Жанна Лебедева - Билет на балет

Выйдя на свежий вечерний воздух из метро, Полина просто опешила. Они попали в совершенно другой Нью-Йорк – спокойный, красивый и уютный. Это была та часть мегаполиса, каким его демонстрируют в сериале «Большой город» или других культовых фильмах. Идиллия, спокойствие, благолепие. С обеих сторон улицы стояли привлекательные дома, с маленькими лестницами, обрамлёнными овальными перилами, а перед ними ютились миниатюрные лужайки с красивыми цветами. Никакого движения машин, людей, только вдалеке одиноко прогуливающаяся дама преклонных лет с собачкой.

Вот в такой город и стремилась попасть Поля. Наконец-то исполнилась её заветная мечта увидеть тот Нью-Йорк, о котором она грезила ещё со школьной скамьи. Улица Montegue прямиком вела к променаде, излюбленному месту отдыха местных жителей. Всего несколько шагов и перед их глазами открылась очаровательная, притягивающая взгляд панорама вечно светящегося города. Остров выглядел безупречно! Гармония и величественность, даже фееричная, сногсшибательная красота эффектно нисходила с противоположной стороны канала. И это впечатляющее зрелище предстало только им двоим. На променаде больше не было ни души, только старые знакомые, почти случайно встретившиеся через много лет в другой части света. Дух захватывало. В ряд стоящие скамейки пустовали и приглашали забредших прохожих присесть, насладиться живописной перспективой. Стас наконец-то остановил свой монолог, галантно позволяя Полине спокойно созерцать и любоваться.

– Как здесь красиво! – вырвалось из её уст.

Стас улыбаясь посмотрел ей в лицо. Ему было приятно видеть искреннюю радость подруги.

– Как здесь спокойно и хорошо, – добавила она и после короткой паузы твёрдо сказала: – Хочу здесь жить!

Полина ещё немного помолчала, а затем меланхолично продолжила:

– А помнишь, как я в общежитии училища на какой-то свой день рожденья взбалмошно взобралась с бокалом шампанского на стол и громко так, уверенно и целеустремлённо пожелала сама себе, помнишь ту сцену? – Полина вдруг вскочила на скамейку, подняла руку вверх, словно держа бокал игристого, и театрально громко повторила фразу, сказанную почти двадцать лет тому назад: – Желаю себе танцевать в лучших театрах мира! Желаю себе много раз танцевать Жизель, Баядерку, Одетту – Одиллию, Аврору, Мари и другие ведущие партии. Желаю себе быть великой танцовщицей и великой возлюбленной! – Замерла и, смотря в даль, добавила: – А сегодня желаю себе жить в этом городе, жить именно здесь, в этом удивительном месте, здесь, у променады! Да будет так!!!

Стас даже зааплодировал, его тронула темпераментная и эмоционально глубокая сцена. А в глазах Полины выступили слёзы, и на лице появилась тень печали. Она понимала, что такие пожелания следует говорить себе, пока ты молод, полон сил и энергии. А чем дальше идёт жизнь, тем труднее великие желания становятся реальностью. Она спокойно спустилась и тихо попросила:

– Стас, можно мне секундочку побыть одной? Можно я здесь чуточку посижу?

– Да, да, конечно, наслаждайся, – ответил он и медленно отошёл вдаль.

Балерина задумчиво сидела и пыталась запечатлеть в своей памяти вид, раскрывающийся перед её глазами. Смотрела и запоминала, записывала образ панорамы острова в глубокие ячейки своей памяти. На душе было странное смятение чувств, как после удачного спектакля. Зрители стоя аплодируют, ты счастлива и в тот же самый момент осознаёшь, что всё то, что только что свершилось на сцене, больше никогда не повторится, не воскреснет и навсегда канет в лепту. На сцене повторения или copy/paste просто невозможны. Всё вершится лишь один, единственный раз.

Полина наслаждалась атмосферой исключительного уединения, глазами смаковала ночную панораму Манхеттена и про себя повторяла крылатую гётевскую фразу: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!».

Полина ещё долго оставалась неподвижной. Ночное спокойствие Нью-Йорка её заворожило и увлекло за собой. Никуда не хотелось идти, общаться и вести никому не нужные беседы. Здесь можно было оставаться и любоваться вечно. Даже не мечтать и загадывать желания, а умиротворённо радоваться тому, что ты просто дышишь. Быть собой.

Стас спокойно ожидал поодаль и размышлял о своей жизни. «Я попробовал. Решился, бросил всё и приехал сюда, в Америку. Удалось ли мне? Да, хрен знает. Сейчас это уже не имеет никакого значения, – думал о себе Станислав. – Красивый сегодня вечер получился, давно такого у меня не было. Что-то всё в работе и забываю про прогулки, которые в молодости так любил. А чего я вообще сам хочу? Полина вот знает, мечтает, а есть ли у меня какие-то желания, остались ли? Ай, всё это bullshit , разве можно о чём-то мечтать, когда тебе далеко за сорок?»

Пробирающий до костей северный нью-йоркский ветер не позволял слишком долго смиренно находиться в неподвижном состоянии. Становилось зябко и следовало уходить. Станиславу завтра на работу. Через пустынную променаду шли молча. Оставаясь при своих мыслях, они направились к Бруклинскому мосту.

– У меня такое ощущение, словно я в кино, – прервала молчание Полина. – Мы с тобой гуляем не по городу, а по какой-то огромной киностудии. И эти дома совсем даже не строения, а просто декорации. Только холодно как-то.

– Да, в этом что то есть, – вторил ей Стас:

– В этой части города практически на каждом углу снимался какой-нибудь культовый фильм. Посмотри туда, по левую руку, там, на другом берегу, на набережной, снималась последняя сцена войны банд фильма «Однажды в Америке». А напротив, справа, находится самая старая улица Манхэттена, Perpl . Её так назвали из-за ракушек, которые выбрасывало на берег, и издали они казались жемчужинами.

На Бруклинском мосту друзьям вновь повезло. По одной из главных достопримечательностей Нью-Йорка они шли вдвоём. Никаких встречных или попутных прохожих. Под пешеходным мостом сновали нескончаемые потоки машин, с обеих сторон раскрывалась панорама мегаполиса, а присутствовали на этом зрелище только они – Полина и Станислав. Холодный воздух веял в лицо, подняв плечи, оба ненароком сутулились и ускорили шаг.

– А ты знаешь, всё-таки музыка – самый жестокий бизнес, – дойдя до середины моста начал Стас отдалённо. – Всегда думал, что это оружие, биржа, наркотики, но нет – самый безжалостный бизнес в мире – это музыка.

Полина боялась посмотреть на него, спугнуть начало рассказа и, глядя вдаль, делала вид, что почти не слушает его.

– В Америку ведь я сбежал. Вероятно, тебя это удивит, но тогда, ещё в училище, я уже был женат.

Полина от удивления не удержалась, остановилась и посмотрела в глаза музыканта. Он говорил правду – искренне и откровенно.