Ана П. Белинская - Выбор

Подбегаю к скамье, сажусь, пытаюсь отыскать в своём рюкзаке телефон. Что нужно делать в таких ситуациях? Куда звонить, куда бежать? Ругаю себя последними словами. Господи, как можно быть такой непутевой мамашей?

– Вааау! Вот это тачка! – где-то рядом слышу родной голосок.

Оборачиваюсь и вижу ту самую яркую желтую машину. Двери открыты, подняты вверх. Рядом стоит какой-то мужик в солнцезащитных очках, улыбается. А в салоне машины…Господи… в салоне мой сын!

Срываюсь с места и начинаю истошно кричать.

– Никита, Никита! Что происходит?

Подбегаю к мужику, на ходу ищу газовый баллончик в рюкзаке. С недавних пор он всегда при мне. Какое счастье! Все-таки Агата, моя близкая подруга, молодец, что посоветовала мне его купить!

– Отойдите от моего ребенка, я вызову сейчас полицию! – наставляю баллончиком на мужика.

– Так, спокойно, мамаша, – мужик выставляет вперед ладони. Показывает, что он не опасен. Медленно начинает снимать очки.

А мужик вовсе и не мужик. Молодой парень.

– Мама, мама, – испуганно говорит Никитка.

–Сынок, выходи из машины. Что этот дядя тебе сделал? Что он сказал? Он тебя обижал? Может что-то предлагал? Господи! – меня просто прорывает, как водосточную трубу. Поток вопросов сыплется из меня, как песок.

5.

Максим

– Ээй, дамочка! – пытаюсь перекричать заведенную мамашку. Но она меня в упор не слышит.

– Сынок, родной, с тобой все в порядке? – осматривает парнишку.

– Да все с ним в порядке! Успокойтесь уже! И аккуратнее с этой штукой, – кивком головы указываю на баллончик в ее руке.

Эта ненормальная забыла, что ли про него, размахивая им во все стороны. Только я успеваю об этом подумать, как чувствую сильнейшее жжение в глазах.

– Твою мать, – ору я. – Какого хрена?

Глаза начинают непроизвольно слезиться, а горло першить. Закашливаюсь.

– Ребенка убери отсюда, – все также ору я.

Пацаненок начинает кашлять и судорожно хватать воздух. Сквозь пелену слез вижу в открытом рюкзаке этой идиотки бутылку с водой. Выхватываю довольно резко и даю пацану пить. Смачиваю руки, плескаю себе в лицо водой, умываю пацана. Девчонка ошарашенно стоит и смотрит с застывшим ужасом на лице. Пришибленная.

– Никитка, Никитка, сынок…Господи, прости, милый, – отмирает эта ненормальная и кидается к сыну.

Сегодня однозначно хреновой день! А он, на минуточку, только начался…

Мамаша уводит голубоглазого к скамье и начинает суетиться над ним.

Сажусь в машину.

Ну нахрен. Пусть сами разбираются.

Вот какого черта я повелся на пацана?

Опускаю двери, завожу мотор. Последний раз бросаю взгляд на мальчишку, но встречаюсь с ее полыхающими страхом, злостью и ужасом, глазами.

– Истеричка, – напоследок кричу в окно.

– Маньяк, – слышу в ответ и срываюсь с места.

Кем я только не был в этой жизни и, кажется, меня уже ничего не могло удивить. Но маньяк? Серьезно?

6.

Саша

– Никит, ты как?

Господи, мне так страшно: сердце бешено колотится, того и гляди выпрыгнет из груди, слезы застилают глаза. Я ведь не собиралась распылять баллончиком, всего лишь хотела припугнуть, но, видимо, случайно нажала. Ничего не соображала, чисто материнский инстинкт сохранения и защиты своего дитя. Незнакомый человек затащил под каким-то предлогом ребенка в машину. Сколько таких случаев в жизни?! Вот, о чем я думала в тот момент. Жаль, что не успела запомнить номера. Хотя машина запоминающаяся, вряд ли в городе найдется с десяток таких ярких желтых иномарок.

– Мааам, да все нормально.

– Никита, вот скажи, зачем ты сел к чужому дяде в машину? Ведь мы столько раз с тобой это обсуждали, смотрели ролики. Сынок? Он тебя чем-то заманил? Что он тебе сказал? Может игрушку или конфеты предложил? – я села перед сыном на корточки и взяла за руки.

– Ничего мам. Ничем он меня не заманивал. Я сам, – виновато шепчет Никитка и опускает головку.

– Что сам? – удивленно смотрю на сына.

– Сам попросил посидеть за рулем.

– Ох…

– Прости, мам, я подвел тебя, расстроил. Но мне так хотелось ее потрогать, – плачет сын и вытирает мокрые щечки кулачками.

У меня сжимается сердце. Мой наивный, любимый сынок. Крепко обнимаю своего автолюбителя и реву вместе с ним. Больше ни за что и никогда не оставлю его без присмотра!

Никитка – самое дорогое, что у меня есть. Я воспитываю его одна. Горе-папаша слился сразу как-только узнал о моей беременности. Я тогда училась на втором курсе института, а Рома был пятикурсником. Мой первый парень, первый мужчина оказался козлом. Что ж, бывает…

Никита-лучшее, что со мной случилось за всю 26-летнюю жизнь. Можно долго рассказывать, как мне было тяжело одной, без мужской поддержки, студентки факультета психологии. Как сложно было потом совмещать грудного ребенка и учебу. Спасибо моим родителям.

Мои родители живут в области, но когда я родила Никитку, мама переехала на время ко мне в город, в мою однокомнатную съемную квартирку. Папа работал, помогал деньгами, а мама сидела с новорожденным внуком. Я через 3 месяца после родов вернулась в институт, доучиваться последние курсы. Трудные были времена, сессии вперемешку с бессонными ночами под крики неспящего Никитки, детские болезни вперемешку с практикой, нервные срывы, истерики и прочие материнские радости. Казалось, вот отдадим Никитку в садик и станет легче. Но ни тут-то было! Начались непрекращающиеся болезни: неделю мы ходили в садик, две недели лечились, и так по замкнутому кругу. Но мы справились!

Я успешно закончила Институт. Мой научный руководитель дипломной работы предложил работу в научно-практическом центре медико-социальной реабилитации, где занимал хорошую должность. Я согласилась на неполный рабочий день, до обеда.

После четырех лет, Никитка адаптировался, иммунитет окреп и в садик мы начали ходить стабильно. Мама вернулась домой к папе, а я вышла на полный рабочий день.

7.

Саша

Ненавижу понедельники! Как же я ненавижу понедельники! Это просто сюр какой-то! Со мной всегда что-то случается именно по понедельникам! Я практически ни разу не пришла на работу в понедельник вовремя. Вот и сейчас я дико опаздываю. А по понедельникам, как на зло, у нас планерка.

Всё из-за чертовых шишек! Да-да, сегодня виноваты шишки.

Не знаю почему в чате группы садика не проинформировали, что сегодня нужно принести шишки для поделок. И Никитка почему-то мне не сказал. И вот, сплавив ребенка воспитательнице, я как партизан, бегала по кустам вокруг детского сада в поисках сосновых шишек. Насобирала корявых, совершенно отвратительных, но тут уж не до эстетики было, отнесла в группу и рванула на работу.

Мое утро расписано по минутам. Поход за шишками совершенно не входил в утреннее расписание. В это самое время я должна была ехать по направлению Центра, однако стою на остановке и смотрю в «зад» ушедшему автобусу. Прекрасно.