Илона Шикова - Строптивая для негодяя

– Знаю, – бурчу в ответ.

Мы замолкаем, думая каждая о своем, но тут у Аньки вырывается очередное “Вау”, и я поворачиваю голову назад.

От подобной красоты на несколько секунд пропадает дар речи. Катюха в нежно-розовом платье с корсетом и длинной пышной юбкой выгладит круче любой звезды! Такая милашка, что Вишневский сто процентов потеряет не только способность говорить, но и двигаться. Вроде и простой наряд, без каких-либо модных наворотов, а на Кате смотрится просто шикарно.

Подруга подходит ко мне и останавливается рядом. Смотрит прямо в глаза и улыбается. Перевожу взгляд на противоположную стену, где мы вдвоем отражаемся в зеркале.

Усмехаюсь, снова вздыхаю, и произношу:

– Уговорила.

Раздается смех и хлопки в ответ, а мы с Катюхой обнимаемся. И она шепчет мне на ухо:

– Спасибо, дорогая! Только еще одна просьба.

– Какая? – отстраняюсь от подруги и снова заглядываю в ее невинные глаза.

Чувствую своей пятой точкой, Катерина еще какую-то пакость задумала. Не может без сюрпризов!

– Туфли мы тоже красные подобрали, – произносит негромко, закрывая один глаз.

– Миланская, – у меня даже нет сил сопротивляться. – Если бы не твоя свадьба…

– Знаю, – кивает головой Катя. – Ты бы меня послала.

– Давай уже и туфли, чтоб им пусто было.

Девчонки снова смеются, и дальнейшая примерка проходит на волне позитива.

Через час прощаемся с подругами возле машин. Обещаю Катюхе, что завтра отпрошусь пораньше с работы и сразу же к ней. Устроим вдвоем мини-девичник, так как Анюта будет ждать своего Сторожилова. Да и пить ей теперь нельзя, поэтому она не в обиде.

Наши платья вместе с туфлями Миланская забирает с собой, чем вызывает у меня очередную улыбку. Я же слово дала, так что меры предосторожности, как она выразилась, излишние.

Сажусь за руль и еду к родителям. Что-то голос отца по телефону мне не понравился, а со своим графиком и вечными делами не так часто получается проведать близких мне людей, как того хотелось бы.

Паркуюсь возле подъезда, предварительно заехав в супермаркет за продуктами, и с пакетом в руке поднимаюсь на второй этаж. Еще и ключ от родительской квартиры дома забыла, растяпа, так что придется звонить. Хотя меня здесь ждут в любое время.

Двери открывает отец, которого я безумно рада видеть именно сегодня. Не знаю, что со мной происходит, но хочется, как в детстве, залезть к нему на колени и рассказать обо всех проблемах. Что мальчик, который мне нравится, дергает меня постоянно за косички, а воспитательница в очередной раз поругала за то, что я не захотела есть манную кашу.

Как давно это было. Сейчас все гораздо сложнее. Или это просто я выросла и по-другому начала смотреть на многие вещи.

Даже голову не буду забивать подобной ерундой, пытаясь найти очередной смысл в моей непутевой жизни. Главное, что есть место, где тебя ждут. И любят, несмотря на твои грехи, промахи и прочую чепуху. И это место – родительский дом.

– Как мама? – спрашиваю, ставя пакет на пол и расстегивая молнию на сапогах.

– Хуже стало, – тяжело вздыхает отец.

– В смысле? – останавливаюсь на месте. – Врача вызывал?

– Да.

Не могу на него смотреть в таком состоянии. Бывший военный, всегда подтянутый и полный жизненных сил, папа сдал в последнее время из-за болезни супруги. Ни на шаг от нее не отходит, каждый раз боясь, что случится очередной приступ, а его не будет рядом. И он не сможет спасти свою любимую женщину.

Я – поздний и единственный ребенок в семье. Не знаю, что за хвори были у моей мамы, но очень долго она не могла иметь детей. Когда уже силы бороться дальше закончились, и она фактически опустила руки, случилось то, чего так долго ожидали мои родители. То есть появилась на свет я.

Мама с папой воспитывали меня в строгости, боясь избаловать и прививая только нужные ценности, такие как дружба, ответственность, порядочность и целеустремленность. Конечно же, я, как и любой другой ребенок, баловалась, шалила, а в школе даже умудрялась хамить учителям, но всегда сама отвечала за свои слова и поведение. Видимо, юрист – это было изначально заложено у меня на генетическом уровне.

– И что сказал врач? – беру с пола пакет и направляюсь на кухню.

– Пока на лекарствах, но может понадобиться операция, – отец плетется следом.

– Черт, – вынимаю продукты, рассовывая их по полкам в холодильнике. – Может, ее еще раз в Москву отправить на обследование? В прошлый раз вроде помогло.

– Она не хочет, – мой любимый мужчина кивает отрицательно головой. – Говорит, что лучше уж здесь, – делает паузу. – В родных стенах.

– Даже слышать об этом не хочу! – строго смотрю на папу своим коронным взглядом, не допуская возражений. – И ты выкинь из головы всякую хрень!

– Дарина, – немного возмущенным тоном произносит мой родитель.

– Ты же знаешь, что иногда я резко выражаюсь. Ничего не могу с собой поделать, – улыбаюсь и развожу руками.

При родителях стараюсь не употреблять грубые словечки, но иногда вырывается. Папа пытается делать замечания, в глубине души понимая всю тщетность своей затеи. Меня уже не переделаешь, но не хочу лишний раз его расстраивать.

– Саша, – слышу голос мамы из дальней комнаты. – Кто там пришел?

– Мамуль, это я, – кричу в ответ. – Сейчас зайду.

– Ей нельзя нервничать, – шепчет отец. А то я сама не знаю.

Выхожу из кухни, направляясь в родительскую спальню.

Мама лежит на кровати, возле которой на тумбочке горит настольная лампа. Какая она у меня красивая, несмотря на возраст и бледность кожи. Любая болезнь человека не красит, но мама даже сейчас умудряется улыбаться.

– Как же я рада тебя видеть, – говорит, протягивая ко мне руки.

– Разбудила? – сажусь с ней рядом, наклоняясь и целуя ее, так же позволяя себя обнять.

Несколько секунд не разжимаем рук. Как же мне хочется забрать все ее проблемы себе, избавив от боли и страданий!

– Ничего страшного, – мама первой выпускает меня из объятий, и я сажусь ровно, продолжая, правда, держать ее руку в своей. – И так целыми днями только ем и сплю.

– Как ты себя чувствуешь? – задаю вопрос и замираю в ожидании ответа.

– Отец, как всегда, преувеличивает, – мама пытается улыбнуться. – Все в порядке, дочка.

– Ага, вижу я, какой у тебя порядок, – зачем-то ворчу, но моя самая любимая женщина в мире в ответ только гладит пальцами мою ладонь.

Мысленно бью себя по голове за несдержанность. Ну, вот зачем еще больше напоминаю о ее болезни?

Уже два года у мамы серьезные проблемы с сердцем. Я не сильна в медицинских терминах, но, как популярно объяснил мне когда-то врач, неправильно срабатывает какой-то клапан, и кровь не поступает в сердце, вызывая сбой, а он в свою очередь – одышку даже при небольшом движении, отеки и сильные боли. А также есть огромная вероятность того, что случится инфаркт. Это если кратко.