Лена Решетникова - Мальвина

«Пойдём от обратного. Разве я разлюбил свою жену? Нет, это абсолютно точно. Нет. Но ведь нельзя любить и одну, и другую? Значит, то, что меня тянет к Нике, это что-то другое…

Или можно? Можно любить двух баб? Разной такой любовью…»

Рома выключил машину, быстро стало заметно прохладнее. Промокшие ноги неприятно подмерзали, и он вышел из машины. У дома никого не было. Даже окна в многоэтажке нигде не горели. Все спят. Завтра – будний день, и всем на работу. И ему тоже. А он даже ещё с работы предыдущего дня домой не зашёл. Ещё хотелось бы поспать. Но на это времени уже почти не остаётся.

Он потёр глаза и зашёл-таки в подъезд. Дома все его девчонки давно спали. Он выпил какой-то сок из холодильника и тоже отправился в кровать.

Новый день наступал очень медленно. Ника долго не могла даже глаза открыть, не то чтобы встать с постели. Она постоянно переводила будильник, и вот он прозвенел в то время, которое можно было считать провальным. На работу она точно уже опоздала. Но она всё равно не поднималась с кровати. Она лежала, уткнувшись в подушку, и пыталась придумать, как бы сделать так, чтобы успеть. Её машина была в ремонте, такси в последнее время не дождаться, а рейсовые вертолёты до работы ещё не летают.

«Ну, и ладно, опоздаю, так опоздаю.»

«Не могу встать… Не могу, и всё тут!»

«В конце-то концов, я вчера полночи этот наркотический фильм монтировала. Имею я право на полчасика задержаться?!»

«…Нет, Медведь скажет, что таким правом я не располагаю».

«Хм».

Вероника буквально взвыла, заставляя себя подняться. Она подошла к окну и обомлела. На улице валил снег.

«Значит, похолодало. И дороги забиты ещё не почищенные.

Я опоздаю не на полчаса, а как минимум на два.

Медведь меня сожрёт».

С этими мыслями Ника пошла варить кофе. Уже открыв банку и вдохнув моментально разлетевшийся по кухне запах, она передумала, решив, что только потратит на это время, а удовольствие получить не успеет. Выпьет кофе быстро, совсем не смакуя, потому что торопится, а кофе так пить нельзя. «Ни в коем случае нельзя».

Ненужным она посчитала и красить лицо. Непогода всё смоет, и станет только хуже. «Накрашусь на работе».

«Добраться бы только до неё».

Вероника взяла телефон и открыла приложение для вызова такси. Картинка на экране уныло сообщила, что свободных автомобилей нет.

«Это полный и безоговорочный капец».

Вероника обняла дублёнку и растерянно посмотрела в зеркало. Терять время в поисках машин в других службах было бессмысленно – в такую погоду дождаться транспорт нереально, а в чудеса этим паршивым утром верилось плохо.

Она решила, что поедет на автобусе.

И доберётся к обеду.

«Медведь меня сожрёт».

Она мысленно повторяла эту фразу, она её раздражала и веселила одновременно.

Вероника накинула модную синюю дублёнку и вылетела из квартиры. В сумке начал звонить телефон. Благо, его она бросила туда последним, так что он сразу попался ей в руки.

– Рома? Привет, – Вероника неслась по лестнице и напряжённо дышала.

– Доброе утро, ты уже едешь?

– Да куда там, у меня же машина лет 100 в ремонте.

– Это я помню, но на чём-то ты же едешь? Или пешком? – он громко захохотал.

– Я бегу по лестнице навстречу муниципальному транспорту, – Вероника стала раздражаться.

– Ника, я только отчистил машину, всю занесло за ночь. Подожди у дома, я минут через 5 буду. А то куда ты на троллейбусе-то то, – Рома опять заливисто захохотал.

Вероника выдохнула.

Перспектива приехать в костюме снеговика да ещё опоздать на полдня её совсем печалила. А тут такое чудесное решение проблемы. «Вот и не верь после этого по утрам в чудеса».

Она стояла у подъезда и рассматривала, как быстро метель заметает всё, что ей попадается под лапу. Вокруг за ночь выросли большие сугробы, казалось, из одного из них обязательно должен вылезти какой-нибудь мишка и посетовать, что не дают нормально поспать. «Но вылезет не мишка, а самый настоящий Медведь, предпенсионного возраста, усатый и с бородой. И вылезет он не из сугроба, а из тёплого кабинета», – Вероника улыбнулась своей фантазии. Валентин Валерьевич жутко её нервировал. Руководитель он был недалёкий, и Ника часто просто свирепела от его странных требований. Канал при нём становился всё более неграмотным. Он набирал каких-то девиц, которые не знали ничего и знать особо не хотели. Все приходили в ультракоротких юбках и откровенных декольте. Медведь вроде как и ругался, но не сильно, поэтому юбки никто не удлинял. Сюжеты у корров становились всё более поверхностные, иногда складывалось впечатление, что они вообще просто перечитывают пресс-релиз, не понимая, о чём рассказывают. Мильская всё это подписывала, а Медведь со своим заместителем никогда не спорил. Не для того он её назначал, чтобы спорить.

Пока Вероника размышляла о коротких юбках и бородатом Медведе, прошло минут 15. Рома приехал, когда Ника уже сильно замёрла. Не накрашенные губы немного посинели, а пальцы поламывало. Выглядела она непривлекательно. Разве что дорогая синяя дублёнка «разукрашивала» общую картину, но и она под мокрым снегом приобрела какой-то не особо товарный вид.

Вероника села в машину и закрыла щёки руками.

– Замёрзла? Извини, всё стоит. Прежние 5 минут растянулись.

Вероника молчала и не убирала руки. Она вспомнила, что не стала краситься утром и живо представила, как выглядит её замёрзшее и мокрое от снега лицо. И хоть комплексами от отсутствия косметики она не страдала, выглядеть перед Ромой так мерзко ей не хотелось.

Машина скоро остановилась. Пробка. Огромная.

– Минут 40 простоим, – Рома расслабил спину.

– В тепле это не так страшно.

– У тебя губы синие, – Рома провёл большим пальцем по лицу Вероники и убрал её руки.

– Приедем, накрашу их самой красной помадой, – Вероника улыбнулась.

– Не надо.

– Почему?

– Красная помада – как самый прочный замок. До тебя дотронуться боишься – она так и норовит смазаться.

– А ты собираешься до меня дотрагиваться? – Вероника спросила, совсем не подумав. Произнесла, поняла, что зря это ляпнула, и как-то неопределённо посмотрела на Романа.

– Я постоянно до тебя дотрагиваюсь. Разве ты не заметила? – он посчитал этот вопрос естественным, ответил легко и даже весело.

Вероника посмотрела ему в глаза и улыбнулась.

Разве могла она – любимица публики – признаться, что ловит чужие объятия как самая голодная. Она знала, что сама провоцирует мужчин повышать градус отношения к ней. Она понимала, что делает это нарочно. Она давно не переходила грань дозволенного, как будто играя сама с собой в игру «Сорвусь, или выстою?». Сейчас в ещё не совсем нагретой машине ей хотелось, чтобы Рома расстегнул ремень безопасности и сожрал бы её своими поцелуями. Она инстинктивно провела пальцами по губам, живо представила, как бы это могло быть, и выдохнула.