Ив Соколофф - Эрика

Но незнакомка его опередила:

– Привет, – сказала она как-то очень доброжелательно.

Это простое слово привело Петера в чувство.

– Привет! – ответил он и продолжил смущенно: – Извини… те, если я вел себя несколько…

– Ничего! На маньяка ты, вроде, не похож, – его замешательство очевидно ее позабавило, – так что… Меня зовут Эрика!

– А я – Петер!

– Очень приятно! Знаешь, Петер, я еще никогда не знакомилась в транспорте.

– Я тоже.

Он расслабился, слегка улыбнулся и наконец смог получше разглядеть свою новую знакомую. У нее были очень светлые волосы, тонкие, но густые и совсем коротко подстриженные. Петер не сильно разбирался в типах стрижек, но в голове почему-то всплыло странноватое слово «пикси». В любом случае, прическа выглядела ультрамодной и очень ей шла. А вот брови и ресницы были у Эрики темно-русые, это добавляло ее лицу выразительности, которой частенько не хватает блондинкам. Прямой тонкий нос и неширокий рот, с чуточку приподнятыми уголками, дополняли портрет. В свете потолочных ламп ее кожа казалось матово-белой, даже чуть в голубизну, но ощущения холодности или отстраненности совсем не возникало: россыпь золотистых веснушек на высоких скулах и улыбчивые губы добавляли Эрике искренней, какой-то легкой детской наивности и доброты.

На вид девушке было лет двадцать, она была стройной, чтобы не сказать худенькой, но при этом хорошо сложена – никому бы и в голову не пришло принять ее за мальчика. Одета Эрика была совсем просто – в короткую джинсовую юбку, открывающую округлые коленки и светлую футболку с надписью «Нью-Йорк сити». Петер перевел взгляд на темное стекло автобуса, чтобы в отражении посмотреть, не слишком ли тускло он выглядит рядом с такой красоткой. Надо признать, что смотрелся он очень даже ничего: никак не старше своих двадцати пяти, довольно высокий и спортивный, хотя совсем не атлет, темноволосый, с правильными чертами лица и выразительными серыми глазами. Петер стригся коротко, но не слишком и терпеть не мог густой растительности на лице, легкая мужественная небритость – максимум, что он мог себе позволить. Одежда на нем была опрятная и чистая, но совсем обыкновенная: джинсы, клетчатая рубашка с короткими рукавами, да кеды. Впрочем, много ли людей одеваются по-другому?

– Жарко сегодня! – сказал Петер первое, что ему пришло на ум, чтобы как-то начать беседу.

– Ага… – согласилась Эрика как-то неуверенно.

– Зато как все расцвело сразу! Весной Берлин становится почти красивым!

– Это да, но мне все равно больше нравится Мюнхен.

– Так ты с юга? Я так и понял! Э… Сервус 1 1 Servus! – неформальное приветствие в Баварии и Австрии. !

– Неужели акцент еще остался? – она произнесла это так, будто по-настоящему гордилась своим неберлинским происхождением.

– Есть немного.

– И пусть! Мы переехали в Пруссию, когда мне было семь лет, – вздохнула Эрика, – но я до сих пор скучаю по Баварии. Там моя Родина.

Петер прикинул в уме, какой это мог быть год и сказал с удивлением:

– То есть вы приехали сюда в самый разгар э… политических преобразований? Ничего себе! Тогда люди, наоборот, на запад старались выбраться!

– Отцу предложили хорошую работу… Мама была против, но конечно поехала с ним.

– А теперь, ты не хочешь вернуться?

– Все может быть, – пожала плечами девушка.

Автобус не спеша катил по сонным улицам. Пожилой водитель снова поглядел в салонное зеркало и наконец расслабился, увидев, что молодые люди мило болтают и улыбаются друг другу. Он даже не знал, как зовут эту странную девчушку, но за последние месяцы уже несколько раз вез ее вот также последним рейсом одну-одинешеньку и почему-то чувствовал за нее ответственность, во всяком случае пока она находилась во вверенном ему пространстве.

– Остановка Кнобельсдорфштрассе, – раздался голос в репродукторе, и автобус замедлил ход.

– Ой, мне пора выходить, – девушка соскользнула с сиденья и оказалась на полголовы ниже Петера.

– Уже? – расстроился молодой человек, давно решивший ехать с Эрикой хоть до конца маршрута. – Можно я провожу тебя?

– Мне здесь совсем рядом, а автобус последний.

– Я живу на Фредерициаштрассе, мне отсюда до дома недалеко осталось, так что дойду пешком.

– Да? Тогда проводи, не возражаю.

Эрика помахала рукой пожилому водителю, тот, улыбнувшись, кивнул ей в ответ и открыл двери.

Петер вышел первым и галантно подал спутнице руку, пользуясь случаем, чтобы хотя бы на секунду прикоснуться к ней – все-таки он был безнадежный романтик. При этом он рисковал сходу заработать кучу штрафных баллов, будь его новая знакомая более современной и эмансипированной девушкой. Но Эрика только улыбнулась и несколько церемонно протянула Петеру руку. Он осторожно сжал ее маленькую прохладную ладонь и почти сразу выпустил, боясь показаться навязчивым.

– Мне туда, – девушка показала на противоположную сторону дороги.

– Хорошо.

Они дождались зеленого сигнала светофора, который неутомимо регулировал совершенно пустую улицу, пересекли проезжую часть и остановились под ярким фонарем.

– Вот я почти и пришла, – сказала Эрика и добавила: – Я предупреждала, что это совсем рядом.

– Мы еще увидимся? – он с надеждой заглянул в ее большие, невозможные прозрачные глаза.

– Хм, почему бы и нет?

– Дашь мне номер своего мобильного телефона?

– Ой, у меня сейчас нет мобильного. Я его… потеряла, а новый никак не заведу.

– Может, домашний?

– Тоже мимо, – помотала головой девушка, не став ничего дополнительно объяснять.

– Но… как же тогда? – растерялся Петер.

– Как в старые добрые времена! – рассмеялась Эрика. – Жили же как-то люди до изобретения всей этой компьютерной чепухи. Приходи завтра вечером под этот фонарь и все.

– Ладно… Сходим в кино?

– Нет, в такую погоду сидеть в душном кинотеатре просто преступление! Просто погуляем, хорошо?

– Будем нарезать круги по району, сколько захочешь, хоть до утра! – Петер почему-то жутко обрадовался такому примитивному плану на будущее свидание. – Так во сколько мне быть под фонарем?

– Приходи вечером, только не слишком рано. Романтические прогулки приобретают особую ценность именно в темноте. Договорились?

– Договорились, – он кивнул, хотя и несколько растерянно.

– А теперь мне пора. Да и тебе, наверное, тоже. Иди.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Петер нехотя повернулся и побрел обратно через улицу. На другой стороне он оглянулся и увидел, что Эрика все еще стоит там, где он ее оставил. Он помахал ей, девушка вскинула руку в прощальном жесте, выскользнула из освещенного фонарем круга и ушла куда-то налево.

Тянуть время было теперь бессмысленно, и Петер споро пошел в сторону дома, на ходу размышляя о случившемся. Что-то было во всем это немного странное. Вот хотя бы: он прекрасно знал это место – все-таки почти всю жизнь прожил в паре остановок отсюда. На той стороне прямо за фонарем возвышалась здоровенная бетонная коробка какой-то страховой организации, и ближайшие жилые дома располагались от нее справа. А вот левее здания было только старинное кладбище, сразу за которым днем и ночью гудел широкий автобан. Где там можно жить, было решительно непонятно.