Анна Беглар - Принцесса чародеев

– Элиза, пора в трапезную.

Девушка поднялась и с трудом сдержала стон, когда сотни игл вонзились в ее занемевшие от долгого стояния колени. Она отряхнула подол своего платья, поправила капюшон, скрывавший ее едва отросшие волосы, и вышла из часовни. Неяркие лучи заходящего солнца, окрасили облака в нежно—розовые цвета. В прозрачном вечернем свете, громада темнеющего на горизонте леса, казалось особенно четкой. Легкий ветер ласково взъерошил темные волосы, нежно коснулся лица.

– До чего же хорошо, – невольно произнесла Элиза.

– Тебе ведь запрещено произносить что-либо кроме слов молитвы, – в прозвучавшей сбоку фразе отчетливо слышался упрек. – Ты забыла, что случилось утром?

Девушка безразлично пожала плечами и приблизилась к поманившей ее рукой старшей монахине.

– Я не хотела, чтобы так случилось с работой сестры Агнесс. Это простое совпадение, сестра Элисон.

– А мальчишка-истопник три дня тому назад? Его едва живого нашли в лесу. Он сам не мог понять, почему не видел аббатства, почему бродил вокруг. А брат Эвларий? Он искупался в бочке с вином, и теперь над ним смеется все аббатство. Всем не повезло после твоих слов. Матушка Эмбер проявила милосердие, всего лишь запретив тебе говорить. Более жестокосердный человек мог бы вовсе лишить тебя языка.

– Я не виновата, – обреченно повторила девушка. – Я этого не хотела. Я всего лишь сказала, что мне жаль, что мальчик не видит дальше собственного носа, а брат Эвларий скоро утонет в вине, если не перестанет столько пить.

Сестра Элисон тяжело вздохнула и покачала головой.

– Элиза, ты должна понять. От таких совпадений недалеко и до костра. Боюсь, ты не останешься с нами. Ты вернешься в семью и выйдешь замуж. Ни один мужчина не потерпит такого от жены.

– Простите, – тихо ответила Элиза, – но я не представляю, как я должна перестать делать то, чего я и так не делала. Не могу же я закрыть глаза и промолчать всю жизнь?

– Матушка Эмбер послала меня за тобой, Элиза. Она ждет тебя для разговора.

Сестра Элисон глядела вслед спешно удалившейся Элизе и сотворила крестное знамение. Много лет назад жалость заставила ее протянуть руку к этому избитому до полусмерти ребенку, который упрямо отказывался подчиниться. Элисон удалось научить ее смиряться, когда не было выбора, но заставить измениться – так и не вышло. Уроженка Дэнлоу и вдова одного из вассалов Ладлоу, Элисон давно поняла, что место Элизы было не в христианской обители, а в языческом капище, но не отвернулась от ребенка. Элисон надеялась, что девочка, кем бы ни были ее родители, однажды примет постриг и спасется от опасности, которая подстерегала ее в миру. Теперь, когда глава семьи Остроф изменил намерения относительно судьбы Элизы, монахине оставалось только молиться, чтобы у матушки Эмбер хватило мужества ему воспротивиться. В противном случае Элисон боялась даже представить, что станется с молоденькой послушницей, и какие волнения начнутся в Дэнлоу.

*****

Сидя в кресле перед аббатисой, Элиза, раздираемая смешанными чувствами- страхом и надеждой, слушала плавную речь матушки Эмбер. Ее заключение окончилось – это вызвало короткую вспышку радости. Отец прислал за ней людей. Она едет домой. Это вызвало страх.

– Я не могу осквернить свой язык ложью и написать, милорду Остроф, что ты стала настоящей леди, Элиза, – продолжала говорить настоятельница, – но ты сможешь удовлетворить требования своего отца и любого мужчины, которого объявят твоим мужем.

– Я могу отказаться?

– У женщины есть два пути. Либо монастырь, либо замужество. Прежде я была тобой довольна и надеялась, что ты будешь использовать свои таланты на благо аббатства. Но в последние полгода тебя точно подменили, Элиза. Ты не проявляешь должного усердия в служении Богу, более того, в твоих поступках видны устремления к ереси. Не оправдывайся! – аббатиса подняла руку, но потом добавила чуть мягче. – Мне неведомы причины, по которым твой отец вызывает тебя в Остроф. Для всех было бы гораздо лучше, если бы ты осталась с нами.

– Вы сами сказали, что я должна уйти, матушка, – Элиза слышала свой голос словно со стороны. – Я не смею идти против воли своего достопочтимого отца.

Аббатиса долго молчала, а потом, сделав над собой усилие, проговорила:

– Твой брат ожидает тебя.

Элиза молча поклонилась и вышла из комнаты. Матушка Эмбер встала и подошла к окну. Она видела, как стройная фигурка в темном плаще пересекает луг и направляется к отряду из двадцати рыцарей, ожидающих ее с ночи.

– Никто не сумеет изменить предначертанного… – еле слышно произнесла аббатиса. – Никто… Храни тебя Господь, Ализон Ладлоу.

*****

Отправляясь на встречу ожидавшему за стенами монастыря эскорту, присланному графом Острофа, Элиза чувствовала лишь напряженное ожидание. Она отчаянно боялась быть отвергнутой, как и тринадцать лет назад. Девушка не хотела признавать, что желает обрести дом, которого, у нее никогда не было, и семью, в которой так нуждалась. Сестры подвели воспитанницу к молодому рыцарю, который почтительно поклонился приблизившимся монахиням.

– Я лорд Роберт Остроф.

– Это твой старший брат, Элиза, – тихо пояснила Элисон.

Элиза подняла глаза, внимательно разглядывая рыцаря. Он был выше ее почти на две головы, но едва ли намного старше. О том, что его жизнь не была спокойной, можно было судить по двум шрамам, пересекавшим правую щеку. Роберт, в свою очередь изучал лицо сестры. От ее холодного взгляда ему стало не по себе.

– Мое имя Элиза, – наконец, заговорила девушка. – Благодарю вас за то, что оказываете мне милость, сопровождая в замок Остроф.

Роберт машинально отметил, что сестра не добавила к своему имени слова «леди» и уловил нотки сарказма в ее голосе. В тот момент ему вдруг показалось, что она, Бог весть откуда, узнала, как противился он приказу отца отправляться в глушь Мерсии, чтобы привезти в дом сестру, которую и в глаза-то никогда не видел. Вслед за этой дикой мыслью, он почувствовал жгучий стыд. Ощущение было настолько странным и неожиданным, что Роберт поспешил поблагодарить монахинь и отдать приказ отправляться в дорогу.

– Позаботьтесь о ней, милорд, – тихо проговорила одна из сестер.

Но Роберт пропустил просьбу мимо ушей, во все глаза глядя, как сестра, молниеносным движением поддернув подол своего монашеского одеяния, без посторонней помощи взлетела на спину его мощного черного коня. Предупреждение застряло в глотках рыцарей. Они хорошо знали скверный нрав жеребца, обуздать которого под силу было только младшему лорду Остроф, и уже были готовы броситься на помощь девушке. Однако злобная скотина, не раз грозившая втоптать замковых конюхов в грязь, только шумно выдохнула и осталась смирно стоять на месте. Элиза провела ладонью по лоснящейся шкуре и тихо произнесла: