно теребит его пальцем.

– Затягивайся сразу глубоко, иначе просто наберешь в рот дым и ничего не почувствуешь, – сообщает Игорь. – Смысл здесь – это запустить никотин в кровь.

– Звучит по-наркомански, – морщится Фил.

– Так и есть, – Игорь пожимает плечами, – не хочешь – давай обратно.

– Хочу.

Фил следует его странной инструкции, тянет сразу глубоко, обжигает горло, чувствует, как дым проникает внутрь. В голову тут же ударяет, будто от несильного удара. Его вштыривает, дым торопится покинуть тело вместе со слезами и кашлем.

– Вот так, да, – хмыкает Игорь, – так и курят.

Он тянет руку за сигаретой.

– Подожди, – Фил не дает. – Я толком не понял ничего.

– Дай затянусь, потом еще попробуешь.

Игорь снова затягивается. Фил с тоской наблюдает за этим. Ему хочется курить так же – без кашля, красиво глотая и выпуская дым колечками. Кажется, что тот, кто вот так свободно курит, так же и живет. Воздух с дымом уже не горчит, Филу он нравится.

Игорь протягивает ему сигарету. Фильтр снова мокрый и теплый. Отпечаток чужих губ добавляет новой затяжке особенный привкус. Хотя Фил понятия не имеет, какой у сигареты обычно вкус – это ведь первая. Во второй раз выходит лучше, а на третьем он даже не кашляет. Они курят одну на двоих, и она заканчивается через две передачи.

Игорь тушит окурок о ствол дерева, уверенным щелчком отправляет его в сторону далеко стоящей мусорки и промахивается.

– Недолет, – комментирует Фил и тут же добавляет:

– Дай еще.

– Стрелять две подряд не по-пацански, – сообщает Игорь.

– Пожалуйста.

Фил снова смотрит, как из пачки вылетает сигарета, как Игорь ловит ее губами, как раскуривает. Кольца плывут по воздуху. Фил затягивается и пытается попасть струйкой по уже растворяющемуся на ветру кольцу.

– Ну что? – интересуется Игорь, когда вторая сигарета заканчивается. – Какая была лучше?

– Не знаю, – честно отвечает Филипп, – наверное, обе.

Они курят третью молча. Общий дым плавает перед ними в воздухе, ветер стих, и ничто не тревожит покой замка. Редкие туристы проходят по мосту и исчезают за стенами, а с этой стороны по-прежнему только Филипп, Игорь и ствол старого дерева, который привык к тому, что на нем сидят все кому не лень.

– Говоришь, закончил школу? – задумчиво тянет Игорь. – И что теперь? Экономика? Право? Языки?

– Может, я не гуманитарий, – замечает Филипп, забирая у него из пальцев сигарету и уже привычно затягиваясь. – Может, математика.

– Не-а, – уверенно качает головой Игорь. – Хотя наверняка золотая медаль.

Филипп молча курит, он не спорит, но и не соглашается. Сегодня ему не хочется ни с кем говорить. Не хотелось с самого утра. Сейчас он не против.