Ашира Хаан - Тридцать дней до развода

Я никогда не верила в любовь с первого взгляда.

Влюбиться только по внешности? Не зная о человеке ни-че-го: как он пахнет, как целуется, любит он собак или кошек, кофе или чай, Бродского или Пастернака, закрывает ли зубную пасту и опускает ли сиденье унитаза, держит за руку во время прогулки или убегает вперед?

Как он дышит ночью, как обнимает, стонет, какими словами называет в моменты нежности. Будет ли он уважать меня? Не прячет ли в шкафу скелеты, с которыми я не уживусь?

Иногда даже знаешь все это о человеке, влюбляешься, а он все равно оказывается – не тем!

А если уже он влюбится только в стройные ноги под узкой юбкой или локоны, которые так удачно сегодня легли, – что о нем это скажет? Если я больше никогда не смогу повторить сегодняшнюю удачную прическу, он что – меня разлюбит? А когда я заболею? Состарюсь?

А вдруг я слушаю группу «Корни», а он – Nightwish?

А вдруг люблю дождь и холодный туман, а он мечтает переехать на экватор?

Он что – разлюбит меня через пару дней, когда выяснится, что футболку с Риком и Морти я одолжила у подруги, когда пролила кофе на свою кружевную блузку?

Тогда это не любовь.

Любовью с первого взгляда называют простую симпатию, которая со временем переросла-таки в любовь. Но ведь могла и не перерасти…

Не бывает так, чтобы с первого взгляда – и на всю жизнь, невзирая ни на что.

Так я думала до одного странного весеннего дня, когда мне исполнился тридцать один год.

* * *

Мой тридцать первый день рожденья начался с режущего глаза света и визгливого голоса прямо на ухо:

– Подъем, животное!

– Бу-бу-бу, – сказала я веско, поплотнее заворачиваясь в кокон из одеяльца и накрывая голову подушкой.

Но подушку тут же отняли.

Пришлось взглянуть в глаза реальности.

И сказать ей гордое:

– Отвяжись!

– Четыре часа дня! Сколько можно спать! – возмутилась Светка, воплощавшая в себе все то, что я сейчас ненавидела: пробуждение, свет, звук и реальный мир.

– Сколько хочу. У меня день рождения.

– Вот именно! День рождения и весна. Пора пробуждаться, обновляться, расцветать вместе с природой!

– Нет.

И я накрылась одеялом с головой.

Не тут-то было.

Подруга безжалостно стащила его с меня, оставив в футболке и пижамных шортиках с нарисованными пандами, отдернула шторы, впуская в комнату бледное солнце ранней весны, и врубила на телефоне что-то такое омерзительно бодрое, что по утрам могут слушать только «жаворонки».

Даже если это утро настало в четыре часа дня.

– Пора, пора, две недели уже изображаешь из себя гусеничку и все никак не станешь бабочкой. Нытье еще никому красоты не добавляло. Пора гулять, искать работу, ходить на вечеринки, радоваться жизни! Квартиру снимать, в конце концов, не вечно же ты у меня будешь зависать.

– Ты говорила, что я могу жить здесь, сколько понадобится, ты только рада будешь старой подруге! – напомнила я.

Подругами мы, правда, были в школе, с тех пор много воды утекло, но ближе Светика у меня никого в родном городе не было.

– Подруге! – Она назидательно подняла вверх палец. – А не диванному выползню.

– У меня депрессия… – захныкала я.

– У всех депрессия.

– У меня сердце разбито…

– У всех сердце, – бессердечно фыркнула Светка.

– Я безработная!

– Ты сама уволилась, – напомнила она.

– И жить мне негде…

– Будет негде, если не встанешь и не начнешь собираться!

Она ухватила меня за руки и, пыхтя, принялась стаскивать на пол. Но я свернулась калачиком на жестком холодном паркете и вяло уточнила:

– Куда собираться?

– На вечеринку.

– Какую вечеринку? – Все еще было совершенно неинтересно, но немного любопытно.[C1]

– Какую надо вечеринку! – Светка сдула прилипшую прядь со лба и начала примеряться, за что бы меня ухватить, чтобы поставить на ноги. – У моих друзей.

– Это же твои друзья! Я тут при чем?

– Будут твои!

И подруга применила самую безотказную тактику, пытку, которая должна была быть запрещена Женевской конвенцией, но почему-то ускользнула между строк.

Она нагнулась и начала щекотать меня!

– Уииииии!

Я взвилась почти к потолку, вскочила на ноги и попыталась сбежать, но Светка нагоняла меня и щекотала, пока не прогнала через весь коридор в ванную и не приперла дверь стулом.

– Душ, вымыть голову и почистить зубы! – скомандовала она. – А у меня пока есть одно дело…

Когда я вернулась, мои чемоданы, приехавшие со мной из Москвы, стояли распахнутыми, а Светка, нимало не смущаясь, в них хозяйничала.

Аккуратно уложенные в вакуумные пакеты шмотки были растащены, развешаны по дверцам шкафов и ручкам окон. Светка кружилась между ними, обводя мой гардероб сияющими глазами.

– С ума сойти, – ахнула она, подцепив ногтем бирку на одном из платьев. – «Диор»? Настоящий «Диор»?!

Я равнодушно пожала плечами:

– Ну да.

– Дашка-а-а-а-а… Ой, еще и «Дольче Габана»! – Светка ахнула, приложив к себе полупрозрачную алую блузку. – Откуда у тебя такая роскошь, а? Это же бешено дорого!

– Секонды, свопы, распродажи, – отмахнулась я.

Признаться, после душа стало пободрее. Сколько же я голову не мыла?

Неужели я реально две недели тут валяюсь, тупо глядя сериалы и подъедая запасы клубничного мороженого из недр морозилки?

Как сошла с поезда, так и упала на диван.

Хотя нет, сначала к маме с бабушкой заскочила.

Но там на меня обрушили такой поток сопливой жалости вперемешку с вечным «я же говорила», что я моментально перестала стесняться, позвонила бывшей однокласснице и подружке по диким подростковым загулам и получила приглашение пожить у нее в свободной комнате, сколько захочу и совершенно бесплатно.

– Свопы… – мечтательно вздохнула Светка, а я поморщилась.

За три года работы в издательском доме, который раньше выпускал все самые модные журналы, а теперь сотнями штамповал инстаграмных няш с подборками одежды на любой возраст, вкус и кошелек, я совершенно разучилась восхищаться бирками всемирно известных брендов.

Блогерши не будут носить один аутфит два раза, ведущие берут напрокат все эти платья, пачкают их помадой и сдают обратно, костюмерши перерывают распродажи – секретные и винтажные – и в итоге «дорогое и эксклюзивное» шмотье чуть ли не валяется под ногами в редакционных примерочных с длинными рейлингами и узкими зеркалами.

Реально новое платье из последней коллекции «Шанель» можно купить по цене «Зары», если постараться. Но парадокс модной жизни Москвы состоит в том, что не на каждую вечеринку придешь в такой вещи.

В моде не только – мода.

В моде еще индивидуальность и креативность.