Анатолий Рогов - Выбор

Анатолий Рогов

Выбор

Анатолий Петрович Рогов родился в Москве. По образованию художник и был в молодости художником. Работал в газетах, в кино. Служил в военно-морском флоте. Автор более двадцати книг прозы и раздумий о России и русской культуре: "Алые кони", "Кладовая радости", "Черная роза", "Народные мастера", "Махонька", "Давняя пастораль", "Лики России", "Ванька Каин" и другие.

В нашем журнале печатается с 1972 года.

Часть первая

Вообразите: огромный пологий холм, с одной стороны которого большое озеро - зовется Сиверским, с другой - озеро Долгое, а меж ними широкая протока. С трех сторон вода. А весь холм занят монастырем, стены у самой воды, одна из башен с водяными воротами, через кои весной вытаскивают лодки, а в предзимье утаскивают назад. Рыбу ловят круглый год, зимой в прорубях. Снетка там видимо-невидимо. Вода хрустальная, его видно - несметными косяками ходит. И иную всю рыбу видно, там разная водится. А за озерами сплошь все леса немереные, и другие озера и реки - бессчетное множество, а севернее - великое Белоозеро. Деревень совсем мало.

Основал сей монастырь архимандрит московского Симонова монастыря Кирилл. Тридцать лет правил в Симоновом. Но друг его иеромонах Ферапонт сходил в эти края, вернулся и сговорил Кирилла уйти туда навсегда. Полагают, что совсем особая красота этих озер и лесов их сманила, то, что там уж очень широту и величие русской земли чувствуешь. Всем существом их там ощущаешь, когда с какого-нибудь холма окрест озираешься - дух перехватывает. Кириллу-то ведь уже шестьдесят годов минуло, когда они двинулись. Шестьдесят! Значит, было озарение! Зов ему был от самого Господа. На том холме и сказал, что дале не пойдет.

Год был тысяча триста девяносто седьмой.

Поставили большой дубовый крест, ископали землянку, в коей и жили первое время. Сами рубили первую часовню и первую келью. Вскоре появились и первые насельники, прослышавшие о старцах-подвижниках. Выросли новые кельи, начали строить церковь во имя Успения Божьей матери, трапезную, огородились... Стали называть сию новую обитель Кирилловой, а позже Кирилло-Белозерским монастырем, в котором архимандрит Кирилл прожил и правил еще целых тридцать лет, сделав его одним из самых больших и почитаемых в северной Руси. Скончался он девяностолетним - в тысяча четыреста двадцать седьмом.

Друг же его Ферапонт уже через год, когда появились первые насельники, подался еще севернее и в дне пути от Кирилла, тоже у озера, по прозванию Бородавское, заложил еще одну обитель, ставшую позже тоже большим именитым Ферапонтовым монастырем.

Через сто лет в Кирилло-Белозерском монастыре были уже десятки больших и малых строений, вместо деревянной церкви Успения Божьей матери- большая каменная, вокруг возвышались мощные дубовые стены с бойницами, с несколькими могучими башнями, среди коих одна, как уже говорилось, с водяными воротами. На самом же высоком месте близ церкви, как и прежде, стоял водруженный еще Кириллом и Ферапонтом большой дубовый крест. Только теперь он был весь сильно изгрызан, обкусан страждущими богомольцами, страдающими зубной болью. Откусят от него кусочек или хоть капельку, пожуют-пожуют - и боль проходила. Всем помогало. Люди шли и шли, припадали к нему, кусали и грызли, жевали и жевали. В этот-то монастырь в начале дождливой осени по глубокой грязище тысяча четыреста девяносто девятого года притащился крытый возок, сопровождаемый двумя верховыми - вымокшими до нитки, понурыми приставами с саблями на боку. Из возка вылез высокий, тощий чернец и еще один пристав с саблей, и, меся сапогами чавкающую грязь, пригибаясь от дождя, прошествовали в келью игумена, а из нее вскорости в сопровождении монаха в одну из отдаленных пустых келий у западной стены. На воле по такой непогоде никого, конечно, не было, и в окошки, видно, мало кто глядел, так что каков из себя этот привезенный под столь сильной стражей чернец, никто не разглядел, только видели, что шибко тощ да высок, да еще кто-то будто слышал, что иноческое имя его Вассиан и что такой высокой породы и титула чернеца в Кирилловом монастыре отродясь не бывало. Потому и три пристава сразу.

Но дня через два приставы уехали. Остался один, но он только наведывался каждый день в ту отдаленную келью у стены. И старец Пахомий, определенный чернецу в духовники, наведывался. Но вслух о своем подопечном ни тот, ни другой ни слова, ни полслова. Полная тайна.

А тот и наружу ни разу не показался - ни через день, ни через три, ни через неделю...

* * *

Впервые собранные воедино Иваном Третьим центральные русские земли-княжества с трех сторон окружали враги. На востоке - Казанское царство со злобными, неверными, постоянно хитрящими волжскими татарами. С юга татары крымские, еще более коварные и жестокие, жившие в основном набегами-грабежами и торговлей со средним востоком русскими невольниками. На западе - Литва, которая была значительно больше и сильнее Московской Руси, часть ее даже называлась Литовской Русью, включавшей в себя бывшие некогда самостоятельные княжества Полоцкое, Витебское, Смоленское, Киевское, Волынское, Чернигово-Северское, Подольское. И Польша была под Литвой. Великий князь литовский или сам носил титул и короля польского, или это царство отдавалось одному из его сыновей. Больше половины населения обширнейшего государства составляли русские, православные, русский язык считался официальным. Существовала митрополия с митрополитом в Киеве, подчинявшимся Константинопольскому патриарху, но постоянно опекаемому и папой римским, навязывавшим Киеву унию.

Русские князья и бояре довольно часто уходили от литовского великого князя служить московскому или каким удельным. И наоборот. У многих из них были обширные земельные и иные владения и там, и тут. И подневольных людей полно. Было множество теснейших родственных связей, в том числе на самом верху: литовско-польские великие князья-короли брали в жены русских княжон, и наоборот.

Века полтора все переплеталось так тесно, как больше никогда ни с кем не переплетались. И ровные, терпимые, а то и дружеские отношения то и дело сменялись взаимными претензиями, враждой, стычками, войнами. Киевские, смоленские и прочие исконные русские земли все были захвачены силой в четырнадцатом-пятнадцатом веках. Не раз точила зубы Литва и на Псковщину с Новгородчиной. Но обошел их тут Иван Третий - покорил вечевые республики раньше.

Короче говоря, Москве приходилось постоянно держать с Литвой ухо востро, а после кончины в девяносто втором году великого князя Литовского и короля Польского Сигизмунда Четвертого особенно: с ним отношения складывались не лучшим образом, он союзничал во вред Москве с крымским ханом, начал хитро притеснять православных, и Иван Васильевич очень хотел поправить эти отношения с его сыном-наследником Александром. Тем более что тот был не женат, а у Ивана Васильевича имелась дочь на выданье Елена, и предварительные прощупывания возможностей сватовства дали обнадеживающие результаты.