Диана Крымская - Паутина

«Он ненавидит ее. За что? Она так прекрасна. Бедняжка! Каково это – жить с таким мерзавцем? Выносить его издевательства. Терпеть его побои. Наверное, она с радостью бы бросила здесь все и уехала к сыну в Крым, но этот деспот ее не пускает», – подумала она с жалостью и гневом.

На самом же деле Ирэн тихо говорила мужу:

– Неужели правда то, что я слышала, Серж? Это воистину событие для всех присутствующих.

– Что же это за событие? – холодно осведомился он.

– Сенсация! Вы, наконец, танцуете! После стольких лет!

– Быстро же разносятся новости.

– Моя подруга княгиня Лиговская слыхала, как вы пригласили одну из девиц Березиных. Ту, что в белом, не правда ли? Она очень недурна.

– Вы ошибаетесь, мадам. Я пригласил ее старшую сестру.

– Вот как? – Ирэн слегка прищурилась, разглядывая Аню. – Вон та, маленькая и щуплая? Какие у нее странные глаза. Право, Серж, как же изменился ваш вкус, что вам стали нравиться женщины с подобной внешностью!

– Может, потому, что, когда наешься сладкого, хочется соленого? – приподняв бровь, насмешливо спросил Сергей.

– Но разве вы ели? Вы лишь смотрели… и еще даже не попробовали этого сладкого, – прошептала она со значением, сжав его локоть.

– Его отведали до меня столько раз, что раз и навсегда отбили у меня аппетит, – резко ответил он, все же не выдержав и высвободив руку. Ирэн повернулась к нему спиной и отошла, прикрывая искаженное злобой лицо веером.

Он даже не посмотрел в ее сторону. Боже, неужели было время, когда все, что она делала: каждое движение, каждое слово, – ловилось им с восторгом и обожанием? Он любил в ней все, что вызывало теперь отвращение: ее незнание родного языка и смешные ошибки в нем, если она все же пыталась говорить по-русски; бурные вспышки ее ревности и следующие за ними такие же бурные проявления нежности; томные взгляды и величавую походку…

В памяти Сергея непрошено возникло видение так похожего на это торжества, – с балом и ужином на триста персон, – на котором главными действующими лицами были он сам и Ирэн. День их свадьбы. Как они танцевали тогда! Они кружились и кружились, занятые лишь собой, и никого не существовало для них… Тот день был самым счастливым в его жизни. А та ночь – самой несчастной. И больше он с тех пор не танцевал.

Он посмотрел в сторону Березиных, – и мысли о жене исчезли. Что же замышляет эта «маленькая и щупленькая девчонка со странными глазами», – как сказала о ней Ирэн? Что нужно ей от него, Сергея? Зачем был нужен этот загадочный маскарад с мальчишкой Катей? Он должен это выяснить. Но скажет ли она ему? В ее глазах была толика страха, когда он пригласил ее… но было и что-то еще. Вызов? Ненависть? Или боль?

Он узнает это, и скоро.

Аня не думала, что вальсировать с ним будет не так уж неприятно.

Она не танцевала пять лет и многое забыла, хотя учителя танцев в свое время считали ее способной ученицей и хвалили ее куда больше, нежели позже – Алину; и со всяким другим партнером Аня чувствовала бы себя не в своей тарелке из-за боязни сделать что-то не то; но только не с Раднецким. Наоборот, она была бы рада ошибиться, сбиться с такта или неправильно повернуться, чтобы поставить его перед всеми в неловкое положение. Но он оказался прекрасным партнером; он вел ее так уверенно и непринужденно, что ноги и тело Ани сами вспоминали и делали все за нее.

Она ожидала, что он сразу начнет допрос, и приготовилась к этому; но они сделали уже три круга по залу, а он, кажется, вовсе не собирался говорить о том вечере. Он задал несколько обычных светских вопроса о том, как давно она с маменькой и сестрой в столице, нравятся ли ей зимний Петербург и сегодняшний бал, – и это было все.

Его взгляд, – она танцевала с опущенными глазами, но несколько раз все же рискнула посмотреть ему в лицо, – его движения, даже то, как он держал ее правую руку в своей, а другой рукой обнимал ее талию, – ничто не выдавало каких-то посторонних мыслей или опасных для нее намерений.

«Да полно, узнал ли он меня, в самом деле? – несколько раз мелькнуло у Ани. – Возможно, это предложение повальсировать – просто совпадение, и я напрасно нервничаю?»

Но нет. Конечно, это не было совпадением. Она была не из тех, кого приглашают; она была некрасива, стара, в конце концов. А он не танцевал давно, – так сказала тетушка… И это было правдой, – Аня даже слышала удивленный шепот, когда граф взял ее за руку и ввел в круг танцующих.

Но тогда – почему он молчит?? Почему не спросит, что делала она около его особняка, зачем выспрашивала о нем, как оказалась в Ольгином борделе? Может, ему неловко, что Аня подслушала его сон и потом видела их с Ольгой там, на ковре? Но нет; этот человек не может испытывать чувство стыда. Он негодяй, без совести и чести. И хватит ей трястись перед ним; если он молчит, она заговорит сама!

И она решилась:

– Скажите, ваше сиятельство, лицемерие входит в круг ваших должностных обязанностей?

– Что вы имеете в виду, Анна Ильинична? – он поднял бровь и посмотрел на нее сверху вниз с самым искренним недоумением.

– Вы так старательно делаете вид, будто меня не узнаете.

– Никак не думал, что вам захочется говорить об этом, – он улыбнулся; кажется, ее смелость позабавила его. Эта улыбка разозлила Аню еще больше.

– Почему? Думаете, я вас боюсь? – бросила она язвительно.

– Мы оба оказались в тот вечер в достаточно неудобном положении.

– Ваше положение было куда неудобнее, – теперь уже заулыбалась Аня, ехидно. – Прямо на ковре, на полу…

Он остался невозмутим:

– Мне, право, жаль, Анна Ильинична, что вы, столь невинная девица, видели эту сцену. – Но по лицу его Аня читала, что ему нисколько не жаль, и он продолжает забавляться. Она начала задыхаться, – но не от быстрого танца, а от злости.

– Я не только много видела в квартире Ольги. Но и слышала, граф, – ядовито улыбнулась она.

– О, уверен, вы слышали не много, а все. Интересно, кто давал вам уроки подслушивания и подглядывания? Вы в них весьма преуспели.

– Сие неважно. Важно, что я услышала и увидела.

– Неужели вы станете налево и направо рассказывать мой сон? Или – чем я занимался с Ольгой? Это было бы верхом глупости, мадемуазель.

– О, нет. Эти воспоминания я оставлю себе. Но вот как вы избивали жену…

На этот раз ей удалось задеть его; он нахмурился и медленно произнес:

– Чего же проще? Давайте остановимся, и вы крикнете на всю залу, – благо здесь и государь, и все высшее общество, – «Граф Раднецкий бьет свою жену!» Я буду навеки опозорен и обесчещен; а вы снищете благородную славу моей разоблачительницы.

Он даже замедлил движения, будто впрямь желая остановиться; Аня прошипела:

– Не смейте!..