Тала Тоцка - Флеш Рояль

Нужно либо принять их правила, либо бежать без оглядки. Или же окружить себя прозрачной оболочкой, щитом, не пропускающим ненужные звуки. Не поддаваться чувствам, а просто идти напролом. Не слышать и, главное, не слушать. Тогда у нее есть шанс.

Остаться собой, не дать разодрать свой внутренний мир по частям, распыляясь и расточаясь понапрасну. Два года, просто продержаться каких-то два несчастных года.

Шаги отдалились, хлопнула входная дверь. Убрались, наконец-то, теперь можно выходить.

Динка промокнула лицо бумажным полотенцем и выскользнула в холл. Она как раз шла по проходу, когда увидела выходящего из-за бара Домина.

«Что ж тебя нелегкая никак не приберет?»

Динка метнулась назад, лелея слабую надежду, что тот ее не заметил. Скорее бы проскочить в холл, тогда можно будет благополучно переждать в туалете, пока Домин не исчезнет. Но надежда не оправдалась.

– Дина! – окликнул Домин коротко и резко, сразу видно, привык командовать. И она от неожиданности остановилась, так непривычно прозвучало ее имя из его уст. Локоть зажали металлические тиски, теперь голос Домина зазвенел у самого виска: – Подожди. Пойдем, поговорим.

Он не дождался ответа и потянул ее в холл, все так же крепко сжимая локоть.

– Отпусти… Те, – Динка попыталась высвободить руку, но тиски держали крепко и надежно. – Мне больно.

– Извини, – Домин разжал пальцы и тут же вернул их назад, уже не сжимая, а просто касаясь ладонью ее руки. От этого легкого касания от локтя до кончиков пальцев мгновенно побежал холодок.

– Дина, – он наклонился к ней, почти упираясь подбородком в ее макушку, – я должен был выяснить.

Она подняла глаза и заставила себя взглянуть на Домина. Тот смотрел безо всякого намека на недавнее веселье, очень серьезно и, будь Динка восторженной романтичной барышней, она бы поклялась, что даже несколько виновато.

– Что бы Шахматист не говорил, мне все равно. Но я должен знать правду для твоей же безопасности.

У виска ощущалось его сбившееся дыхание, и сердце натужно застучало, глухо отдаваясь в затылке. Динка продолжала вглядываться в его лицо.

Она уже знала, как выглядит Домин Насмешливый, Домин Бесцеремонный, Домин Молчаливый. И со всеми этими мужчинами она успела познакомиться за последние сутки? Мало того, научиться сходу их различать и даже пытаться им противостоять? Но Домин Оправдывающийся – это чересчур.

Все чувства вдруг разом схлынули, руки предательски задрожали, и Динка с ужасом поняла, что еще чуть-чуть, и она разревется прямо перед не сводящим с нее глаз Горцем. Заморгала часто-часто, чтобы не дать слезам выплеснуться наружу.

– Дина, ты меня слышишь?

– Да, – сказала отрывисто, опустив голову, чтобы он ничего не заметил.

Кажется, все же заметил, замолчал, по-прежнему едва касаясь ее руки в районе локтя. Голос зазвучал тише.

– Хочешь, возьми выходной? Я скажу Алексею. Поехали, я тебя отвезу.

– Нет, – она даже головой замотала.

– Дина, посмотри на меня.

– Нет, – отпрянула и почувствовала, как локоть снова зажимает в тиски. Нужно срочно разозлиться, Динка попыталась изо всех сил, но злиться не хотелось. Хотелось обхватить ладонями сногсшибательно пахнущую шею, спрятать лицо на мощной, обтянутой черной водолазкой грудной клетке и рыдать до скончания века. Как, как можно было всего лишь за сутки так катастрофически поглупеть?

– Дина, ты не должна на меня обижаться, так было нужно. Я отвечаю за всех вас и должен быть уверен в каждом.

Хуже Домина Оправдывающегося мог быть только Домин Справедливый. Воображаемый прозрачный щит вспыхнул и заискрился вокруг нее, повторяя очертания тела и надежно отгораживая ее от Горца. Динка сделала вдох, слезы высохли, она осторожно забрала руку.

– Извините, Максим Георгиевич, мне нужно идти.

Динка проснулась и сразу посмотрела на часы. Времени еще полно, можно полежать с закрытыми глазами. Но, окинув взглядом стафф-рум, испуганно вскочила и вжалась в мягкий угол. На противоположной стороне диванного уголка, сложив руки на груди, а ноги на пододвинутый стул, безмятежно спал Домин.

Он был без куртки, в тонком бежевом свитере, значит, успел съездить домой переодеться. Динка, открыв рот, смотрела на спящего Домина, а сама лихорадочно пыталась нащупать ногой туфли. Домин зашевелился, заерзал и тоже открыл глаза.

– Доброе утро, – он поднял руки, потянулся и сел, морщась и держась за спину, – как же тут неудобно…

– Максим Георгиевич? – Динка потрясенно таращила глаза. – Что вы здесь делаете?

– Сплю, не видишь разве? – буркнул тот, распрямляя ноги и при этом кряхтя так, словно ему лет сто. Поморщился и повернулся к Динке. – Слушай, ты специально? Я что, такой старый? Хватит доставать меня этим Георгиевичем!

– Почему вы спите здесь? Вы что, бездомный?

Домин встал и еще раз потянулся.

– Мы с тобой вчера не договорили, я решил подождать, пока ты проснешься. Сейчас мы выпьем кофе, ты позавтракаешь, и я отвезу тебя в университет.

– Но в баре никого нет.

– Не беспокойся, я пока еще в состоянии сварить кофе без помощи бармена.

– А разве вам можно…

– Это мое казино, если ты не знала, – чуть наклонился вперед Домин, – и мой бар. Здесь мне можно все.

Динка продолжала таращить глаза.

– Слушай, не делай так, ты и правда похожа на куклу, – сказал Домин и вышел из стафф-рума.

Динка вскочила и подбежала к зеркалу. Ну ничего так, слегка взлохмаченная, но в принципе, могло быть и хуже. Достала расческу и косметичку, и принялась спешно придавать себе божеский вид.

Когда Дина вышла в бар, Домин доваривал вторую чашку кофе. Он указал ей на крайний столик в зале:

– Садись, сейчас все будет готово.

Через пару минут перед ней стояла дымящаяся чашка, нарезанные сыр и ветчина. Наверняка Домин стянул их из холодильника в баре. Ну не с собой же привез, в самом деле! Сам он уселся напротив, вытянул ноги и отхлебнул из чашки.

– Почему ты не ешь?

– Я не привыкла завтракать.

– Это плохо. Нужно завтракать, ты испортишь себе желудок, – он подцепил кусок ветчины и отправил в рот.

– Мое отчество Владимировна, – сделав глоток, сообщила Динка.

– И? – Домин жестом призвал ее продолжать. – Мне следует тебя так называть?

– Нет. Именно Владимировна, а не Максимовна. Вы не мой папа, чтобы так обо мне печься, Максим Георгиевич. С чего вдруг вы озаботились моим здоровьем?

– Ты со всеми так разговариваешь, или это я такой везучий? – Домин откинулся на спинку стула и с интересом разглядывал Динку.

– В основном, когда чего-то не понимаю, – она сидела прямо и пытливо смотрела на Домина. – То вы грозный цербер, то вы отец родной, вы меня совсем с толку сбиваете, Максим Георгиевич…