Тала Тоцка - Он тебя не любит (?)

«Спит или нет?»

Снова взлетели ресницы, схлопнулись, взлетели. И пусть на миг, на крохотную долю секунды, но Арсен успел поймать мелькнувшее в ее глазах пренебрежение, смешанное с брезгливостью.

«Нет!» Конечно же, нет, она не спит с Навроцким!

И к Ямпольскому она чувствует отвращение, потому что не сомневается – он здесь в поисках сопровождения на вечер или на ночь. Внезапно Ямпольский почувствовал, что ему нечем дышать, так сильно стискивает горло галстук. Он поспешно ослабил узел.

– Что ж, не откажусь. Я действительно одно время серьезно увлекался фотографией. Показывай, что ты умеешь, Эвангелина.

Она смутилась, и Арсен охренел от непривычного зрелища. Он и забыл, что кто-то еще на это способен. Девушка подошла к столу и привычным жестом разложила на столе Навроцкого яркие глянцевые фотографии моделей. Снова те же лица, губы, глаза, волосы… У Ямпольского зарябило в глазах. А потом он взглянул на пачку фото в ее руках и остолбенел.

– Покажи, – он сам удивился, как придушенно это прозвучало, – да нет, не эти, те фото покажи.

Эва бросила на него непонимающий взгляд, но все же послушно протянула пачку.

– Я на выходных выезжала за город и там немного поснимала…

– Это… Это ты? Ты сама? – Арсен потрясенно перебирал фотографии, с восхищением отмечая, как точно выбран ракурс, как качественно передана цветовая гамма, как филигранно выбран угол, под которым падает свет. – Где ты училась? У тебя превосходная школа!

– Нигде, – пожала плечами Эвангелина, – в школе ходила в кружок, а потом смотрела ролики на ю-тубе. У меня маленькая дочка, – добавила она немного с вызовом, – мне некогда учиться.

– Дочка? – поднял брови Ямпольский. – Сколько же тебе лет?

– Двадцать один, скоро двадцать два будет.

– А дочке?

– Почти три.

– Арсен Павлович, посмотри на неве… соискательниц, если тебе кто подходит, ткни пальцем, с девочками начнут работать, – влез Навроцкий, явно намекая, что Ямпольскому пора отвалить.

– Никто не подходит, – качнул головой Арсен, не сводя глаз с фотографий и их создательницы, сам не понимая, почему не может заставить себя уйти.

– Да чтоб для тебя все бордели мира были на вечном переучете, – в сердцах проговорил Навроцкий и едва сдержался, чтобы не сплюнуть, – как же ты замахал меня, Арс!

Ямпольский с бесстрастным выражением лица смотрел на Бориса.

– Просто объясни, зачем микрофон. У нас отбор официанток в караоке-бар?

– Ты сам полдня выносил мне мозг, что тебя интересуют предпочтения претенденток, в том числе музыкальные! Или я что-то не так разобрал?

– Они меня просто интересуют, эти предпочтения, Боря, информативно, слушать блеяние их носительниц не обязательно.

– Девочки старались, готовились, давай не выдрачивайся, а?

Арсен не ответил, потому что в студию уже входила следующая… невеста? Он чуть не рассмеялся, так дико это прозвучало, очень в духе Навроцкого. Ладно, пусть будет соискательница. Арсен подобрался и мысленно приказал себе не придираться по мелочам, в конце концов, если будет пригодный исходный материал, всегда можно попытаться что-то слепить самому.

Кастинг претенденток на роль жены Ямпольского проходил в одной из фотостудий агентства, отборочная комиссия в лице Арсена и Бориса расположилась (читай, развалилась) в удобных креслах напротив возвышения, используемого вместо сцены.

Девочка была хороша. Прелестна как ангел, сказал бы поэт или писатель, хорошо, что Ямпольский поэтом никогда не был, да и писателем тоже. Потому он просто поставил галочку напротив фамилии девушки.

Круглое личико, щечки с ямочками – приятное разнообразие на фоне ассортиментного ряда фабрики виниловых кукол. Арсен даже изобразил подобие улыбки, пока Навроцкий задавал девушке общие, принятые в рамках предстоящего конкурса, вопросы.

Девочка отвечала, ничего особенного, но Ямпольский и не рассчитывал, что соискательницы будут блистать знаниями в области, скажем, живописи. Если его фиктивная жена не сумеет отличить Моне от Мане, Арсен как-нибудь это переживет. Вполне достаточно, если она будет хотя бы подозревать об их существовании, а принцип «Мане – люди, Моне – пятна» Арсен в состоянии объяснить будущей супруге сам.

Кристина имела весьма смутное представление обо всем, что прямо или косвенно не касалось создания и выкладки сторис. Ямпольский сначала поскучнел, а потом подумал, что, возможно, девушка интересуется музыкой, пусть современной, она ведь совсем юная, лет девятнадцать, наверное…

– И что ты нам споешь, Кристинка? – медовым голосом спросил Навроцкий.

– Мою любимую песню, – тряхнула аккуратной челкой девушка, и Борис жестом дал знак начинать.

При первых же аккордах Ямпольский чуть не подавился, при вторых превратился в статую.

Кристинка пела «шансон», призывно выставив вперед ногу и глядя в упор на Арсена. Ямпольский прикинул в уме.

Когда эта песня переживала пик своей популярности, Кристинка выпускалась из детского сада. Арсен не то, чтобы был знаком с музыкальной программой детских садов, но не без оснований предполагал, что подобные песни там отсутствуют.

Ямпольский повернулся к Борису, который постукивал в такт ботинком и разве только не подпевал.

– Что? – не понял тот, поймав его враждебный взгляд. – Хорошая ж песня.

Кристинка сипло выводила, вращая глазами, словно и правда перед кастингом выкурила пачку, и не одну.

Арсен прикрыл рукой глаза. Навроцкий покосился на босса, затем сел прямо и махнул рукой, останавливая представление. Музыка смолкла, девушка обиженно хлопнула глазами.

– Так это твоя любимая песня, – уточнил Арсен, – или все-таки твоей мамы?

Кристинка надула губки и ничего не ответила.

– Это ты, сволочь, им присоветовал нарыть для меня старперских песен? – развернулся он к Навроцкому, когда девушка покинула студию. – Или ты тоже станешь уверять, что их от такого прет?

– Да с чего у тебя чуть что, сразу я? – возмутился Борис, незаметно отодвигаясь подальше. – Они и сами головастые девки, без меня соображают, как тебя поразить.

– Поразить, – проворчал Ямпольский, – лучше скажи, опустить.

Но все же галочку напротив Кристинки обвел жирным кругом. За креативность.

– Радуйся, что они тебе такое поют, знаешь, что молодежь сейчас слушает? – доверительно наклонился к нему Борис. – Ты вообще охренел бы, если б услышал.

– Что? – поднял бровь Ямпольский.

– Сейчас вспомню, у меня дочка прям пищит, эти, как их, – Борис пощелкал пальцами, наморщив лоб. – О, вспомнил! «Грибы»!

– А разве их слушают? – искренне удивился Арсен, и Навроцкий безнадежно отмахнулся.

Следующей была брюнетка, настолько роскошная, что Арсен даже сменил ногу. Поджало. Судя по Борису и понимающей улыбке Снежаны – так ее имя значилось в списке – подобная реакция была ожидаемой и привычной.