Ольга Орлова - Стеклянная невеста

Со мной он обращался подчеркнуто вежливо. И всегда при наших встречах его красивые темные глаза начинали нежно блестеть, а лицо расцветало легкой улыбкой. Впрочем, с того момента, как Граф уговорил меня участвовать в его шоу, виделись мы с ним не так уж часто. Я потом расспрашивала о нем у других, это и помогло мне составить о нем мнение. Верочка, немного угловатая близорукая блондинка, с ласковым выражением всегда готового встревожиться лица, считала его высокомерным и эгоистичным субъектом, посматривающим сверху вниз на всех прочих, низко ходящих.

— Однако надо отдать должное, он всегда держит слово, и если и имеет любимчиков, то никак их не выделяет.

— А кто он такой вообще? Какая у него семья? Он женат?

— И ты туда же, — усмехнулась Верочка. — Хотя чего уж там, все мы такие, а он!..

И она стала рассказывать то немногое, что знала о Графе. Да, Граф — настоящий мужчина, такого трудно не заметить. Он закончил автодорожный институт, а потом стал работать у прежней хозяйки клуба, кажется, помощником или еще кем-то. Говорили, что он не так помогал хозяйке, как заводил романы с девочками.

— В это я верю, — хихикнула Верочка. — Он и сейчас никого не пропустит. Ты на него посмотри, ходит, как петух, грудь вперед, ищет кого покрыть или с кем подраться. Он еще к тому же чемпион Москвы по карате или какому-то там восточному боксу. Неотразим, в общем.

Мне показалось, что она что-то недоговаривает. Задумавшись о чем-то своем, она на мгновение забыла обо мне. Но, тут же поймав мой взгляд, улыбнулась, отчего ее только что печальные глаза осветились изнутри.

— Плохого о нем ничего сказать нельзя. Мужик он хороший, только не надо строить на счет него планы. Он если и заводит романы, то мимолетные. Если ты на него запала, то тебе полезно знать, что он корректен, но и скользок, как угорь. Все знают, только вон Катька на что-то надеется. А так с него много не выдоишь. Это тебе не Матвей, — продолжала она уже в нашей гримерной — большой комнате, вдоль стен которой были расставлены столы с зеркалами.

За этими столами девочки готовились к своему выступлению. Такой же стол выделили и мне, так что я могла в своем зеркале видеть не только себя, но и других.

Кто такой Матвей, я забыла у нее спросить, мысли мои были заняты Графом.

На второй или третий день, как я заступила на работу, к нам в комнату без стука зашел молодой парень с длинными, распущенными по плечам волосами и, поздоровавшись со всеми прямо с порога, прошел к единственному ранее пустовавшему месту. Многие девочки были неодеты, а одна — черненькая Катя, так вообще стояла голой, но, к моему несказанному удивлению, ни она, ни другие нимало не были шокированы. Я подумала, что это и есть тот самый Матвей, о ком я все время забывала спросить Верочку.

— Как вы тут без меня? — весело поинтересовался парень и, не дожидаясь ответа, продолжал: — А я, девочки, так отпуск бездарно провел, просто жуть!

Он стал стаскивать с себя свитер, а потом заметил в зеркале мой удивленный взгляд и восторженно вскричал:

— Да у нас новенькая! Как тебя зовут? Ты с нами танцуешь?

Катя, натягивая колготки и танцуя на одной ноге, пояснила:

— Это Света, она в бассейне плавает. Русалку изображает. Граф нашел-таки свой подводный идеал. А это Александр, — обратилась она уже ко мне, — он у нас солист нашего кордебалета.

Я сидела в одних купальных трусиках, но, так как другие девочки парня не стеснялись, я предпочла не выделяться и не стала хвататься за майку.

— Как мило! — сказал, подходя ко мне, парень. — А меня зовут все-таки Шурой, можно звать Шурочкой. Надеюсь, мы подружимся.

Я мяла в руках майку, занятая вопросом: надевать ее или нет. Тем не менее каким-то чутьем уловила, что никакого подтекста в его словах не было. Подозрение у меня появилось сразу, а Верочка потом пояснила:

— Он у нас представитель небожителей, такой же голубой. Вообще-то он хороший парень, но вот видишь, потерян для нас, баб. Мужчин предпочитает. Так что он скорее наша подружка, любит, чтобы его Шурочкой называли.

В тот день с Верочкой мы встретились на подходе к «Русалке». Я уже все о ней знала, она успела рассказать мне, что сама родом из Ярославля, училась танцам в клубе, в балетном кружке. После школы соблазнилась на напевы одного вербовщика, приехала в Москву с партией девушек работать в танцевальном коллективе, но оказалось, что все это обман.

Меня поражало первое время, с какой откровенностью девушки рассказывали о себе, обо всех своих неудачах, о всех своих бедах. Видимо, все дело было в том, что здесь, в клубе, не было нужды строить для окружающих некий свой идеализированный образ, как это постоянно происходит в том мире, откуда я пришла. Для себя я решила эту проблему так: люди, попавшие в ночную атмосферу клуба, по сути жившие здесь, уже фактом своего пребывания здесь находились внизу. Это были те, кто не нашел себя в обществе обывателей, кого прельстил относительно высокий заработок, а еще те, кому деваться было уже некуда. Если говорить о девушках, то альтернативой нынешней их жизни могла быть только панель. Здесь же, если дело и доходило до сексуальных услуг, все было заключено в рамки, позволявшие девушкам чувствовать себя защищенными, исключавшие явный беспредел.

Верочка рассказала, как вербовщик, привезя девушек в Москву, сдал их молодым мужчинам в помещении то ли детского сада, то ли еще чего-то там. Вновь прибывших стали немедленно методично насиловать. Все это продолжалось несколько дней: молча, деловито, энергично. Потом Верочка узнала, что это называлось психологической обработкой материала. Женщине, прошедшей первую ступень обработки и уже свыкшейся со всеми возможными извращениями, могла показаться раем простая работа проститутки — с отдыхом и нормальным простым сексом.

Верочка проработала так примерно полгода. Потом одна из девушек сбежала, сообщила в милицию о притоне, и рабынь освободили. Домой возвращаться не имело смысла. Более того, Верочка чувствовала, что домой в таком состоянии возвращаться было никак нельзя, надо было прежде как-то прийти в себя, выздороветь. Она устроилась продавщицей в ларек, торговала фруктами и однажды разговорилась с покупательницей. Та, узнав, что Верочка хорошо танцует, порекомендовала ее в клуб «Русалка». Женщину звали Анастасия, и она оказалась женой замдиректора клуба Аркадия Николаевича Сыромятникова. Верочку проверили и взяли в штат. Ее сказка оказалась со счастливым концом. Так она считала, а мне — с недоумением и обидой за женскую половину человечества — приходилось ей верить на слово. У каждого свое счастье, и, чтобы его прочувствовать, надо его заслужить. Это была жизнь и философия, с которыми я раньше не сталкивалась, о которых не знала.