Алла Полански - Сосед в наследство

Марина сидела молча и сжимала в руках кожаный ремешок от своей сумки.

– А я? Неужели ты не знал о моём существовании? – Она сглотнула, недоверчиво всматриваясь в моё лицо.

– Не знал… вернее, узнал, совсем недавно, после того, как получил последнее предсмертное письмо Светланки. – На глазах мелькнули слёзы, которые мне не удалось скрыть от дочери. – Она рассказала мне, что у меня есть ты. Наверное, не хотела уносить эту тайну с собой в могилу.

– Но мама умерла несколько лет назад, – недоумённо проговорила Марина.

– Ты права. Вот только письмо я получил совсем недавно… всего лишь несколько месяцев. Даже не знаю, почему она прислала мне конверт, когда в мире столько возможностей передачи информации?..

– Зачем? Зачем тебе всё это? – после недолгого молчания задала вопрос Марина.

– Ты моя дочь, – коротко ответил ей.

– Но… это всё похоже на сказку. Ты… после стольких лет… этого не может быть, – пробормотала она и вновь опустила глаза.

– Милая, мне тоже не верится в это, но я так счастлив. – Я встал и подошёл к Марине, опускаясь перед ней на колени.

– Почему? Почему она не рассказала тебе раньше? – дрожащим голосом прошептала дочь.

– Я не знаю.

– Все эти годы я думала, что у тебя другая семья, что мы не нужны тебе…

– Прости, – сжал её худенькую ладошку. – Я так и не смог жениться.

– Но почему? Почему она заставила меня думать именно так? – Внезапная обида на мать заставила Марину расплакаться.

– Я не могу тебе этого объяснить, потому что считаю, что сам во всём виноват. Это я её обидел. Мне нужно было взять её в охапку и забрать с собой. Нужно было не обращать внимания на её запреты. Нужно было…

– Неужели такое случается? – дочь подняла на меня свои заплаканные глаза и удивлённо захлопала ресницами, потому как встретилась точно с такими же, наполненными слезами глазами.

– Я прошу простить меня. Хотя и понимаю, что желаю многого. Я не смог уберечь Светлану. Я прожил даром столько лет… Позволь мне… позволь начать всё с начала. Позволь мне… нам… обрести второй шанс, – прижал ладонь Марины к сердцу, чтобы она почувствовала, как оно бьётся. Быстро, словно желая наверстать упущенное. Громко, словно желая рассказать обо всём, что произошло со мной за эти годы.

– Хорошо. Я согласна.

***

МАРИНА

Я не сдержалась, роняя слёзы на дорогую рубашку отца. Не могла отказать. Просто не имела право отнимать у нас этот шанс. Моё сердце сжалось от боли и обиды, и я, наконец, смогла посмотреть в его глаза. Почувствовала, что он не лжёт, сам неимоверно страдая, и уже через несколько часов лежала на широкой кровати в одной из комнат дома отца. Я вспоминала всё до мельчайшей подробности. Каждое его слово, взгляд, каждый жест. Словно пытаясь запомнить, прокручивала у себя в голове в сотый раз прошедший разговор с отцом и, не находя ни единственного признака его лжи, мысленно улыбалась и переворачивалась на другой бок.

В груди клубилось двоякое ощущение. С одной стороны, было радостно, что теперь в этом мире я не одна, что теперь есть человек, который может меня подержать в трудную минуту. Человек, который просто будет рядом. Но с другой – чувствовала себя в этом доме не в своей тарелке, потому что знала – я тут чужая, среди всей этой роскоши и богатства.

Тяжело вздохнув, стала невольно всматриваться в тени под потолком. Надо же… Как получилось так, что сама рассказала отцу о своей жизни? Абсолютно всё. Впрочем, мои неудавшиеся годы вместились всего в час с небольшим. А когда я сообщила, что завтра же собираюсь улететь обратно, на его лице застыла маска непонимания и грусти. Именно поэтому мне пришлось поддаться его уговорам и остаться в Москве ещё на несколько дней.

Пелена недоверия и страха упала с моих глаз в тот момент, когда я показала отцу ожерелье своей матери.

– Неужели она хранила его столько лет? – изумился он.

– Я нашла его в маминой шкатулке – никогда не видела раньше.

– Это мой подарок, – невесело улыбнулся он. – Я подарил ей, когда она отказалась стать моей женой.

– Грустно… – едва слышно произнесла я.

– Теперь всё будет по-другому. Я тебе обещаю, – он крепко сжал меня в объятиях и поцеловал в макушку. Так, словно мы и не расставались. Словно были знакомы всю жизнь, а я до сих пор была для него самым любимым и самым дорогим человеком.

Такая простая, но многозначащая ласка была для меня чем-то сродни глотка свежей воды для путешественника в пустыне. Я прижалась к сильному плечу отца и прислушалась к своим ощущениям. Как же хотелось напасть на него, упрекнуть в своих неудачах, обвинить во всех смертных грехах, но сострадание в его глазах не позволяло мне сделать этого.

Удивительно, как быстро я простила его и как всего несколько часов разговора сумели изменить меня. Изменить моё отношение к Артуру Ратманову, которое, как и прежде, граничило с недоверием. Однако противостоять той искренности уже было невозможно. Не могла заставить старика страдать так же, как страдала сама. В мелкой сеточке морщин читалось так много: страх, предубеждение, отрада, тоска и счастье. Всё то, что чувствовала я сама.

Я дала ему шанс. Я дала шанс нам. Шанс, который мы просто не имели права упускать. Шанс, которого возможно, больше никогда не будет.

***

АЛЕКСАНДР

– Мальчик мой, проходи. Я так рад тебя видеть! – заметив моё появление, отец бросился обнимать меня.

– Отец… я не вовремя? – нерешительно переступил порог зала сразу после того, как его покинула Марина.

– Что за глупости! Ты не можешь быть не вовремя, – добродушно улыбнулся он, усаживая меня в кресло.

– Как всё прошло?

– Я не знаю… Я так виноват перед нею, – сказал без стеснения отец.

– Она знает обо мне?

– Я ей пока ничего не говорил, – улыбнулся в ответ он.

– Может, и не стоит. Кто знает, как Марина отреагирует на это? – пожал плечами я.

– Как ты себе это представляешь? Ей всё равно кто-то расскажет, поэтому, я думаю, будет лучше, если это сделаем мы с тобой, а ни слишком разговорчивая горничная.

– Пап, я не думаю, что она обрадуется такому родственнику, как я, – смутившись, я всё ещё сомневался, стоит ли сообщать Марине о своём настоящем статусе в этой семье.

– Поездка явно повлияла на тебя не так хорошо, как хотелось бы, – отец строго посмотрел на меня, – о таком брате, как ты, можно только мечтать…

– Да… но… в самолёте я сказал Марине, что она – твой единственный ребёнок.

– Саш, ты словно до сих пор боишься чего-то. Неужели быть моим сыном – это настолько плохо?

– Пап, я счастлив, что у меня есть ты, но Марина… Как она отреагирует на то, что в то время, когда она росла без отца, он усыновил мальчишку своих друзей? Вряд ли ей это понравится…

– Что за чушь ты несёшь? Ты – мой сын. И неважно, кто твой настоящий отец! – возмутившись, отец вдруг схватился за сердце. – Если ты думаешь, что я буду делить свою любовь между вами, то ты ошибаешься. Я одинаково сильно люблю вас обоих. Я рад, что наконец-то нашёл дочь. Но я не намерен отказываться от тебя. Ты – Ратманов. И точка.